— Пора, — тихо подсказал задумавшемуся меченому варвар Тах.
Бес первым полез в жутковатый черный зев колодца. Судя по плану, начертанному посвященным Варом, именно этот каменный колодец и был входом в тайный лабиринт, ведущий прямо к покоям Чирса. Света двух факелов едва хватило, чтобы отвоевать у темноты небольшой пятачок пространства. Бес помнил план лабиринта наизусть, но тем не менее то и дело на ходу разворачивал мятый лист бумаги. Малейшая ошибка могла похоронить их надежды.
Полчаса они шли по подземному коридору, не встречая препятствий. Это была самая легкая часть пути, и Бес не строил иллюзий, что дальше все пойдет так же гладко. Если верить посвященному Вару, то сюрпризы появятся ближе к центру. Удачное начало похода успокоило варваров. Голоса их зазвучали громче, и Таху приходилось одергивать самых ретивых товарищей. Тах уже успел побывать в лапах жрецов Храма и научился осторожности. Вырвался он из пыточных подвалов Халукара чудом, и этим чудом для лесного варвара оказался Хой. Что двигало Тахом, когда он дал согласие участвовать в опасном предприятии, застарелое чувство ненависти к Храму или чувство благодарности к Хою, Бес не знал, но так или иначе варвар согласился сразу и привел с собой шестерых товарищей. Все они были пленены во время последнего похода, в котором посвященный Вар наголову разбил наспех собранные отряды Сабудая. Всех семерых ждала жалкая участь пешек, воюющих за Храм. Разрушение сердца Храма спасло их разум от насилия, но не дало телам свободу. Посвященные вынуждены были изменить методы, но суть их действий осталась прежней. Правда, побои оказались куда менее эффективным способом принуждения, чем промывка мозгов. Тах и его приятели сбежали из-под стражи во время одной из заварушек на медном руднике. Варвары уже в течение года промышляли разбоем на улицах Хянджу, не делая различий между жрецами Храма и богатыми горожанами. Хой не сколько раз предупреждал их о готовящихся облавах и помогал скрываться от зорких глаз храмовых служителей. Награбленные сокровища варвары сбывали купцам из Лэнда, которые особенной щепетильностью не отличались.
Тах вдруг споткнулся и едва не вытянулся во весь свой немалый рост на каменных плитах. Варвары с испугом уставились на побелевшие от времени череп и груду костей. Один Крол сохранил привычную невозмутимость, и в его налитых кровью глазах не было и тени тревоги. Больше Таху не пришлось призывать людей к осторожности.
Узкий, казавшийся бесконечным, коридор оборвался внезапно. Тах осторожно постучал костяшками пальцев по влажной стене, словно рассчитывал на немедленную отзывчивость. О возможности подобных препятствий Вар предупреждал, поэтому меченый, не впадая в панику, провел ладонью по стене и нащупал нужный бугорок — плита стала медленно сдвигаться под дружный вздох облегчения варваров. Бес свернул за угол и вскинул огненный арбалет, готовый в любую секунду выстрелить, но ничего особенного не случилось, и меченый даже подосадовал на себя за чрезмерную осторожность.
— Кадан пропал, — испуганно прошептал ему Тах в самое ухо.
— Может быть, он остался за стеной?
Тах отрицательно покачал головой: Кадан шел с ним до самого поворота и вдруг исчез, не издав при этом ни звука.
— И никто ничего не заметил?
— Никто.
Бес оглядел испуганных варваров и усмехнулся:
— Лабиринты Чистилища не для рассеянных путников. Смотрите внимательно себе под ноги, чтобы не угодить бездонный колодец.
Лабиринт становился все запутаннее, от его бесчисленных ответвлений и поворотов у меченого рябило в глазах. Несколько раз он останавливался, сверяя путь с планом начертанным твердой рукой посвященного Вара. Если верить этому плану, то до цели путешествия было рукой подать — покои Чирса находились прямо над их головами, это обстоятельство вселяло надежду на благополучный исход предприятия.
— Менгу пропал! — охнул Тах.
— Вперед, — крикнул Бес и ринулся в приоткрывшуюся дверь, вскидывая на ходу огненный арбалет. Кажется, он действительно достигли цели, вот только стрелять им было не в кого. Клубы желтого дыма повалили навстречу атакующим, меченый задохнулся, взмахнул руками, пытаясь разогнать окружающую его хмарь, и рухнул навзничь, ударившись головой о каменный пол. Последней промелькнувшей в голове мыслью было — это конец.
Но Бес ошибся — жизнь возвращалась к нему с водой которую кто-то настойчиво пытался влить в его пересохшее горло. Меченому не оставалось ничего другого, как открыть глаза и злобно выругаться.
— Рад приветствовать почтенного Ахая в своем скромном убежище.
Меченый по голосу узнал Халукара и не очень удивило: по этому поводу. Он лишь попытался пошевелить руками: крепко привязанными к подлокотникам кресла.
— Ты осторожен, посвященный.
— Это знак уважения, почтенный, — Халукар не скрывал насмешки, — любого другого я просто бросил бы в угол как кучу дерьма.
Посвященный был в подвале не один. Бес не мог видеть остальных, они стояли за его спиной, а сил повернуть налитую свинцом голову просто не было.
— Почему бы твоим друзьям не показать мне своих лиц. С их стороны просто невежливо прятаться в тени.
— Боюсь, что это не те лица, которые приятны твоему взору, почтенный Ахай.
— Я рискну огорчиться.
Бес был уверен, что за его спиной находится Чирс, но ошибся. Ульф выступил вперед и почти дружелюбно улыбнулся родственнику. Надо сказать, что ярл Хаарский не слишком изменился за эти годы, разве что добавил благородства осанке да надменности красивому лицу.
— Это я уговорил посвященного Халукара не убивать тебя сразу. Хотелось переброситься парой слов после долгой разлуки.
— Я с удовольствием убил бы тебя, дорогой дядя, да руки связаны.
— Я не тороплюсь умирать, — усмехнулся Ульф. — Как погиб Тейт Аграамский?
— Так это был Тейт?! Какая нечаянная радость. Я никак не мог вспомнить — откуда мне знакома эта гнусная рожа.
Ульфа передернуло, но он сдержал себя. Зато взбешенный Расвальгский нанес меченому удар кулаком в лицо.
— Благородный Эстольд, если не ошибаюсь, — Бес холодно глянул на обидчика. — Жаль, что ты менее привязан к родному дому, чем Тейт Аграамский.
Выдержать взгляд этих черных глаз было невозможно, и Расвальгский поспешно отвернулся — перед ним сидел дьявол, а не человек.
— Это правда, что ты подчинил себе стаю?
— А почему бы нет? Посвященный Халукар подтвердит, что я обладаю поразительными способностями.
Ульф помрачнел. Бес не слишком изменился за минувшие семь лет, такой же хвастун и задира. Зря он затеял этот разговор, меченого нужно было убить сразу. Тот, отравленный газом и похожий на мрачных горданцев человек, был ему чужим, а этот, сидящий перед ним, наглый и язвительный, все больше напоминал прежнего Беса, мальчишку из Ожского бора, с которым Ульф прожил под одной крышей пятнадцать лет и которого не раз выручал из разных передряг. Из этой передряги ему Беса уже не вытащить. Здесь, в чужом городе, в степном негостеприимном краю закончится жизненный путь последнего меченого из Лэнда, и — это будет к лучшему для всех.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
