— Плохо вам живется здесь? — спросил он.
— По-всякому бывает, — сказала Нина. — Люди живут бедно. Очень многие даже читать не умеют. Я сама лишь недавно научилась… вот и человек, которого мы сейчас ждем, он совсем один, у него нет друзей, кроме меня, остальные насмехаются над ним. Его мать соблазнил аристократ, а потом бросил, она умерла в нищете, все говорили, что она шлюха…Вон он.
Леарза стремительно обернулся; действительно, в этот момент в столовую вошел высокий смуглый закованный, сразу заметил Нину и неловко улыбнулся ей, сделал шаг в ее сторону, потом заметил чужого мужчину возле нее.
— Аллалгар, — окликнула его женщина. — Не стесняйся, это Леарза. Он… — она растерялась немного, не уверенная, что стоит сказать, но Леарза повел себя странным образом; уставившись на Черного, он воскликнул:
— Вот оно что! К чему мне все это снилось… извини, если я пугаю тебя, но… Нина, — он оглянулся, — спасибо! Аллалгар, ты нужен мне. Пойдем со мной! Я отведу тебя в Централ.
— Что… зачем? — совершенно растерялся тот, уставился на Нину; она напуганно потрясла головой, давая понять, что и сама не знает, что происходит.
— Хотелось тебе когда-нибудь побывать там? — загорелся Леарза, не замечавший испуга закованных. — Посмотреть на самого Наследника? Я отведу тебя к нему!
— Я ничего дурного не сделал, господин… — нелепо забормотал Черный, попятился. — Я…
— Ты наполовину аристократ, — сказал Леарза. — И имеешь право на место среди них. Пойдем! Не бойся, никто не обидит тебя!..
— Господин Леарза, оставьте его! — воскликнула Нина, схватила руосца за локоть. — Пожалуйста, оставьте! Ах, зачем я вам это сказала!
— Не беспокойся, ничего дурного не случится! Я знаю это, он просто должен пойти со мной!
— Аллалгар, хоть ты объясни ему!..
— Я пойду, куда скажете, господин.
* * *
— Мне отчего-то кажется, вот она: та самая ниточка, которая поможет установить другой тип отношений между вами, Фальер. Этот человек — ни аристократ, ни закованный, он — и то, и другое одновременно! Согласитесь, это именно то, что нам нужно. Предвидели вы это?
Наследник улыбнулся ему; хотя внешне он казался спокойным, Леарза почувствовал, что и этот человек взволнован. Он должен понять, он должен!..
— Мой талант не совершенен, — мягко возразил Фальер, сделав неопределенный жест. — Порою я что-то предвижу, но далеко не все и не всегда. Я… знал, что вы справитесь, Леарза. Знал, что нужно предоставить вам полную свободу. Спасибо! Я еще не знаю, каким образом этот человек сыграет свою роль, но он необходим мне… нам, и за это я обязан сердечно поблагодарить вас.
Леарза не сдержался и довольно рассмеялся. Так быстро! Он и сам не ожидал, что судьба столь быстро приведет его!.. Потом, впрочем, слова Фальера заставили его задуматься: должно быть, Наследник в самом деле что-то предвидел, знал, что именно он, Леарза, принесет им такую пользу.
Закованный, которого привел руосец, все это время стоял за спиной Леарзы, оглядываясь с открытым ртом. Аллалгар никогда в жизни не видел такой роскоши; сияющие улицы Централа пролетели перед его глазами сплошным ослепительным потоком, и вот он оказался во дворце Наследника, и сам юный бог смотрел на него пронзительным умным взглядом. Странный коротышка не соврал ему: теперь Аллалгар будет жить в Централе.
Его отвели в большую светлую комнату, дали другую одежду, принесли ужин на подносе; Аллалгар чувствовал себя аристократом. На какое-то время он вовсе поддался этому ощущению, вообразил, что он — законнорожденный сын своего безвестного отца, молодой наследник богатого клана.
Потом сошло на нет. Аллалгар был совершенно один здесь. Он никого не знал; даже слуги смотрели на него с затаенным презрением во взглядах. Он пожалел о том, что не попросил Наследника что-нибудь сделать и для Нины тоже. В конце концов, Нина была добра к нему и штопала ему белье. И, может быть, Наследник знает, где Кэнги? Аллалгар очень хотел увидеть Кэнги.
На второй день Аллалгар познакомился с Меразом; тот сам первым пришел к нему в комнату. Аллалгар в это время сидел возле окна и тосковал, выглядывая на площадь с фонтаном. Мераз был немногим ниже самого Аллалгара, жилистый и подвижный, смуглое лицо выдавало в нем закованного с первого взгляда. Он вошел в комнату Черного и остановился, рассматривая его безо всякого стеснения.
— Ведь ты тоже закованный, — обратился к нему Аллалгар, чувствуя себя неуютно. — Ты кто?
— Звать Мераз, — отозвался тот. — А ты, значит, наполовину аристократ? Что-то по тебе не скажешь.
Аллалгар набычился, медленно встал; видимо, его немаленький рост впечатлил чужака.
— Довольно меня этим дразнили, — буркнул Аллалгар. — Еще одно слово про моих родителей — и я тебя в окно вышвырну. Ну, зачем пришел?
Мераз негромко рассмеялся. Смех у него оказался какой-то… хищный; черные глаза блеснули на Аллалгара.
— Посмотреть на тебя, — честно сказал он. — До тебя я был единственным из закованных, кого поселили в такую же комнату. И я до сих пор не знаю, для чего это сделал господин Фальер.
Аллалгар не нашелся, что ответить на это, и глупо замолчал. По правде говоря, он тоже не очень понимал, что он здесь делает; подспудно он знал, что аристократ из него никудышный, курам на смех, и если настоящие аристократы и сделают вид, что приняли его за одного из них, то только чтоб потешаться над ним.
— Да, — протянул Мераз, — умом ты не блещешь. Ладно, еще понаберешься, может быть. Меня господин Фальер каждый день почти берет с собой на встречи с инопланетянами. Уже слышал о них, а? Они здесь, уже больше месяца показывают нам свои проклятые машины.
— Слышал, — ответил Черный. — Правда, что у них совсем нет души?
— Не знаю, — Мераз пожал плечами. — Но лица у них просто каменные. Ничем их не удивишь, ничем не проймешь. Да один из них привел же тебя.
Аллалгар растерялся: приведший его человек ему казался самым обыкновенным аристократом.
— Он не такой, — сказал Аллалгар. Мераз рассмеялся снова.
— Конечно, не такой. Он с другой планеты. Они говорят, спасли его. Но он с ними заодно, пользуется их машинами. Я бы ему не стал доверять.
Аллалгар ничего не сказал ему на это; все это было слишком сложно для него.
* * *
Он стоял посреди комнаты, расправив плечи, отчего казался совершенно огромным, похожий на доисторического северного светловолосого бога-кузнеца, а лицо у него было добродушное. Ни за что нельзя было сказать, что в голове у него электронный мозг; у него были живые, совсем человеческие глаза, а на подбородке до сих пор виднелась полузажившая царапина, оставленная кулаком Богарта. Люди вокруг него переговаривались, хмурились, а он продолжал посмеиваться и смотрел на них с обычной хитринкой во взгляде.
— Не рано, профессор? — спросил Гавин, веснушчатое лицо которого напоминало маску, столь было неподвижно. — Может быть, стоит еще выждать.
— Дольше ждать нет смысла, — возразил профессор Квинн, — их реакция все равно будет негативной, и длительный срок может лишь разозлить их. Я считаю, время пришло.
— Пусть узнают, — согласился с ним и Каин; Леарза, стоявший у окна, избегал смотреть на него, мрачно уставился в сторону. — А потом как-нибудь и привыкнут, ха-ха! Человек, говорят, ко всему привыкает, а я не вот там какое-нибудь чудовище, ну если, конечно, ха, меня не разозлить!
— Я все-таки попросил бы тебя серьезнее отнестись к этому, Каин, — мягко сказал профессор. — Это очень важный момент, едва ли не более важный, нежели наша попытка объяснить им принципы теории массового бессознательного Катар.
— А я разве не серьезно?..
— Пока ты так гогочешь, — пробормотал Таггарт, — никто не может серьезно отнестись к заданию.
— Во-от оно как! А я теперь виноват, ага!
— Время, — окликнул Касвелин, взглянувший на часы. — Пойдемте.
И они один за другим, вразнобой снялись с места, привычно уже направились в знакомый холл, второй месяц служивший им демонстрационным залом, и Леарза шел последним. На душе у него было пасмурно. Он помнил просьбу Дандоло, но не передал его слов остальным; тогда ему казалось, что просьба эта не заслуживает внимания, что ничего страшного не произойдет, даже если Фальер узнает об искусственных людях, — да и Фальер, насколько Леарза успел узнать его, действительно выглядел благоразумным человеком. Машины Кеттерле не пугали его, и Леарза был уверен, что благополучие собственного народа волнует Фальера куда больше каких-то там страшилок.
…Но теперь он почувствовал себя неуверенно; может быть, еще оставалось время, он мог бы передать слова Дандоло если не Морвейну (с Морвейном Леарза не разговаривал все эти дни), то хотя бы Гавину или профессору. Он шел последним, погрузившись в раздумья, и впереди него раздавался веселый голос Каина, поспорившего о чем-то с Таггартом.
