Интересно было бы посмотреть на разрез глаз у тех «русских» … Как бы то ни было, но кубинец потреблял чай с утра до вечера. Дабы не отвлекаться на постоянную заварку наполнял с утра термос и опустошал его потихоньку. Так было и в тот день. Я застал Иниго за чаепитием. Он сидел за столом и мелкими глотками отпивал из чашки желтоватый напиток.
– Буэнос ночес, – поздоровался со мной, ставя чашку. – Не хотите чаю, Мигель?
– Какой‑нибудь новый сорт? – спросил я, присаживаясь. Иниго, ко всему прочему, гурман. По его просьбе привезли все виды чая, какие смогли найти в местных магазинах. Кубинец их постоянно тестировал.
– Строго говоря, это не совсем чай, – объяснил Иниго, указав на чашку. – Местный мате. Готовят из листьев и молодых побегов падуба. Говорят, хорошо тонизирует и восстанавливает силы, притупляет чувство голода и улучшает пищеварение. Правда, заваривают иначе, но я решил попробовать по‑своему.
– Получилось?
– Вкус необычный, но пить можно.
– Налей чашечку, – согласился я. Бодрость мне не повредит – день выдался тяжелый.
Иниго снял с полки чистую чашку и напустил в нее горячего напитка из термоса. Я взял, глянул и едва не выпустил из рук. Нет, не может быть! Я собрался, просканировал снова – тот же результат.
– На какой воде заваривал? – спросил, ставя чашку.
– На заряженной вами, – смутился кубинец.
– Почему?
– Я подумал… – Иниго опустил голову. – Мне пятьдесят один год, Мигель. В этом возрасте мужчины нередко болеют раком. Но ведь тот не случается вдруг. Для начала появляются измененные клетки, они начинают размножаться, возникает опухоль. Почему бы не упредить этот процесс, вернув клетки в прежнее состояние? Лекарство не обязательно вводить внутривенно, можно через желудок. Воду брал из отработанных образцов, все равно ее выливать. А так принесет пользу.
– Ну, и как себя чувствуешь? – поинтересовался я.
– Замечательно! – улыбнулся он. – То ли мате помогает, то ли клетки. И усталости никакой.
– Ты запомнил, сколько брал листьев для заварки?
– Да, – кивнул он. – Почему ты спрашиваешь, Мигель?
– Потому что здесь, – я придвинул к нему чашку, – активированных молекул больше, чем в емкости с физиологическим раствором. Такой концентрации не получается даже у меня.
– Это правда, Мигель?! – взволновано спросил он.
– Поздравляю, доктор! – улыбнулся я. – Вы вписали свое имя в науку. Как назовем лекарство?
Иниго вскочил, походил туда‑сюда, остановился.
– Погодите с названием! – закрутил головой. – Один случай еще ни о чем не говорит. Нужно провести серию экспериментов, получить устойчивый результат. И еще испытать отвар на больных.
– Занимайся, – согласился я. – Помощь от меня нужна?
– Нет, – отказался он. – Термосы мне привезут завтра. Жаль, что сегодня уже поздно. Попрошу только зарядить больше воды. А вот это станет образцом.
Он забрал у меня чашку и аккуратно слил напиток в термос. Так и не дал попробовать. Жадина! Шутка.
Назавтра прикатила целая делегация кубинцев. Навезли термосов, чайников, упаковок с листьями падуба. Целый день они кипятили заряженную мной воду, заваривая мате в термосах. Несколько раз в дом прибегал Иниго с просьбой оценить результат. Отрываться от работы мне не слишком хотелось, но кубинец смотрел умоляюще, я объявлял перерыв и шел смотреть. Что могу сказать? Получилось. Не со всеми образцами, но успешно. Клетки размножались. И не только в воде, заряженной мной. Стоило плеснуть концентрата в обыкновенную, а потом заварить мате в ней, как процесс возобновлялся. Это, к слову, Иниго проверил в первую очередь.
– Я ведь собирался испытать влияние биологических добавок на процесс размножения, – сказал мне. – Выбирал, с каких начать. Хорошо, что предложил угостить вас напитком, это сэкономило нам время. Ведь могли пройти годы.
Через несколько дней технологию размножения отработали вчерне. Оставалось выяснить: помогает ли настой от рака и как долго сохраняет свои свойства. При каких условиях. Первым занялись на Кубе, куда улетели полученные образцы, со вторым возился Иниго. Через две недели в поместье заглянул Рауль, пожелавший говорить со мной наедине.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Помогает ваш настой, – сообщил в кабинете. – Испытания прошли успешно. У пациентов исчезают опухоли, у больных лейкемией показатели приходят в норму. По сравнению с внутривенными влияниями исцеление идет не так быстро, и отвара требуется больше. Но зато мы в состоянии получить его, сколько хотим. Команданте Фидель просит прибыть вас в Гавану. Хочет поблагодарить лично.
– У меня же пациенты!
– Это займет пару дней. Самолетом туда и обратно.
Я слетал. Гавана не произвела на меня впечатления. Многие здания требовали ремонта, на улицах – автохлам. Люди одеты бедно и однообразно, у магазинов – очереди. Блокада, мать ее. А вот Фидель впечатлил. Могучей харизмы человек, несмотря на возраст. С сединой в бороде и на голове, но еще крепкий[65]. Обаяние, исходившее от него, завораживало. Меня Фидель принял в своей резиденции. Пожал руку, а затем обнял.
– Вы так много сделали для Кубы, Михаил Иванович, – сказал, выпустив меня из объятий, – что нам трудно было придумать, как отблагодарить. Поэтому, что могу. Вы удостоены звания «Героя Республики Куба» с вручением Золотой медали и ордена Плайя‑Хирон[66].
От неожиданности я оторопел. Интересовался в прошлом и знал: Куба не разбрасывается своими Золотыми звездами. Ими награждены всего несколько десятков человек[67]. Из советских – трое космонавтов и еще Брежнев. А теперь и я.
– Благодарю, компаньеро команданте, – выдавил, наконец. – Если это за лекарство, то работал не один. Основной вклад внес доктор Моралес.
– Его не забыли, – успокоил Фидель. – Удостоен звания Героя Труда Кубы[68]. Орденами и медали отмечены все, кто способствовал появлению лекарства, в том числе и ваша охрана. Все они повышены в званиях. Я еще не закончил, компаньеро. Государственный совет республики принял вас в кубинское гражданство и присвоил воинское звание майора Кубинских революционных вооруженных сил. У меня к вам просьба. Сейчас вас отведут в комнату, где приготовлена воинская форма. Переоденьтесь и возвращайтесь.
Это для чего? Ладно, сделаем, Фиделю не откажешь. Я проследовал за переводчиком в небольшую комнату, где в шкафу на плечиках висели оливкового цвета форменная рубашка и брюки. Внизу стояли начищенные до блеска берцы. Мне помогли снять костюм и облачиться в мундир, если его можно так назвать. С размером, к слову, угадали – ничего не жало и не болталось. Закончив одеваться, я подошел к зеркалу. На меня смотрел высокий офицер в оливкового цвета рубашке. На погонах по одной большой звезде на поле без просветов.
– Идемте, компаньеро майор, – поторопил меня переводчик.
Мы вернулись в зал. В этот раз в нем было многолюдно. Военные в форме, гражданские в костюмах. Все дружно уставились на нас, в том числе стоявший впереди Фидель. Сообразив, я врезал строевым, и, не дойдя пару шагов до Фиделя, встал смирно, прижав руки к швам.
– Компаньеро команданте! Майор Мурашко по вашему приказанию прибыл!
– Молодец! – сказал Фидель по‑русски и добавил, перейдя на испанский: – Сразу видно советского офицера. Что ж, майор. По поручению Государственного совета за экстраординарные заслуги и достижения, сделанные в защиту моей Родины, награждаю вас высшими наградами республики: Золотой звездой Героя Кубы и орденом Плайя‑Хирон.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Он взял с подноса, который держал адъютант, красную коробочку, раскрыл ее и достал золотую медаль на колодке цвета флага Кубы. Прикрепил ее к моей рубашке. Следом – орден.
Засверкали вспышки фотокамер. Награждение снимали. Интересно, для газет или для архива?
– Поздравляю! – Фидель пожал мне руку. Присутствовавшие в зале зааплодировали.
