— Оставь у себя, — сказал он женщине, когда она попыталась вернуть ему арбалет, — пригодится.
— Не боишься, что убегу? — спросила она с вызовом, впервые осмеливаясь взглянуть в его черные глаза.
— Бежать тебе некуда, — жестко сказал Ахай, — посвященный Вар убит в Хянджу полтора месяца назад, а вся его семья погибла в пламени пожара.
Айяла отшатнулась и медленно стала оседать на землю. Очнулась она на лежанке. Волк и Тор стояли рядом, глядя на женщину испуганными глазами. Черный колдун сидел у стола, нахмурив брови, и изучал зайчик на стене. Лицо его показалось Айяле скучающим и равнодушным. И это равнодушие больно резануло ее по сердцу. Она заплакала навзрыд, уткнув лицо в маленькие ладони. Черный колдун поднялся и вышел из сруба, осторожно прикрыв за собой двери.
Появился он только к вечеру и, к удивлению женщины, не один, а в сопровождении человека в потрепанной одежде, с испуганным бледным лицом. Этот человек был северянином, как сразу определила Айяла, и, судя по тому, что его появление не удивило детей, бывал он в срубе и раньше. Почтенный Ахай называл чужака Слизняком и обращался с ним не слишком любезно. Довольно долго они говорили о чем-то в маленькой каморке Крола, за плотно закрытыми зверями, а при расставании Черный колдун снял с пальца стальной перстень-печатку и протянул его Слизняку:
— Смотри, в случае чего я тебя на дне болота достану. Испуганный незнакомец прижал к впалой груди длинные худые руки:
— Я все сделаю, капитан.
— Крол выведет тебя из Южного леса, а там твоя забота.
Слизняк склонился в низком поклоне и неслышно тенью скользнул за дверь. Черный колдун прошептал что-то Кролу на ухо и поощрительно похлопал по плечу.
— В Хянджу тебе делать нечего, — почтенный Ахай теперь в упор смотрел на Айялу, — но если пожелаешь, то помогу тебе устроиться в Бурге.
— Ты мне уже помог, — бесстрашно отозвалась Айяла. — Ты убил моего мужа Тейта Аграамского, и я тебя ненавижу!
— Ты меня путаешь с вохром, — пожал он пренебрежительно плечами.
— Это ты вел стаю!
— Не надо преувеличивать мои силы, дочь посвященного. Подчинить стаю мне пока не удалось, но когда-нибудь я этого непременно добьюсь.
Он отвернулся от нее, до обидного равнодушный и, только выходя из сруба, бросил через плечо:
— С Бургом решай быстрее, или тебе придется спать ее мной — я ведь тоже не железный.
Из-под нависших надо лбом густых вьющихся волос сверкнули вдруг веселые глаза, а губы расплылись в ослепительной улыбке.
Он снова исчез, и его долгое отсутствие пугало и раздражало ее. Он уезжал, когда хотел, нимало не заботясь о том, чтобы предупредить Айялу о причинах своего долгого отсутствия. Волк и Тор относились к его отлучкам совершенно спокойно, абсолютно уверенные, что им никто и ничто не угрожает в самом центре Южного леса, но Айяла места себе не находила от беспокойства. Чем бы там ни занимался почтенный Ахай во время поездок, ясно было, что дела эти отнюдь небезопасны для его головы. А что будет, если однажды он совсем не вернется — что она будет делать с двумя детьми на руках в чужом мире? Может, ей действительно уехать в Лэнд? А дети? Ведь они совсем одичают в лесу. Да и что ее ждет в чужой стране, кроме обид и унижений, а может быть, и мести Храма за несуществующую вину отца. Руки у посвященного Халукара длинные, - если понадобится, они дотянутся и до Бурга. Выходит, остаться и стать наложницей Черного колдуна? Ее даже в краску бросило от этой мысли. Почтенный Ахай слишком уж недвусмысленно заявил о своих притязаниях на ее тело. А как же Тейт? Тейт умер, и его смерть на совести этого человека, чтобы он ни говорил в свое оправдание. Она не верит ему. А может быть, и верит, но не хочет себе в этом признаваться, хватаясь за последнюю тонкую преграду, отделяющую ее от ложа Черного колдуна. Когда-то ей нравился почтенный Ахай, в том далеком и почти уже нереальном мире. И даже слухи о его жестокости не только пугали, но и волновали ее. А потом он исчез, и появился благородный Тейт, с ласковым взглядом голубых глаз. Как они непохожи, эти два человека. Почтенный Ахай тоже улыбнулся, когда уходил, но разве так улыбаются женщине, которую любят. К сожалению, спросить совета Айяле не у кого, а самой решать и страшно, и неловко.
Глава 12
СИГРИД
Сигрид была раздражена — долгое путешествие утомило ее больше, чем она предполагала, отправляясь в дорогу. Отцовский замок, столь желанный в Бурге, показался ей угрюмым и негостеприимным — настоящее разбойничье гнездо. Все мрачные воспоминания, терзавшие ее долгие годы и, казалось бы, ушедшие навсегда, прихлынули с новой силой. Бедный отец, его убили здесь, в этих стенах. Она никогда не забывала об этом. Но там, в Бурге, среди сплетничавших за ее спиной придворных, среди кривых улыбок неискренних друзей, это казалось не таким уж важным. Уехать — было единственным ее желанием. Бросить погрязшего в разврате мужа, выказать презрение стерве, которая тайком пробралась на чужое семейное ложе и разрушила чужую любовь.
Гарольд не возражал против ее поездки в родные места, хотя и пытался предостеречь. Но делал он это до того неискренне, что Сигрид даже сейчас сжимала в ярости кулаки, вспоминая кривую улыбочку на его красивом лице. Недаром говорили, что его отцом был меченый — яблоко от яблони недалеко падает.
Сигрид критически оглядела себя в арузбальском зеркале, подаренном когда-то отцу любезным Рекином Лаудсвильским, и победно тряхнула густыми волосами. Если ее недолгое счастье с Гарольдом и закончилось, то жизнь еще продолжается, и негоже дочери Бьерна Брандомского, известного всему Лэнду жадностью к радостям бытия и чужому добру, впадать в уныние. Усталость пройдет, а молодость и красота останутся.
Хокан Гутормский, комендант Ожского замка, устроил пышную встречу королеве. Приграничные владетели на всем пути следования выражали ей почтение и восхищение. Разумеется, льстили, но вряд ли эта лесть была такой уж неискренней. Сигрид, разглядывая себя в зеркале, не нашла изъяна, за который следовало бы покритиковать лицо или тело. Благородный Хокан Гутормский не остался, кажется, равнодушным к ее красоте, во всяком случае, был любезен сверх меры. Хокан молод и недурен собой — почему королева Сигрид должна быть глупее короля Гарольда? Ожский замок — не королевский дворец, слухи из этих мест будут долго тянуться до Бурга, а когда дотянутся, то, к огорчению придворных сплетников, потеряют свою остроту.
Пожалуй, стоит пригласить сегодня вечером к столу благородного Хокана. Не скучать же бедной королеве в одиночестве, как это, увы, не раз выпадало на ее долю в развеселом Бурге. Сигрид застыла в раздумье перед платяным шкафом все той же азрубальской работы, служанки затихли, понимая ответственность переживаемого момента. Догадываются ли они о ее мыслях? Наверное, догадываются — в королевском дворце простушки не задерживаются.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
