– Я должна занять место на галерее.
Когда она отошла, Шаса тихо спросил Китти:
– Когда я смогу тебя увидеть?
– Сегодня вечером? – предложила Китти.
– Да… о нет, черт побери! – Он вспомнил про свидание с информатором насчет Белого Меча. – Где ты остановилась?
– В «Нелли», как обычно.
– Я застану тебя там позже?
– Конечно, – она улыбнулась. – Если я не получу лучшего предложения.
– Ах ты сучка! Почему ты не выходишь за меня?
– Я слишком хороша для тебя, приятель. – Это стало одной из их обычных шуток. – Но если ты угостишь меня пивом с чипсами, не буду возражать. Пока.
Шаса смотрел, как она поднимается по лестнице на места для прессы. За все годы, что он ее знает, она словно не состарилась ни на день. У нее по-прежнему девичье тело и упругая молодая походка. Он отогнал неожиданный холод одиночества, грозивший поглотить его, и пошел в зал заседаний.
Все места были заняты. Шаса сразу увидел премьер-министра, сидящего во главе правительственных мест. Он разговаривал с Фрэнком Уорингом, министром спорта и единственным другим англичанином в правительстве.
Фервурд казался энергичным и уверенным. Не верилось, что ему дважды прострелили голову. Он вернулся и по-прежнему господствовал в своей партии и правительстве. У него как будто была бесконечная способность выживать, и конечно, цинично улыбнулся Шаса, дьявольское везение.
Шаса направился к своему месту. Манфред Деларей встал и пошел ему навстречу.
Он взял Шасу за руку и наклонился к нему.
– Водолазы подняли паром. Тела Гамы на нем нет, дверь каюты взломана. Похоже, ублюдок ушел. Мы стережем все выходы из страны, и мои люди возьмут его. Ему не уйти. Думаю, в своей речи сегодня премьер-министр объявит о его исчезновении.
Шаса и Манфред пошли к своим местам на первой скамье, но тут кто-то сильно толкнул его, Шаса охнул и оглянулся. Это был курьер в форме, которого Шаса видел на скамье в парке.
– Осторожней, приятель! – сказал Шаса, пытаясь вернуть равновесие, но тот словно не слышал.
Хотя лицо его ничего не выражало, а глаза словно ничего не видели, шел он быстрыми уверенными шагами. Он миновал Манфреда и направился к местам оппозиции по левую сторону от кресла спикера.
– Какое хамство! – сказал Шаса, глядя ему вслед.
Неожиданно курьер как будто передумал, повернулся и торопливо направился туда, где сидел Фервурд. Премьер-министр увидел его и вопросительно на него посмотрел, полагая, что ему несут сообщение. Никто другой как будто не заметил странного поведения курьера, но Шаса удивленно следил за ним.
Остановившись перед Фервурдом, курьер распахнул темный китель, и Шаса увидел серебристый блеск стали.
– Боже! – воскликнул он. – У него нож!
Курьер поднял нож и ударил; странно, но премьер-министр улыбался, как будто не понимал, что происходит. Лезвие ножа высвободилось, серебро порозовело от крови.
Шаса бросился вперед, но Манфред удержал его за руку.
– «Маньчжурский кандидат», – прошептал он, и Шаса застыл.
Стоя над премьер-министром, убийца ударил во второй раз, потом в третий. С каждым ударом все больше крови текло по белой рубашке Фервурда; премьер умоляюще поднял руки.
Ближайшие к нему люди наконец поняли, что происходит, и бросились на убийцу. На него накинулось несколько человек, но он сопротивлялся с какой-то демонической силой.
– Где дьявол? – дико кричал он. – Я убью дьявола!
Его повалили на зеленый ковер и прижали к полу.
Доктор Фервурд по-прежнему сидел на месте, глядя себе на грудь; оттуда текла яркая кровь. Потом свел лацканы пиджака, как будто хотел скрыть ужасный вид, со вздохом скользнул вперед и упал на пол.
Шаса и Манфред Деларей были в парламентском кабинете Шасы, когда Триша принесла новость.
– Господа, только что позвонил партийный организатор. По прибытии в больницу «Фолькс» доктор Фервурд скончался.
Шаса прошел к бару за своим столом и налил коньяку в два стакана.
Глядя друг другу в глаза, они молча выпили, потом Шаса поставил стакан и сказал:
– Нужно сразу составить список тех, на чью поддержку мы можем рассчитывать. Думаю, вашим соперником в борьбе за место премьера будет Джон Форстер, его люди уже работают.
Они взялись готовить список, подчеркивая имена, отмечая их крестиками и галочками. Звонили по телефону, отбирали, вызывали, договаривались о встречах, давали обещания и обязательства, торговались и шли на компромиссы. В течение дня в кабинете Шасы не иссякал поток посетителей: союзников и потенциальных союзников.
Работая, Шаса поглядывал на Манфреда и дивился тому, каких необычных спутников в дальний путь подобрала судьба. Казалось, у них нет ничего общего, кроме самой важной черты – огня неумолимого честолюбия и жажды власти.
Что ж, сейчас власть почти у них в руках, а Манфред одержим ею. На тех, кто входил в кабинет Шасы, сразу действовала его невероятная сила характера. Один за другим они подходили к нему и клялись в верности.
Шаса постепенно начал понимать, что это не возможность – даже не вероятность. Они победят. Он знал это всем существом, всей душой. Посты премьера и президента принадлежат им. Они победят.
В головокружительном возбуждении день пролетел быстро, и когда большие напольные часы у стены кабинета пробили, Шаса вначале не обратил внимания на этот знакомый звук. Но часы пробили пять раз, и Шаса вздрогнул и вскочил на ноги, проверив время по своим часам.
– Пять.
Он направился к выходу.
– Куда вы? Вы нужны мне здесь, – крикнул ему вслед Манфред. – Вернитесь, Шаса.
– Я скоро, – ответил Шаса и выбежал в приемную.
Его и там ждали люди, важные люди. Они встали ему навстречу, и Триша сказала:
