Слова Гавина неожиданно обозлили его, задели какую-то струнку в его душе. Леарза некоторое время нервно расшагивал по своей комнате, маша руками, в голове у него царила настоящая каша. «Никакой я не предатель! — думал он. — Просто я искренне хочу во всем разобраться. И к тому же, эти люди действительно ближе мне, чем народ Кеттерле. Я понимаю их! Конечно, у них не все идеально, но я хочу им помочь, а не так, как эти, равнодушно наблюдать со стороны!..»
Наконец будто внутри у него сработал некий переключатель, и китаб буквально сорвался с места и вылетел в коридор. Комната Каина находилась через две двери; не раздумывая, он вломился туда. Дверь оказалась незапертой, и сам андроид обнаружился у себя, кажется, читал какую-то книгу, но при появлении нежданного гостя оставил ее и поднял голову: Каин сидел на стуле у окна.
— Значит, я предатель? — с порога спросил его Леарза, нервно дыша и сжимая кулаки. — Почему бы это?
— Действительно, — ровным голосом ответил младший, — почему бы это?
Такой спокойный внешне ответ едва не сбил его с толку, и Леарза в итоге как-то нелепо добавил:
— И никого я не предавал. В конце концов, разве между Анвином и Кеттерле война? Мне казалось, у вас главная цель — установить дипломатические отношения с ними!
— Не строй из себя дурака, — все так же негромко, спокойно сказал Каин. — Ты прекрасно знаешь, почему Лекс просил тебя принять участие в миссии. От тебя зависит, сумеем ли мы добиться хоть малейшего доверия с их стороны. Но ты ничего не сделал для этого, скорее наоборот. Фальер выслушивает все, что ему говорит Квинн, но не верит ни единому слову.
— Это не моя вина, — отрезал Леарза. — Что вы не вызываете к себе доверия. Вы слишком много скрываете и лжете.
Лицо Каина как-то словно потемнело; он медленно поднялся с места, и только теперь в груди у Леарзы екнуло: здоровенный андроид был выше него на добрых полторы головы.
— Думаешь, никто ничего не замечает, — мягко прозвучал его голос. — Как ты держишься от нас в стороне. Бегаешь в кабинет к Фальеру и о чем-то переговариваешься с ним. Ходишь всюду с этим носатым.
— Я и не собирался этого скрывать! — крикнул Леарза. — Я хочу составить собственное мнение о них, это запрещено? Не забывай, я не такой, как вы. И я ничего вам не должен! И, в отличие от вас, я не собираюсь сидеть сложа руки и наблюдать, если им действительно что-то угрожает!
Каин сделал шаг в его сторону; он смотрел куда-то словно себе под ноги, но в его позе было что-то, что едва не заставило Леарзу попятиться.
— Маленькая, — раздельно, негромко сказал он, — неблагодарная, — еще один шаг, — тварь!
Это произошло столь быстро, что Леарза не успел отшатнуться; в мгновение андроид оказался возле него и схватил за грудки, приподняв над полом.
— Пусти!..
— Мы, по-твоему, сидели сложа руки?! — орал Каин, и глаза их наконец встретились; взгляд у андроида был совершенно бешеный. — Когда на Руосе восемнадцать наших человек погибло для того только, чтобы разрушить сердце Эль Габры, которое затем просто материализовалось снова под влиянием вашей воли?! Когда я десять лет ковал клинки по нашей технологии для того, чтобы ваши бойцы сражались ими против одержимых?! Когда мы всеми силами разыскивали ваших Одаренных и потом оберегали их, как зеницу ока, чтобы, не дай небо, они не задохнулись от собственной глупости?!
— Вы могли бы спасти много людей, но вы дали им умереть! — крикнул Леарза, вцепившись обеими руками в запястье Каина и пытаясь разжать его хватку. — Даже мою жизнь сохранила только глупость Морвейна, и то все вы были против!
— И несмотря ни на что, оставили тебя в живых и на свободе! — рявкнул Каин. — Богарт спасал твою никчемную шкуру! Сам Лекс оказал тебе такую честь! Не страшно тебе, ублюдок? Мне чертовски хочется размозжить тебе череп прямо здесь и сейчас!
— Клятая машина! Давай, убей меня! Как далеко зайдет эта имитация настоящего человека?
Какой-то мускул на лице андроида дернулся; Леарза не чувствовал собственных ног, все его существо ожидало сокрушительного удара, он не боялся, — слишком был взбешен, — но знал, что Каин не шутит, вот свободный локоть младшего будто пришел в движение: сейчас его кулак полетит с огромной скоростью, хруст, оглушительная боль и…
Но Каин не успел даже замахнуться, жесткая ткань чужой куртки хлопнула Леарзу по боку, андроид лязгнул зубами и вынужден был отпустить китаба, когда сам отшатнулся назад.
Он грубо отодвинул Леарзу в сторону, шагнул между ним и Каином. Андроид медленно поднял голову; на его подбородке остался хорошо видный след, от сильного удара рассекло кожу и потекла совершенно человеческая на вид кровь.
— Он глупый мальчишка, — хмуро сказал Богарт, — но и ты ведешь себя ничуть не лучше. Остынь.
На какой-то момент Леарзе показалось, что андроид сейчас не послушает коллегу и опять бросится в драку, но Каин повернул голову и рассеянно как-то вытер кровь с подбородка.
— Он понимает только так, — буркнул он. Богарт вздохнул, сложил руки на груди; его поза стала неуловимо более расслабленной.
— Ты забываешь, что твоего удара обычный человек не переживет…Пойдем, — это уже обращаясь к Леарзе; ошалевшему китабу ничего не оставалось, кроме как послушаться.
Вдвоем они вышли в коридор; дверь сама по себе захлопнулась.
— Вы так орали, что было слышно в соседних комнатах, — негромко заметил Богарт, глядя в сторону. — Осторожней с ним: убить он не убьет, но покалечить вполне может.
Леарза помолчал, насупившись.
— Ты тоже так считаешь? — потом хмуро спросил он.
Финн по-прежнему не смотрел на него, будто рассматривал свою правую руку, которой только что он ударил младшего; Леарзе бросился в глаза длинный белый шрам на его предплечье.
— Я считаю, что он в одном точно прав, — подумав, все же ответил Богарт. — Ты думаешь, будто эти люди тебе ближе, чем мы, но ты не знаешь ни их, ни нас…Во время экспедиции на Венкатеше мне раздробило кости в обеих ногах и правой руке. Потому я могу посостязаться в силе с Каином: теперь кости у меня такие же, как у него.
Столь странно завершив, Богарт развернулся и пошел прочь; Леарза остался стоять и недоуменно смотрел ему вслед.
* * *
Слова Финна обидно задели его в тот раз; на следующий же день, когда Тегаллиано опять явился к нему, Леарза осторожно спросил:
— Могу ли я посетить кварталы бездушных, господин Тегаллиано?
Но тот будто только и ждал подобного вопроса; без малейшего намека на замешательство Тегаллиано почтительно ответил ему:
— Разумеется. Если вам интересно, господин Леарза, я могу сейчас же отвести вас в промышленную зону города; пожалуй, там действительно есть на что посмотреть. Теперь уже, правда, вечер, но некоторые заводы работают круглосуточно.
— Я бы глянул на сталелитейный, — невольно попросил Леарза, вспомнив Каина.
— Конечно, никаких проблем.
И они, привычно уже оседлав лошадей, отправились в сумерки; широкие улицы Централа понемногу пошли под уклон, и Леарза сообразил, что они действительно приближаются к границе богатой части города, он видел еще на старых фотографиях, какие посылали разведчики, что кварталы бездушных и промышленная зона находятся у подножия высокого холма.
— Вам уже должно быть известно, Централ отделен от остальной части города, — негромко обратился к нему Тегаллиано. — Но это не означает, разумеется, что бездушные не имеют права прийти сюда в любой момент. Мы теперь минуем ворота, на которой обычно несут стражу блюстители порядка, но это больше почетный караул.
Он не солгал; вскоре Леарза разглядел высокую металлическую арку, за которой улица становилась еще уже, а домики — меньше и проще на вид. Он почти боялся пересекать эту черту, боялся получить подтверждение отчетам разведчиков; однако вне Централа все оказалось вполне чисто и опрятно, и встречавшиеся им люди вежливо кланялись без страха в глазах, хоть и с любопытством потом оборачивались им вслед.
— Я полагаю, для вас не секрет, что наше общество делится на два класса? — между тем поинтересовался Тегаллиано, не глядя на Леарзу. Китаб ответил:
— Да, я слышал об этом… Я знаю также и историю, но, пожалуй, предпочел бы услышать ее еще раз от вас, господин Тегаллиано.
— Как пожелаете. Когда наши далекие предки только прибыли на Анвин, часть их твердо решила отказаться от использования сложной техники и уйти в степи, чтобы следовать пути Тирнан Огга; остальные оказались слишком слабы духом и остались на прежней стоянке. Со временем ушедшие к берегам Атойятль развили в себе таланты, и тогда увидевшие это малодушные поняли, что они были неправы, и тогдашние лидеры принесли друг другу клятву; слабовольные потомки первых поселенцев взяли на себя заботы о материальной стороне нашего бытия, тогда как предки нынешних аристократов обязались всех себя посвятить дальнейшему развитию духа. Это деление соблюдается и по сей день. Я понимаю, со стороны это может выглядеть… подобно рабству. Но уверяю вас, господин Леарза, — и вы сами это сейчас увидите, — бездушные не считают себя рабами.
