— Какому фокусу?
Лев, похоже, растерялся — впервые за все время нашего знакомства. То ли его сбил с толку мой шутовской тон, то ли информация действительно оказалась для него сюрпризом.
— Ну как же. Я захотел курить, а сигарет не было, и тогда он предложил вспомнить, что я взял с собой портсигар. Вернее, просто не выложил его из кармана. И я тут же вспомнил. И мы отлично покурили. А потом Макс ушел, Карродунум кончился, и началась настоящая человеческая жизнь. Я вернулся в гостиницу, и все было хорошо. Только с тех пор у меня два одинаковых портсигара. Понимаете?
— Очень хорошо понимаю.
Лев по-прежнему был растерян, но теперь еще и чрезвычайно доволен.
— Я не знаю, кто такой этот ваш Макс, — сказал он. — И название «Карродунум» впервые слышу. Никогда не интересовался польской историей. И как вы туда попали, тоже совершенно не представляю. Со мной никогда ничего подобного не случалось. Однако вы имейте в виду вот что. Все это время, все три года, с тех пор как вы нашли дверь, а в мои руки попал ключ, я и все остальные не уставали молиться о помощи — всяк на свой лад, своим богам, по своей вере. И теперь я вижу, что молитвы наши были услышаны.
— А как это — всяк своим богам? — изумился я. — Если уж у вас Братство Гекаты?
— Но это же не религия, — пожал плечами Лев. — Это… ну, просто работа.
— Общественная нагрузка, — подсказал я.
— Совершенно верно. Вы даже не подозреваете, насколько правы. А вера тут ни при чем. Вот, скажем, Мариночка Жукотовская, единственное известное мне живое существо, чьими устами Геката соглашается говорить с людьми, вообще уверена, что мы — компания романтических зануд, помешавшихся на античной мифологии. Она — самый яркий пример, но нечто подобное происходит со многими людьми: их дела не только не связаны с их верой, но зачастую ей противоречат. Я сам, пожалуй что, агностик — до сих пор. Соглашаюсь принять тот факт, что мироустройство выше моего скромного разумения, но и только. Ну или на себя посмотрите. Вы вообще ни во что не верите, так уж вы устроены. И это совершенно не мешает вам сидеть с ключом от Врат Гекаты в кулаке и трепетать от близости рокового момента. Кстати, если бы вы поговорили по душам с другими пассажирами, вы бы обнаружили, что добрая половина присутствующих втайне не верит, что самолеты могут летать. Однако все они регулярно пользуются этим транспортом.
— Я и сам не очень-то верю в летающие самолеты, — улыбнулся я. — По крайней мере, не понимаю, как они это делают. У меня три незаконченных образования, и все гуманитарные.
Оскорбленный моим недоверием самолет устроил нам такую жесткую посадку, что я язык прикусил.
И поделом.
— Вот здесь, пожалуйста, — попросил я таксиста, и он, исполняя мою просьбу, остановился метров за двести до нашего дома.
Лев, кажется, удивился, но вопросов задавать не стал и вместе со мной вышел из машины.
Только после того, как таксист развернулся и уехал, до меня дошло, что я напрасно выполнил этот маневр. Совершенно ни к чему пытаться скрыть свой адрес от человека, которого сам ведешь в гости.
— Извините, — смущенно сказал я. — Это как-то само собой получилось. Наш дом немного дальше.
— Ну вот и по моим расчетам он дальше, — улыбнулся Лев.
— Просто я уже привык шифроваться.
— Ничего, так даже лучше. Пройдемся немного. У вас тут райский уголок.
— И вишни уже начинают цвести, — гордо, как будто это было мое персональное достижение, добавил я.
— Да. А всего два дня назад были голые деревья. Но какой аромат! Кажется, наши пражские вишни пахнут немного иначе.
— Это не вишни, — улыбнулся я. — Вернее, не только вишни. Это Ренатин яблочный пирог. Когда она его печет, вся окрестная растительность нервно курит в коридоре.
— Подлизываешься, — одобрительно сказала Рената, выглянув из распахнутого настежь кухонного окна.
Несколько секунд спустя она открыла нам дверь и, пока Лев галантно лобызал ее руку, сказала:
— А ваша подружка уже давно тут. Не понимаю, как она вас опередила? Они с Карлом на втором этаже, в гостиной. Поднимайтесь, я тоже скоро приду.
— Подружка? — изумился я.
— Чему вы удивляетесь? — пожал плечами Лев. И, подождав, пока Рената скроется на кухне, добавил: — Просто Мариночке приснилось, что она пришла к вам в гости. Обычное дело.
Словно бы в подтверждение его слов, сверху донесся энергичный речитатив:
— Выходил Амвросий-дядька из тяжелой борозды. На него смотрели тупо лихозадые смерды. Пробегит цыцкастый заяц, мужики возьмут кайла. А на речке дрыщет барин и ствербит на балала!
— Рисует, — одобрительно сказал Лев.
О да. Мирра уже успела расписать причудливыми узорами одну из стен гостиной и теперь вдохновенно трудилась над второй, попутно сообщая миру лихо срифмованные новости о нелегкой судьбе дядьки Амвросия. Карл сидел в кресле и внимал ее речам, десница покоилась на загривке прильнувшего к его ногам черного пса. Судя по блаженному и одновременно заинтересованному выражению лица, Карл был чрезвычайно доволен происходящим, что, безусловно, лишний раз доказывает: мой отец — ангел, сверженный на землю за избыток совершенства, чтобы не служил живым упреком менее продвинутым коллегам.
— То есть в итоге вы подружились, — сказал Карл, обернувшись к нам. — Я почему-то так и думал, что этим кончится. Рад вас видеть, пан Болеслев.
— А меня? — возмутился я.
— Чувства, которые я испытываю при виде тебя, находятся по ту сторону слов. Поэтому даже не знаю, что тут можно сказать.
— Ловко выкрутился, — признал я.
— Я правильно понимаю, что у тебя в кулаке…?
— Ты все правильно понимаешь. Но твой ключ — вот он, — и я достал сверток из кармана куртки.
— Это который семнадцатого века? — спросил Карл, торопливо разворачивая упаковку.
— Это который пятнадцатого. Поздней копии вообще не существует, потому что… В общем, ее нет и никогда не было. Все это время я гулял с оригиналом в кармане. Так получилось.
— Очень хорошо, — невозмутимо кивнул Карл. — Если ты так говоришь, значит… Да, безусловно, это пятнадцатый век. Я уже вижу. Странно, что пан Шнипс…
— Иржи был вынужден дать неверное экспертное заключение. Если хотите, я могу подробно все рассказать, — предложил Лев.
— Ну, если вас это не затруднит, буду очень рад выслушать объяснения. — Карл лучезарно улыбнулся, не отрывая глаз от ключа.
В их обмен любезностями решительно вторглась Мирра:
— Ходит барин с голым задом по некошеным лугам! И грозит чудесной штукой в небеса своим врагам. Там вселенско чудотворство, в нем велико бытие. Токмо вздесь кругом масонство, одолело жидовье!
— На этой оптимистической ноте предлагаю вам перевести дух, — ласково сказал ей Карл. — Тем более Рената уже приближается. Слышите ее тяжелую поступь?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
