— Не думаю, мама, что в данный момент кого-то из нас волнует фамильная честь. Наследство, деньги, нашу нужду в которых вы так презираете, могли бы смягчить ощущение утраты. Папа слепо верил в справедливость… Что ж, надеюсь, он перевернется в гробу, когда Пол Каролла выйдет на свободу из зала суда. Я не считаю, что папа умер благородной смертью, нет, мама, это было отвратительное убийство, но в отличие от моих малышей он прожил долгую жизнь. По-моему, я с лихвой заплатила за право носить фамилию Лучано. Если бы у меня была возможность прожить жизнь заново, я бы не хотела снова стать тем, что я есть, одной из вдов Лучано, я бы бежала из этого дома без оглядки. И я готова уйти с пустыми руками, такой же, как пришла, однако это не значит, что я не считаю то, что произошло со всеми остальными, возмутительным. Наших мужчин убили, так что никакого возмездия не будет и быть не может. Без мужей мы ничто, пустое место. Если вас это устраивает, довольствуйтесь теми крохами, которые вам швырнут, но не требуйте того же от меня. У меня слишком много гордости и, наверное, слишком много чести для этого. Спокойной ночи.
София с достоинством вышла из комнаты и тихо притворила за собой дверь. Грациелла понурила голову. Мойра нетвердо поднялась на ноги. Она пыталась подражать спокойствию и достоинству Софии, однако стоило ей встретиться взглядом с холодными голубыми глазами Грациеллы, как ее голос дрогнул:
— Мне не стыдно! Я не стыжусь ничего, что когда-либо делала, но я не уйду отсюда без своей доли. Хочу получить то, что причитается мне по праву. Знаю, вы меня никогда не любили, я оказалась для вас недостаточно хороша, но я была верной женой вашему сыну, и я его любила. А теперь по вине его отца я стала вдовой. У меня нет детей, у меня вообще ничего нет, и я буду бороться, потому что наследство — это все, что у меня осталось. Спокойной ночи. Надеюсь, вы не против, если я возьму с собой бутылку?
— Бабушка, можно вас кое о чем спросить? — Грациелла молча повернулась к Розе. — Я знаю, что мама любила папу, но ведь их брак был подстроен, правда?
Грациелла ничего не ответила. Она очень устала, чтобы думать о столь давних временах. Ее только удивило, что девушка неожиданно заинтересовалась этим вопросом.
— Бабушка, а мою свадьбу тоже организовал папа Лучано?
Грациелла взяла внучку за руку.
— Вот что я тебе скажу, девочка: Альфредо любил твою маму, я это знаю, потому что он сам мне сказал. И Эмилио тебя любил, он просил твоей руки. Он не нуждался в поощрениях, он тебя любил, Роза. А теперь, дорогая, иди спать. Спокойной ночи. Я очень устала.
Роза ушла, не поцеловав бабушку на прощание. Оставшись одна, Грациелла испытала щемящее чувство одиночества. Она не ожидала от своих невесток такого отчаяния и гнева. Грациелла действительно почувствовала себя виноватой в том, что не взяла на себя заботы об их наследстве или хотя бы не проследила, чтобы работа Марио Домино была выполнена должным образом, но в основе ее решения лежала искренняя вера в то, что женщины должны освободиться от всех связей с мафией. Сейчас она была рада, что не рассказала о своих планах на завтрашнее судебное заседание.
Тереза не пошла спать, а осталась в кабинете, просматривая сотни писем и контрактов. Часа через два Мойра, которой не удавалось уснуть, тихо спустилась вниз и заметила под дверью свет. Она приоткрыла дверь и заглянула в кабинет.
— Что ты делаешь? Тебе тоже не спится?
Тереза сидела за столом, утонув в бумагах. Весь кабинет был завален папками и разрозненными документами.
— Кошмар! На то, чтобы разобраться в этих бумагах, уйдут недели. Но зато я нашла завещание. Хочешь посмеяться?
Мойра закрыла дверь и взяла в руки завещание.
— Послушай, я точно знаю, что у Фредерико были наличные и акции, так почему я не могу получить его деньги?
— Дон Роберто назвал Фредерико, Альфредо и Константино своими душеприказчиками и главными бенефициариями, они же являются его наследниками, а если Грациелла переживет сыновей, то наследницей становится она. Поскольку все трое умерли, все наследство переходит к Грациелле.
— Ты хочешь сказать, что мой муж мне ничего не оставил?
— О нет, напротив, ты его бенефициарий, но не единственная наследница. Имелось в виду, что братья должны прежде всего позаботиться о семье.
— Выходит, Фредерико оставил деньги и тебе тоже?
Тереза поправила на носу очки.
— Ладно, Мойра, не играй со мной в эти игры, мы все взрослые люди. Если хочешь, чтобы от тебя была какая-то польза, лучше передавай мне вон те связки бумаг в хронологическом порядке. Видишь, там сверху написан год: восемьдесят восьмой, восемьдесят седьмой, восемьдесят шестой… Я пытаюсь понять, с чем мы в результате останемся.
Мойра наклонилась к Терезе:
— Можно тебя кое о чем спросить? Когда папа решил выступить свидетелем на суде, он сделал это ради Майкла? Потому что Пол Каролла его убил? Я теперь об этом знаю, но мне все еще… — Мойра замялась.
Тереза сняла очки и устало потерла лоб.
— Что «все еще», Мойра?
— Я не понимаю, зачем убили всех? И кто? Что-то непохоже, чтобы копы очень спешили найти убийц наших мужчин, они нас даже не допросили. А ведь этот чертов Каролла не мог их убить, поскольку сидел в тюрьме!
— Мойра, нас просто использовали для устрашения всех остальных, кто хотя бы подумывает о том, чтобы заговорить.
Мойра почувствовала слабость в ногах. Тереза снова надела очки и вернулась к работе. Перебирая бумаги, она пробормотала:
— Они сложили счета вместе с платежками, и в результате я даже не могу понять, сколько человек еще находится у нас на содержании. Мойра, как ты себя чувствуешь?
— Я в порядке, просто… я впервые услышала все это. Как ты думаешь, нас не собираются преследовать? Ну… то есть если мы начнем влезать в эти дела, интересоваться бумагами и все такое?
Тереза рассмеялась:
— Нет, Мойра, мы всего лишь женщины. Сердцем семьи были мужчины, и это сердце вырезано. Не осталось никого, чтобы отомстить за убийства или продолжить дело, которое начал папа. Нам придется носить траур до самой смерти и держать рот на замке.
Тереза стала просматривать очередную подшивку. Мойра обратила внимание, что она перевернула страницу, потом вернулась назад. Тереза прищурилась и постучала ногтем по папке.
— Странно, вот это — предложение о покупке фабрики кафельной плитки, датированное маем восемьдесят пятого. А здесь, — она порылась на столе и взяла в руки другой лист гербовой бумаги, густо заполненный машинописным текстом, — предложение купить ту же фабрику, с которым к Домино обратились два года спустя. Цена ниже первоначальной. Как раз под твоим локтем лежат приходно-расходные книги по продажам и экспортные заказы. Фабрика два года нормально работала, бизнес расширялся. Почему же они предложили меньшую цену? Похоже, Домино это тоже насторожило. Предложения поступили от некоего Витторио Розалеса. Пытаясь найти его координаты, я все перерыла, но не нашла ничего, кроме номера абонентского ящика в Риме. Кстати, на всех контрактах в правом верхнем углу что-то начертано рукой Домино. Что бы это значило? — Тереза протянула Мойре текст контракта. — Надпись подчеркнута да еще и обведена красным фломастером. Как ты думаешь, что тут написано?
Мойра взяла лист бумаги и поднесла его поближе к лампе.
— По-моему, тут написано «Паролла».
— А я думаю, Каролла.
Обе женщины вздрогнули и повернулись на голос. Они не слышали, как София открыла дверь в кабинет.
— Мне не спалось, — сказала она, как будто извиняясь за свое вторжение.
Тереза сняла очки и потерла глаза.
— Большинство готовых контрактов, которые остается только подписать, и те, на которых уже стоят подписи Грациеллы и нового поверенного, написаны на имя Витторио Розалеса. Ты когда-нибудь о нем слышала?
София отрицательно покачала головой. Тереза в задумчивости пососала дужку очков.
— Думаю, мы наткнулись на что-то важное. Этот Розалес может служить ширмой для Кароллы.
— Что? Ты серьезно?
— Абсолютно. Меня навели на эту мысль пометки Домино, сама посмотри. Видишь надпись в правом верхнем углу? Как по-твоему, разве это не «П. Каролла»?
София взглянула на документ и согласилась. От волнения и нервного напряжения Тереза даже задрожала.
— Если я права, значит, у Кароллы были весьма серьезные мотивы убивать наших мужчин. Он начал скупать наши компании еще до своего ареста и, как видите, продолжал заниматься этим, даже сидя в тюрьме. Посмотрите на даты. Прокурор сказал, он сомневается, что убийства наших мужчин заказал Пол Каролла. Говорит, у него были основания желать смерти дона Роберто, так как тот давал против него показания, а Альфредо, Константино и Фредерико не могли выступать свидетелями, значит, их и убивать незачем.
