Прибыв в Элевсин, участники торжественного шествия были обязаны соблюдать пост, собирались на побережье, осматривали скалу, на которой некогда сидела Деметра, оплакивая юную дочь, похищенную властителем подземного царства Аидом. Затем на площади перед святилищем совершались некоторые обряды, связанные с посвящением в мисты. Сначала готовили мистов, а потом те, кто прошел испытание, становились так называемыми эпонтами, имевшими право принимать участие во всех обрядах, в том числе и в главных мистериях, происходивших в самом храме Деметры в Элевсине. Обряды эти состояли главных образом из разыгрывания драматических сцен, иллюстрировавших древний миф о Персефоне: ее похищение Аидом, плач и скорбь матери, ее поиски пропавшей дочери, возвращение Персефоны к матери весной. В судьбе Персефоны (у римлян Прозерпины) аллегорически отразился ежегодный цикл пробуждения природы весной и ее засыпания осенью. При этом таинства напоминали людям и о кратковременности всего живущего на земле; впрочем, мисты, получившие посвящение, верили, что после смерти их ждет участь более благоприятная, нежели тех, кто не был допущен к Элевсинским мистериям. Следующий день после Великих мистерий посвящали массовым зрелищам, доступным всем.
На обратном пути, из Элевсина, в соответствии с традицией, полагалось развеять торжественное настроение участников шествия: во время перехода через мост на реке Кефис окрестные жители обрушивали на участников процессии град шуток, задиристых острот, язвительных замечаний. Некоторые шутки, обращенные к должностным лицам, могли носить характер даже политического обличения. Когда процессия переходила мост и направлялась в сторону Афин, насмешки прекращались и вновь воцарялась серьезная, благоговейная торжественность.
В середине месяца гекатомбеона, когда справляли и Великие Панафинеи, наступал черед еще одного древнейшего афинского празднества — Кроний в честь бога Крона, отца многих олимпийских верховных богов, и в память о царившем некогда на земле „золотом веке“ — без нужды, без рабства. Мы не знаем, какие обряды совершались в этот праздник; известно лишь, что день был выходной, никто не работал, и все предавались играм, развлечениям, пирам, на которых господа прислуживали рабам. Устраивались также общие трапезы за счет государства.
Итак, праздничных дней в Афинах, как и в других греческих полисах, было много. Упомянем еще празднество в честь Асклепия: главные торжества проходили в Эпире каждые пять лет. Весной справляли Дельфинарии в честь Аполлона, повелевающего морскими ветрами, и тем самым открывали очередной сезон морской навигации; традиция связывала введение этого праздника с походом Тесея во главе афинской молодежи на Крит, дабы освободить город от жестокой обязанности приносить кровавые жертвы чудовищному Минотавру. Примерно тогда же справлялись и Мунихии, посвященные Артемиде как богине Луны: ей приносили в жертву символические лепешки в форме полумесяца с воткнутыми по краю маленькими свечками. На этот же месяц мунихион приходились и Бравронии в честь Артемиды: это был, собственно говоря, праздник городка Браврона в Аттике, так что лишь после объединения Браврона и его округи с Афинами Бравронии стали праздновать и афиняне; в торжествах участвовали по традиции маленькие девочки. Афинянки от 7 до 11 лет имели и другой свой праздник — Аррефории: девочки приносили свои тайные дары Афродите и складывали их в священном гроте в садах, посвященных богине любви.
Помимо культовых праздников устраивались также общегосударственные торжества в память о том или ином выдающемся событии в истории страны: например, Элевтерии — день освобождения в честь победы над персами при Платеях в 479 г. до н. э.; Марафонии — само название праздника раскрывает его значение: афиняне отмечали годовщину победы греков над персами при Марафоне в 490 г. до н. э.
Одной из форм почитания богов, общеэллинских или местных, были агоны — всякого рода состязания, участники которых старались выделиться своими достижениями в той или иной сфере жизни, искусства. Соревнования, как уже не раз говорилось, бывали не только спортивные, первенство оспаривали друг у друга и музыканты, и певцы, и авторы трагедий и комедий, и актеры. Существовал даже конкурс младенцев: ежегодно во время праздника Тесмофорий, посвященного Деметре как Матери прекрасных детей, женщины представляли комиссии своих детей, рожденных в течение истекшего года, и та, чье дитя было признано самым красивым, удостаивалась награды. Дух соревнования, борьбы, агонистики, без которого нельзя понять культуру и весь уклад жизни древней Эллады, находил оправдание уже в мифах, ведь и олимпийским богам и богиням не чужды были соперничество, состязания: чем иным, если не конкурсом красоты, был знаменитый суд Париса, решавшего, кому из трех великих богинь отдать яблоко, предназначенное „прекраснейшей“? А сколько раз смертные женщины бросали вызов богиням, осмеливаясь соперничать с ними своей красотой или искусством рукоделья, как это сделала некогда дерзкая Арахна, пожелавшая превзойти в прядении и ткачестве саму богиню Афину! В этой духовной атмосфере, пронизанной идеалами соревнования, первенства, достижения физического и морального совершенства личности, особое значение имели, конечно же, большие спортивные состязания, игры.
Бессмысленно было бы пытаться отыскать во мгле столетий имена тех, кто первым метнул диск или копье или обогнал других на колеснице. Начала всех явлений в жизни древних были окутаны облаком легенд и мифов, и отделить фантазию от исторической правды едва ли возможно. Уже мифы изобилуют сценами спортивных состязаний. Аполлон славился в мифах как метатель диска, причем один из его бросков закончился трагически: юный Гиакинт, любимец бога, подбежал к тому месту, куда должен был упасть снаряд, но тяжелый диск попал ему в голову и убил юношу. Такое же несчастье постигло и героя Персея: метнув бронзовый диск, он нечаянно поразил насмерть своего деда Акрисия. К тому же не всегда герои мифов вели честную игру: стремясь к победе любой ценой, они нередко пускались на хитрость, а то и на преступление. Невинной может показаться история с Аталантой из Беотии, девушкой невиданных физических способностей, быстрой, как олень, и не знавшей себе равных в беге. Она поставила условие, что только тот станет ее мужем, кто сумеет превзойти ее в беге. Удалось это лишь герою Миланиону, который по совету самой богини любви Афродиты бросал на бегу золотые яблоки. Хитрость помогла: Аталанта не устояла перед искушением, принялась, также на бегу, подбирать драгоценные плоды и отстала. Гораздо более трагичным, мрачным и кровавым оказался исход состязания на колесницах, устроенного Эномаем, царем города Писы в Пелопоннесе: царь обещал отдать свою дочь Гипподамию в жены тому, кто обгонит его в состязании на колесницах. Герой Пелопс, посватавшийся к прекрасной девушке, принял это условие, но знал, что победить Эномая он может только хитростью. Тогда он подкупил возничего царя, чтобы тот повредил ось в колеснице Эномая и колесо соскочило бы во время пути. Так и вышло: колеса соскочили с оси, колесница опрокинулась и царь Эномай разбился насмерть. Пелопс победил, но, боясь, что возничий раскроет их тайну, заманил его на берег моря и столкнул со скалы. С тех пор на всем потомстве Пелопса тяготело проклятие — и дети, и внуки его испытали неисчислимые беды, ибо боги мстили за пролитую некогда кровь.
Игры на похоронах Патрокла
Первые сведения о спортивных состязаниях древних греков мы находим у Гомера. В „Илиаде“ эти состязания связаны с религиозными обрядами, прежде всего с погребальными. Ахилл устраивает поминальные игры в честь павшего Патрокла. Программа игр во многом предвосхищает программу будущих Олимпийских игр в Греции. Открывали игры гонки на колесницах. У могилы Патрокла мудрый старец Нестор так наставляет своего сына Антилоха, уже снарядившего пышногривых коней:
…Возница искусством одним побеждает возницу.Слишком иной положась на свою колесницу и коней,Гонит, безумец, сюда и туда беспрестанно виляя;Кони по поприщу носятся, он и сдержать их бессилен.Но возница разумный, коней управляя и худших,Смотрит на цель беспрестанно, вблизи лишь ворочает, знает,Как от начала ристания конскими править браздами:Держит их крепко и зорко вперед уходящего смотрит.Цель я тебе укажу; просмотреть берегися; ты видишь,Брус деревянный стоит, от земли, как сажень маховая…Столп сей и ныне метою избрал Ахиллес быстроногий.К оной ты близко примчась, на бегу заворачивай коней;Сам же, крепко держась в колеснице красивоплетеной,Влево легко наклонись, а коня, что под правой рукою,Криком гони и бичом…Но берегись, не ударься о камень:Можешь коней изувечить или раздробить колесницу,В радость ристателям всем, а тебе одному в посрамленье!
Гомер. Илиада, XXIII, 318–342
