Искусственно спровоцированный и никому не нужный конфликт прервал завибрировавший сотовик.
– Да, - односложно ответил Максим, отпуская рыжее воинство восвояси.
– Это я, "просто Макс", необходимо встретится.
– Что-то случилось? - по какому-то омертвевшему голосу догадался юноша.
– Эфира сегодня не будет. Об остальном - потом. Там - же, где и вчера вечером.
– Но мне надо готовиться… В общем, вечером я занят.
– О, малыш! Обещаю, что это не займет много времени. И будем только вдвоем. Приходи.
Глава 42
Вечером они сидели в знакомой Максиму кабинке-беседке Ираклиевого заведения. Но на этот раз, словно сговорившись, и Макс, и Елена Петровна были одеты буднично - оба в вечно демократических джинсовых костюмах.
– Как Вы думаете, Максим, здесь есть прослушка?
– Ну что Вы, Ираклий Самедович человек чести и никогда не позволит себе ничего столь низкого - выспренно повещал Макс, одновременно применяя уже имеющийся опыт. Он довольно быстро переключился и увидел новым зрением сразу три пульсирующие жилки, ведущие от беседки к целому электрическому узлу. Видимо, там, словно в центре паутины, сплетались сигналы от всех микрофонов всех беседок.
– Вы так верите этому кавказцу? - присматриваясь к странному поведению юноши, поинтересовалась журналистка.
– Конечно и безусловно, подтвердил собеседник, приложив в тоже время палец к губам. Он сосредоточился на центре выявленного узла, нашел наиболее близкие соединения и не секундочку перекинул между ними мостик через изоляцию.
– Ну вот, теперь можете говорить свободно - сообщил он соседке, любуясь пульсирующим и разбрызгивающим электрические фонтанчики шаром, распухающим в центре прослушки.
– Почему теперь?
– У них там замыкание.
– У Ржавого тоже вначале замкнула… только не прослушка, а наружка, да?
– Не знаю… Рассказывайте.
– Давай сначала выпьем.
– У меня завтра дела. Надо ясную голову. Да и не люблю я… - отнекивался Максим.
– Завтра? Дела? - "Синичка" залпом выпила здоровенный бокал виски и надкусила дежурный бутерброд с икрой. - Я тебе открою одну тайну… Если выпьешь, - продолжила она, вновь наливая себе и подвигая рюмку юноше. По тому, как быстро она пьянела, макс начинал понимать - или она не умеет пить, или все- таки…
– Да что все таки случилось? Эфира не будет? Да черт с ним!
– Да! - махом выпив и второй бокал, подтвердила журналистка. Эфира не будет - это я уже тебе и по телефону сказала. А теперь… Нет, ты не выпил. Так не пойдет. Ну, хоть третий, хоть на брудершафт. Поверь, информация того стоит. Давай, а? - и она вновь наполнила свой бокал. Вздохнув, поднял рюмку и Максим.
– Ну вот и умница! - Елена вновь выпила до дна и,дождавшись, пока Макс выпил свою рюмку, крепко его поцеловала.
– Поцелуй Иуды - пьяно рассмеялась она. - Так вот, юноша. Теперь слушай. Из этих трех слов "Эфира не будет" - одно лишнее. И лишнее- "эфира". Ничего не будет. Вообще ничего. - Она, покачиваясь, приложила точеный пальчик к губам, смешно их выпятив, якобы призывая к молчанию, а потом по слогам повторила " ни-че-го".
– Да-да, мой милый Простомакс. В твоих дискетках информация о делишках и людишках, то есть о делишках людишек, в общем, там замазаны ребята, пользующиеся абсолютным доверием Президента. Въехал? И… и ты этот… третий лишний. Разборок не будет. То есть - уже были. Диски у них, а тебя пришлось сдать. Ты молчи. И не смотри так! Да, пришлось! Ты мне кто? - женщина, уже не предлагая Максу, выпила еще, и продолжила.
– Меня уже давно сломали. Я боюсь. Но ты пойми, не за себя боюсь. Когда я раскопала информацию про поставки оружия… А, ты еще тогда пешком под стол ходил… тебе сколько? Впрочем, уже неважно. Почему уже?- Пытаясь сосредоточиться, журналистка закурила.
– Почему уже? - нашла она оборванную нить. Да потому, что по выходу отсюда тебя… как тебе мягче сказать? В общем, жизнь твоя трагически оборвется. Молчи, грусть Киса, молчи! - повторила она слова Бендера. Время уходит, а я еще должна объяснить. Должна! - отчаянно закричала она. Но именно в это время заиграла музыка и ее крик утонул в мелодии очередного шлягера.
– Ну, не пялься так, не пялься - поймала журналистка пристальный взгляд приговоренного. - Думаешь, продалась дешевка? Ну и пусть. Продалась! Но цену ты знать должен. Так вот, мой таинственный юноша. Тогда, ну, во время того скандала с ракетами я была несгибаема. Убили моего мужа. Меня на восьмом месяце сбила машина. Ребенок родился калекой. Не ходит. Да и вообще… - Она всхлипнула. - А вот теперь я боюсь. У Леши я да моя сестричка. Они пообещали убить нас обоих, если не сдам тебя. И тогда… дом для детей- инвалидов. Ты знаешь, что это такое? Молчи! Не знаешь! Не можешь знать! Те, кто знают, закрашивают седые волосы. Или вырывают, - пьяно уточнила она. Я не представляю, как бы он там… Поэтому… Но я не… Я не знаю, кто я "не". Но я должна была отдать диски. Вытащить сюда тебя и потом уйти. Такая вот цена. Но я не… В общем, мы пойдем вместе. И тогда все станет на свои места. Точнее, ляжет. А о Леше Татьяна позаботится. Так что давай на посашок. Пусть легким окажется путь! - пропела она пьяным голосом.
– Значит, без меня меня женили? - подал наконец голос Максим.
– Ну, женить не женили, а сосватали. К костлявой. Никем нелюбимой, но всеобщей. И не говори ничего. Я тебя продала, но я с тобой. И не жалей ни о чем. Поверь. Этот мир настолько загажен, что чем раньше из него уйдешь, тем меньше замажешься.
– А о своем сыне Вы тоже так скажете?
– Верно, мальчик. Я продала тебя ради его. Но я это искуплю. Я иду с тобой. Разве этого мало?
– Мне надо увидеть Вашего ребёнка.
– Что? - откинулась на кресле журналистка. Юноша, Вы не поняли? Сейчас мы с вами идем умирать. И ничего не поделаешь. Здесь как в мешке у пеликана - чем больше трепыхаешься, тем мучительнее умираешь.
– Елена Петровна, Вы покажете мне Вашего ребенка, - настойчиво повторил Максим. Идите сейчас же домой. Нет, оставьте мне адрес. И ждите меня. Если мальчик заснет, даже лучше.
– Но я с тобой… - начала трезветь женщина от странной реакции и твердого тона собеседника.
– Выходите, берите такси - и домой. Вы вроде так договаривались?
– Да, но пойми же, пойми! Все повязано. Если думаешь к ментам или этим из всяких спецслужб, бесполезно. Только узнают, что я…
– Никто ничего о нашем разговоре не узнает. Езжайте домой и ждите меня. Поверьте, все обойдется.
"Синичка" недоверчиво повертела клювиком, покосилась одним - другим глазом, но, все- таки, упорхнула.
Вот так. Продают, потом каются. Эта - готова вместе на смерть. Крутая. Но особо не настаивала, - размышлял Макс, потягивая приятно освежающий сок. В своем лихорадочном волнении журналистка не заметила, что юноша не сделал ни глотка спиртного. Зато теперь голова работала ясно, и Максим составлял план, - чтобы женщину с ее ребенком оставили в покое. Все продумав, он снял куртку и побрел к выходу, показав на всякий случай гарсону свою платиновую карту.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
