Если кто-то считает алкоголь и никотин вредными, пусть воздерживается. Пусть попытается, если хочет, обратить к воздержанию своих ближних. Ясно одно, в капиталистическом обществе, основным принципом которого является самоопределение и ответственность каждого индивидуума, он не может никого против воли принудить к отказу от никотина и алкоголя. Если невозможность подчинить других своим желаниям вызывает у него сожаление, пусть утешится хотя бы той мыслью, что и сам он защищен от командования других.
Некоторые социалисты упрекают капитализм в первую очередь в непомерном разнообразии благ. Вместо изготовления однообразной продукции с громадной экономией на масштабах производства идет выпуск сотен и тысяч разновидностей каждого товара, что сильно удорожает изделия. Социализм будет выпускать в оборот только однообразные товары; он унифицирует производство и тем самым увеличит производительность народного труда. Одновременно социализм уничтожит изолированные домашние хозяйства и вместо них заведет коммунальные кухни и меблированные комнаты, как в отелях. Это также увеличит общественное богатство, устранив растрату труда в крошечных кухнях, которые обслуживают всего нескольких потребителей. Во многих социалистических писаниях, особенно у Вальтера Ратенау, эти идеи разработаны очень детально [437*]. [371]
При капитализме каждый покупатель должен решать, предпочитает ли он дешевые товары однообразного массового производства или более дорогие вещи, произведенные специально на вкус отдельных людей или небольших групп. Конечно, существует тенденция к постепенной унификации и стандартизации производства и потребления. Исходные материалы производственных процессов с каждым днем становятся более стандартизированными. Разумный предприниматель быстро обнаруживает преимущества стандартного сырья: меньше издержки на приобретение, большие возможности замены, а приспособляемость к другим производственным процессам выше, чем у нестандартизованных продуктов. Стандартизация орудий производства сегодня затрудняется прямой или косвенной социализацией многих предприятий. Поскольку они лишены рационального управления, нет упора на преимущества стандартизации. Армейское начальство, администрация отделов муниципального строительства, сотрудники управления государственными железными дорогами и другие чиновники с бюрократическим упрямством сопротивляются внедрению типовых материалов и оборудования. Унификация машин, фабричного оборудования и полуфабрикатов не требует перехода к социализму. Напротив, капитализм для своих нужд делает все это быстрее.
Иначе обстоит дело с потребительскими благами. Если человек потворствует своему особому, личному вкусу вместо того, чтобы использовать однообразные продукты массовой промышленности, и готов за это платить дополнительно, нельзя счесть его неправым. Если мой друг предпочитает одеваться, содержать квартиру и питаться по-своему, а не как все остальные, кто может его в этом упрекнуть? Ведь его довольство определяется удовлетворением его желаний; он желает жить как ему нравится, а не как я или другие жили бы на его месте. Имеют значение здесь его ценности и предпочтения, а не мои и не других людей. Может быть я сумею доказать ему, что суждения, на которых он основывает свою шкалу ценностей, ложны. Например, я смогу продемонстрировать, что выбранная им пища имеет меньшую питательную ценность, чем он думает. Но если в основе его ценностей лежат не ложные представления о соотношении причин и следствий, а чувства и переживания, мои аргументы ни к чему. Если при всех преимуществах коммунальных кухонь и жизни в отелях он все-таки предпочитает отдельное жилище, если такие сантименты как "собственный дом" и "собственный очаг" значат для него больше, чем доказательства пользы единства и однообразия, тогда больше не о чем говорить. Если он намерен меблировать жилище по собственному вкусу, а не в соответствии с общественным мнением, направляемым фабрикантом мебели, тогда нечем опровергнуть его выбор. Если, зная о действии алкоголя, он продолжает пить, поскольку готов платить еще дороже за получаемое удовольствие, я могу со всей определенностью с точки зрения моих ценностей назвать его неразумным, но здесь его воля и его ценности решают дело. Если я как единоличный диктатор или как член деспотически правящего большинства запрещу употребление алкоголя, я этим не увеличу производительность общественного производства. Кто не одобряет алкоголь, тот и без всякого запрета не станет его употреблять. Для всех других запрет того, что ценится ими превыше всего, означает ухудшение их обеспечения.
Противопоставление производительности и прибыльности, которое, как мы показали в предыдущей главе, совершенно бесполезно для понимания функционирования производства, направленного к заданным целям, должно непременно привести к ложным заключениям, если его применить к целям экономических действий [438*]. Имея ряд средств для достижения заданной цели, можно сказать, что тот или иной процесс более практичен, т. е. способен принести больший доход. Но если мы задаемся вопросом, какое именно средство даст больший непосредственный рост благосостояния индивидуума, то в нашем распоряжении нет объективных способов оценки. Здесь решает субъективная воля человека. Воду, молоко или вино выбирают не ради их физиологического действия, а оценивая ощущения от этого действия. Если кто-то пьет вино, а не воду, нельзя сказать, что он действует иррационально. Единственное, что я мог бы сказать, -- что на его месте пил бы иное. Но его стремление к счастью есть его дело, а не мое.
Если социалистическое общество снабжает товарищей не тем, чего им хочется, а тем, что выбрал для их радости правитель, сумма удовлетворения не растет, а уменьшается. Конечно же, такое притеснение индивидуальной воли никак нельзя назвать "экономической демократией".
Существенное различие между капиталистическим и социалистическим производством в том, что при капитализме человек заботится о себе сам, а при социализме это делают за него другие. Социалисты хотели бы кормить и одевать человечество и предоставлять ему кров. Но человек предпочитает есть, пить, одеваться, жить и искать счастье на собственный манер.
3. Социализм как выражение воли большинства
Число наших современников, которые выбрали социализм потому, что его уже выбрало большинство, довольно велико. Постоянно приходится слышать:
"Большинство людей хотят социализма, массы больше не поддерживают капиталистический общественный строй, значит, мы должны провести обобществление". Но в глазах противников социализма этот аргумент неубедителен. Конечно, если большинство хочет социализма, мы получим социализм. Никто не показал яснее, чем либеральные философы, что нет преград общественному мнению и что решения принимает большинство, даже если оно заблуждается. Если большинство совершает ошибку, меньшинство также страдает от последствий и не может жаловаться. Разве они также не повинны в ошибке, поскольку не сумели просветить большинство?
Но при обсуждении того, что же делать, аргумент, что большинство энергично требует социализма, будет весомым, только если социализма будут желать ради него самого, видя в нем конечную цель. Но это ведь совсем не так. Подобно всем другим формам организации общества социализм есть только средство, а не цель в себе. Стремящиеся к социализму подобно отвергающим его хотят благосостояния и счастья, и они стали социалистами лишь потому, что верят в социализм как в надежнейший путь достичь всего этого. Если бы они были убеждены, что либеральный строй общественной жизни лучше поможет удовлетворению их желаний, они стали бы либералами. Утверждение, что надо быть социалистом, поскольку массы требуют социализма, есть наихудший из возможных аргументов против врагов социализма. Воля народа -- высший закон для его представителей, которые должны его исполнять. Но желающий быть властителем мысли не должен связывать себя этой волей. Он -- пионер, первопроходец, пытающийся переманить граждан на свою точку зрения. Утверждение, что нужно покориться массам, есть не что иное, как требование ко всем тем, кто еще противопоставляет социализму данные критического мышления, отречься от разума. Сама возможность выдвижения такого аргумента показывает, сколь далеко зашла социализация интеллектуальной жизни. В самые темные эпохи ранней истории такие аргументы не использовались. Тем, кто не соглашался с предрассудками подавляющего большинства, никогда не говорили, что их мнение ошибочно только потому, что большинство думает иначе.
Если социализм не может быть построен по внутренним причинам, никакое стремление большинства народа к социализму не поможет ему реализоваться.
