Боль не была пронзительной, как в борьбе с недугами. Подобное уже было. Золотой поток лучей стекал с рук и растворялся в спящем ребенке, а в ответ приходила, пронизывала насквозь и уходила куда-то в пол тупая ноющая боль. Журналистка, увидев свечение рук юноши, коснувшееся мальчика, рванулась было к постельке, но сестра молча положила руку ей на плечо и глянула с такой верой в чудо, что несчастная мать решила тоже поверить.
Силы Максима начали неожиданно быстро иссякать. - Вероятно, что-то уходит и на такую защиту, - вяло подумал он, отходя от кроватки и глядя на рубашку. При законе сохранения энергии… - путались мысли. Надо к свету. Он молча поволок стул на открытый балкон. Надо было набираться лунного света. Он еще не все сделал за сегодня. И чувствовал - надо, надо, надо. Пока есть возможность восстановить. Все. Полностью. Потом… Потом тоже можно, но долго… А время…- мысли путались.
– Я минут пятнадцать. Или полчаса… Не мешайте. Все будет хорошо… Просто замечательно. - Он содрал и бросил на пол лохмотья от рубахи, откинулся на стуле в лунных лучах и, наконец, отрубился.
– Ты что нибудь понимаешь? - шепотом спросила старшая сестра младшую.
– Не-а, - также шёпотом ответила та, продолжая смотреть на спящего юношу.
– Ты посмотри… Идем в комнату, что- то покажу, - журналистка потрясала перед девушкой рубашкой гостя. Сестра, с видимым усилием оторвав взгляд от спящего, пошла в комнату.
– Этот парень… Тут все из-за него. Это он…
– Это он пел и дал компру? - вспомнила девушка. - Такой молодой?
– Его сегодня расстреляли. Киллеры. Вот входные отверстия, а вот - выходные. А на нем - ничего. Как будем понимать? Какой- то фокус? Но у меня на глазах!
– А с Алешей, - тоже фокус? И тоже у тебя на глазах. И у меня. Это какая-то уж очень крутая афера. Возможно, - начала развивать свою догадку Татьяна, - они все заодно. Подъехали, пальнули холостыми, он упал, а когда ты уже ушла, расстреляли рубашку.
– Глупо! Уж проще было сказать, что промахнулись. Вот спрошу его о рубашке, что ответит? И зачем все это?
– Чтобы ты раскрутила очередного афериста - экстрасенса. И пули его не берут, и детей исцеляет, и песенки поет.
– Дискеты были очень серьезные. И люди за этим стоят очень серьезные, Танюша. И вообще, если он хоть чем-то поможет Алеше…
– Только бы не навредил!
– Ты ему не веришь? - забеспокоилась старшая сестра. Тогда давай скажем, что не надо? Когда проснется?
– Решай сама.
– Тогда… тогда пускай продолжает. Я видела его глаза. Не однажды. Они вообще-то добрые. Он добрый мальчик.
– Мальчик! - фыркнула младшая.
– Конечно, мальчик, твой ровесник, наверное…
Этот тревожный шепот был прерван вошедшим с балкона "мальчиком". Он был бодр и сосредоточен. Пожав мимоходом плечами в знак толи извинения, толи объяснения за свой оголенный торс и за свою рубашку, он прошел в детскую и вновь склонился над ребенком.
Уже к рассвету вновь изнемогший от боли и слабости юноша прекратил свою загадочную терапию и вышел на балкон встречать солнечные лучи.
– Ну, что скаже…те? - поинтересовалась также всю ночь не сомкнувшая глаз мать.
– Надо продолжать. Ну, хотя бы еще пару ночей. Боль я снял. Некоторые мелкие повреждения. А с позвоночником… Только сегодня вечером можно начинать. Он у вас был очень уже слабенький. От боли… и от всего. Потом надо будет…
– Давайте не будем о "потом". Вот то, что сейчас, это не опасно?
– И вообще, что это такое? - встряла довольно раздраженным тоном тоже не выспавшаяся Татьяна.
– Я не знаю… Не могу объяснить… Какое- то поле…
– А если не знаешь, то как ты можешь вот так, запросто, на чужих детях? - по праву ровесницы, более откровенно выразила свои сомнения девушка.
– Таня, ну что ты, перестань, - как-то неубедительно прервала ее журналистка.
– Нет, пусть все объяснит. И эту клоунаду тоже, - Татьяна ткнула пальцем в голый, покрытый первым юношеским пушком живот Максима. - Мы все- таки не на болоте живем, чтобы всяким шарлатанам верить…
– Извините, - прервал обличительницу юноша, одел на голое тело свою джинсовую куртку и кинулся к двери. Просительный вскрик хозяйки его не остановил.
– Вот так, - по детски всхлипывая, думал Максим, бредя по еще пустынным улицам. - Я к ним со всей душой. Она меня продала, я спасаю ее ребенка, а она… А они… - По большому счету, его, конечно, обидело недоверие сестры журналистки - нового объекта воздыханий. Кроме того, он не успел восстановиться и находился в подавленном состоянии. Но вот выглянуло солнышко, подвернулся нонстоповый бутик, Макс купил себе рубаху, уселся на скамейке скверика и, уставившись на восходящее солнце, стал наслаждаться вливающейся в него энергией. Но "подзарядка" была прервана самым бесцеремонным образом.
– Прикалываешься? Или отъезжаешь? - поинтересовался грубый голос. Макс отвел взгляд от поднимающегося светила и увидел двух неприятных милиционеров. Из тех, в честь которых и пошли клички "мусора" и "волки позорные". Сытые, самоуверенные до наглости, с лихо заломленными на стриженных затылках беретах, с откормленными холками, эти менты создавали эффект поддержания правопорядка, прохаживаясь утром по маршруту проезда высших должностных лиц. Вечерами их здесь - в месте тусовки наркоманов и прочей шушеры - нельзя было даже учуять.
– Отдыхаю, - односложно ответил тотчас же озлившийся юноша.
– Отдыхать надо дома. Живо марш отсюда.
– А что здесь тогда делают?
– Объясним. Сейчас. В другом месте. А ну встал! - рявкнул старший, протягивая к воротнику Максимовой куртки здоровенную лапищу. Еще совсем недавно Макс стал бы оправдываться перед этими властьпридержащими хамами, но теперь он слишком много повидал, чтобы кого бы то ни было бояться и был расстроен для того, чтобы оставить это хамство безнаказанным. Уже через минуту оба шкафа что-то гундося и подвывая сидели на той же скамейке, а юноша шел к ближайшему метро - следовало поторапливаться на олимпиаду. (Через пару дней обоих держиморд отпустило - вернулось и гибкость членов и речь, но пережитый страх сказался - оба уволились из органов).
Глава 43
Задачи в финале были действительно трудными. Не восстановившийся из-за блюстителей порядка Максим с трудом сосредотачивался на некоторое время, списывал с бегущей строки, затем рассеянно разглядывал финалистов, пока в мозгах вновь не появлялись преобразования. Задач было почему-то не четыре, а пять. Не решив, как договаривались, первую, Макс застрял и на последней. Не понимая, в чем дело, он закрыл глаза и заставил себя полностью отрешиться от других проблем. Постепенно это удалось и бегущая, точнее, сейчас - "ползущая", строка, начала медленно приводить странные и неожиданные преобразования. Списав это решение, юноша вдруг понял, что он уже просто и не сможет физически решить первую задачку - настолько он был опустошен. Вскоре и время истекло. Собрав работы, жюри торжественно объявило, что оглашение итогов и награждение победителей состоится завтра, в актовом зале университета, в пятнадцать часов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
