Независимо от того, был ли Михаил Лермонтов в Крыму поздней осенью 1840 года или нет, вернувшись в Ставрополь и поучаствовав в очередных боевых экспедициях, за что он уже был представлен командованием к Золотой сабле, также отвергнутой императором, он хлопочет уже не об отставке, а хотя бы об отпуске и получает его в самом конце 1840 года сроком на несколько месяцев. Вновь помогли хлопоты любящей бабушки.
В Санкт-Петербург он приехал в начале февраля 1841 года. Прибыл прямо к восторженным читателям романа "Герой нашего времени". Прибыл героем Кавказа, обретшим кровавый боевой опыт, возмужавшим, подготовившим к выпуску книгу своих лучших стихов. Это уже был последний и самый триумфальный приезд знаменитого русского поэта в покоренную им столицу.
Ждала его уже и первая вышедшая в самом конце 1840 года книжка лирических стихотворений. Надо нам сегодня только поражаться требовательности к себе Михаила Юрьевича. Он отобрал всего лишь 28 стихотворений из сотен им написанных. Допустим, что "Смерть Поэта" и "Демон" не пропустила бы цензура, но сколько ныне ставших классическими стихотворений им было не допущено в книжку? Всем бы русским поэтам иметь к себе такую требовательность.
Зато все вышедшие — это шедевры мировой лирики. Я не удержусь, чтобы не перечислить все стихи, отобранные поэтом в первую книгу. Это "Песня про… купца Калашникова", "Бородино", "Узник", "Молитва" ("Я, Матерь Божия…"), "Дума", "Русалка", "Ветка Палестины", "Не верь себе…", "Еврейская мелодия", "В альбом" ("Как одинокая гробница…"), "Три пальмы", "В минуту жизни трудную…" ("Молитва"), "Дары Терека", "Памяти Одоевского", "1-е января", "Казачья колыбельная песня", "Журналист, Читатель и Писатель", "Воздушный корабль", "И скучно и грустно", "Ребенку", "Отчего", "Благодарность", "Из Гёте", "Мцыри", "Когда волнуется желтеющая нива…", "Сосед", "Расстались мы, но твой портрет…", и последнее, написанное поэтом прямо в день отъезда из Петербурга в кавказскую ссылку у Карамзиных, стало величественным и печальным финалом сборника "Тучи". Книжка была составлена самим поэтом незадолго до отъезда в ссылку. О ней писали восторженно практически все газеты и журналы, от Булгарина до Белинского.
Так что встречали в феврале 1841 года в Петербурге не какого-то ссыльного неизвестного офицерика с малозначащими стихами, как любят нынче писать апологеты Мартынова, а общенационального, известного читающей публике всей России лучшего русского поэта, зачинателя новой русской прозы.
Или все дворяне и офицеры были и впрямь безграмотными необразованными людьми и ничего этого не знали? Когда же мы, наконец, поймем, что последний год жизни Лермонтова, год 1841-й — это был год жизни всеми признанного гениального русского поэта. И все эти Мартыновы и васильчиковы прекрасно понимали, на кого они руку поднимали. Как понимал это и император Николай I, и вся его семья. Как понимали Бенкендорф и Нессельроде.
А пока Михаила Лермонтова ждал петербургский карнавал. Ему были открыты двери всех са лонов, его звали к себе самые знатные и чопорные аристократы.
Его ждали друзья и любящая бабушка.
"Я ищу свободы и покоя…"
"Я ищу свободы и покоя!.." — занес он в свою походную тетрадь. Свобода и покой — чего еще может желать человек, обладающий этими бесценными дарами? И одновременно, "уж не жду от жизни ничего я, / И не жаль мне прошлого ничуть…". Это уже песнопения мудрого старца, а не 25-летнего молодца. Так быстро и стремительно прожита вся жизнь.
Выхожу один я на дорогу;Сквозь туман кремнистый путь блестит;Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу,И звезда с звездою говорит.
Воистину самая странная судьба из всех наших славных гениев. Вся его внешняя жизнь — ничто по сравнению с проживаемой им небесной, надземной жизнью.
Скажите, как дано было знать земному поэту XIX века, что из космоса видна "земля в сиянье голубом"? Кто и в какие мгновения уносил его на небо, где так торжественно и чудно?! И кто упорно утаивает от мира истинную причину его гибели? Вот уж и спустя десятилетия после дуэли Лермонтова А. В. Дружинин расспрашивает подробно обо всем того же Руфина Дорохова: "Преданность моего случайного знакомца памяти Лермонтова была беспредельна. Он понимал произведения поэта так, как немногие их понимают: он мог рассказать происхождение почти каждого из стихотворений, событие, подавшее к нему повод, расположение духа, с которым автор "Пророка" брался за перо… За день до своего выступления он, укладываясь в поход, показывал мелкие вещицы, принадлежащие Лермонтову, свой альбом с шуточными стихами поэта, портрет, снятый с него в день смерти, и большую тетрадь в кожаном переплете, наполненную рисунками. Картинки карандашом изображали по большей части сцены из Кавказской жизни, стычки линейных казаков с татарами и т. д. Кое-где между ними были стихи да шуточные двустишия и четверостишия, относящиеся к неизвестным лицам".
Рассказал Дорохов и о подробностях злосчастной дуэли. Дружинин даже в зашифрованном виде многое побоялся записать. Не настало еще время. Но он дает понять: было совершено преступление. А позже бесследно исчезли и Дружинин, и все его записи. Все реликвии, стихи, рисунки, которые Дорохов так бережно хранил, после его гибели исчезли. Даже не сохранилось ни одного его портрета. Что за мистика?
Но вернемся к нашему повествованию. Михаил Лермонтов приезжает в отпуск в Петербург, отдавать ему свой прощальный поклон.
"31 декабря 1840, г. Анапа.
Приказ по Тенгинскому пехотному полку за № 365:
Прибывшего в полк из командировки поручика Лермонтова предписываю исключить из командировочной ведомости, зачислить налицо.
За командира полка
Полковник Голубицкий-Лебединский".
В январе Лермонтов едет в отпуск, преисполненный надежд. Они не оправдались. Отставка не получена. В наградах отказано. Жить осталось пол года…
Вернулся на Масленицу в феврале 1841 года в Санкт-Петербург уже не искатель светских приключений, а фронтовик, близко соприкасавшийся со смертью. Михаил Лермонтов уже прекрасно понимал свое дальнейшее предназначение. Любым способом уйти в отставку со службы и посвятить себя русской литературе. Он уже и в поэзии перестал писать бесконечные посвящения всем знакомым и малознакомым женщинам. Была бы его воля, он бы под конец жизни почти все свои стихотворные послания к подружкам уничтожил.
Но пока что, несмотря на все хлопоты бабушки, не удалось добиться ни прощения, ни увольнения, всего лишь дали двухмесячный отпуск. По-прежнему его приезда боялись Баранты, к тому же недруги Лермонтова распускали слухи, что несносный поэт готов поехать в Париж, дабы вызвать вновь сына французского посла на дуэль. Иной раз думаешь, может, и на самом деле за этими злыми сплетнями, а потом и за дуэлью Мартынова стояли жандармское отделение графа Бенкендорфа и Министерство иностранных дел Нессельроде. Сколько же можно мутить воду?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
