Такое соотношение ударов не только дробило немецкую оборону, но и сулило изоляцию противника в Прибалтике с выходом наших войск к Риге.
В Ставке соображения Генштаба получили полное одобрение, и на основе их уже 17 февраля 1944 года 2-му и 1-му Прибалтийским фронтам были поставлены задачи. Для координации действий этих фронтов Ставка направила в Прибалтику своего представителя Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко. Меня назначили к нему в качестве начальника штаба. Воспринял я это, прямо скажу, не с восторгом. Во-первых, потому, что прошлые операции в Прибалтике были не очень результативными. И во-вторых, мне было известно скептическое отношение Семена Константиновича к работникам Генштаба. Однако приказ есть приказ. Я еще раз тщательно изучил все материалы, подобрал в помощь себе офицеров и был готов к отъезду.
В назначенный день и час мы собрались на перроне Рижского вокзала. Маршал несколько задерживался, и начальник небольшого специального поезда уже стал нервничать: ведь даже незначительное запоздание при отправлении состава грозило разрастись в пути до нескольких часов, поскольку дорога работала с перегрузкой.
Наконец маршал прибыл. Он был явно не в духе. Холодно поздоровался и прошел в свой вагон. Мы разместились в другом вагоне. Поезд немедленно тронулся.
Через некоторое время меня пригласили к маршалу на ужин. Ужин этот обернулся очень неприятными объяснениями.
- Зачем тебя послали со мной? - сразу же спросил маршал и, не дожидаясь моего ответа, продолжал: - Учить нас, стариков, хотите, доглядывать за нами? Напрасное дело!.. Вы еще под стол пешком ходили, а мы уже дивизии водили в бой, завоевывали для вас Советскую власть. Академии пооканчивали и думаете, что бога за бороду держите... Сколько тебе было лет, когда началась революция?
Я ответил, что к тому времени мне исполнилось лишь 10 лет и, конечно, никакого вклада в революцию мною не сделано.
- То-то! - многозначительно заключил маршал.
Этот разговор привел меня в недоумение. Я подчеркнул, что выполняю только одну задачу, которая ставилась в присутствии С. К. Тимошенко. Других задач не имею, его лично очень уважаю и сам готов учиться у него, а если потребуется в чем-то моя помощь, сделаю все, на что способен.
- Ладно, дипломат,- уже мягче сказал Семен Константинович,- пойдем спать. Время покажет, кто чего стоит.
Вот с таким "ободряющим" напутствием я и приступил к исполнению новых своих обязанностей.
28 февраля мы прибыли в Спичино на командный пункт 2-го Прибалтийского фронта. Генерал армии М. М. Попов создал для нас максимально возможные в боевых условиях удобства: отвел на всех одну хату с вырытыми возле нее щелями.
На следующий день, 29 февраля, С. К. Тимошенко знакомился с обстановкой и уточнял вопросы межфронтового взаимодействия. В Спичино приехал И. X. Баграмян, к которому я питал чувство глубокой симпатии еще с той поры, когда он был нашим наставником в Академии Генерального штаба. Иван Христофорович вступил в войну начальником оперативного отдела фронта. Потом стал начальником штаба фронта, успешно командовал армией. Любые оперативные вопросы решать с ним было легко и просто. Он быстро договорился обо всем с М. М. Поповым, и оба командующих доложили маршалу, что их фронты будут готовы начать наступление уже 1 марта. Поскольку этот срок совпадал с плановым и никаких других поправок к плану операции со стороны командующих не последовало, Семен Константинович разрешил наступление.
Некоторые авторы ошибочно утверждают, что 1 марта 1944 года 2-й Прибалтийский фронт перешел к обороне. В действительности события развивались иначе.
1 марта, в 11 часов 20 минут, после артиллерийской подготовки войска 1-го и 2-го Прибалтийских фронтов атаковали позиции противника. Результаты первого дня боев в полосе 2-го Прибалтийского фронта были явно неудовлетворительными. Весь этот день мы находились на фронтовом НП и своими глазами видели, как яростно оборонялись немцы, насколько плотным оказался их артиллерийский и пулеметный огонь. Он буквально не давал ходу нашей пехоте.
На 1-м Прибалтийском вначале было наметился некоторый успех, но дальнейшего развития он тоже не получил. Допросом захваченных пленных удалось установить, что противник знал о нашем наступлении и готовился к нему. Систему огня он организовал с учетом наших ударов и многое сумел скрыть от глаз советской разведки. В ходе артподготовки нам не удалось надежно подавить неприятельскую оборону. Не выручила пехоту и авиация, действия которой ограничивала плохая погода. На следующий день повторные наши удары тоже оказались малоэффективными.
Продолжать наступление не было смысла, и его временно прекратили. Нужно было до конца выявить причины неудач и подумать, как лучше организовать дело в будущем. С этой целью утром 3 марта опять все собрались на КП 2-го Прибалтийского фронта. Работали долго и пришли к общему выводу: прорыв очень сильной обороны противника на идрицком направлении не может дать желаемого и скорого результата без большого перевеса над противником в силах и средствах. Здесь были неизбежны значительные потерн и огромный расход боеприпасов. Разведка доложила о переброске неприятелем в район Идрицы еще трех пехотных и одной танковой дивизий.
Решено было отсрочить операцию на 8-10 дней. За это время предполагалось пополнить войска, поднакопить боеприпасов и дождаться подхода 3-го кавалерийского корпуса, выделенного по нашей просьбе для 2-го Прибалтийского фронта.
Все сошлись также на том, что следует отказаться от прорыва на узком участке фронта в лоб идрицкой группировке. Целесообразнее, казалось, расширить фронт наступления, с тем чтобы выбрать более выгодное обходное направление севернее Идрицы. Свои соображения мы оформили в виде предложений, сопроводили конкретным планом действий и в тот же день направили в Ставку. Главный удар 2-го Прибалтийского фронта силами двух армий намечался севернее железной дороги Пустошка - Идрица прямо на запад. Сюда стягивались почти все силы и средства с второстепенных направлений. В частности, на стыке с Ленинградским фронтом оставлялись всего одна дивизия и одна бригада. Удар 1-го Прибалтийского фронта планировался вдоль той же железной дороги из района западнее Невеля и тоже силами двух армий.
Через несколько часов из Москвы последовал ответ. Нам предписывалось основной задачей считать выход главными силами 2-го Прибалтийского фронта на левый берег реки Великая севернее Идрицы и разгром общими усилиями двух фронтов идрицкой группировки противника. Ни в коем случае не разрешалось ослаблять стык с Ленинградским фронтом. За 1-м Прибалтийским фронтом оставался по-прежнему удар на Себеж.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
