на вкус гостей, а хозяев, и в первую очередь на вкусы вождя.
Во время Ялтинской конференции на одном из обедов в присутствии Черчилля и Рузвельта, чтобы усилить впечатление от набора великолепных блюд и изысканной сервировки, Сталин отметил, что, несмотря на опустошение почти всей Белоруссии, Советский Союз развивается успешно: «Нам не хватает, – с юмором сказал он, – только олова, резины и ананасов» [60].
Таким образом, главная цель официальных сталинских приемов – ошеломить партнера представленным меню с акцентом на русские деликатесы.
В первые годы после смерти вождя количество блюд, подаваемых к столу на официальных приемах, практически не изменилось в сравнении с началом 40-х годов – обед – 24–27, а завтрак – 14–17 наименований. Период «сдержанности» в проведении советских застолий в честь иностранных правительственных делегаций начинается в 1958 году (обед – 11–13, завтрак – 10–11 блюд) одновременно с утверждением «Памятки министерствам и ведомствам по некоторым вопросам организации работы с приезжающими в Советский Союз иностранными делегациями» (в которой нет рекомендаций по организации приемов, но которая избавляет от излишней помпезности церемонию встречи и делает более «лаконичной» саму программу пребывания) и продолжается до середины 80-х годов. Меню обеда в честь президента Франции Ф. Миттерана (1984) – 9 наименований, а обеда в честь премьер-министра Греческой Республики А. Папандреу (1985) – 10 (включая напитки).
Список блюд на приемах стал короче, но не стал «скромнее», по-прежнему, как и в начале 40-х годов, к столу подавали икру зернистую, расстегаи, рябчиков жареных, борщок, суп-пюре, стерлядь в шампанском, семгу паровую с креветками, севрюгу по-московски, осетрину по-русски и т. д.
Но то, что было вызывающим в военное время, выглядело достойно в конце 50-х – второй половине 80-х годов, когда Советский Союз мог удивить партнеров не только деликатесами русской кухни, но и реальными достижениями в восстановлении и развитии экономики Советского государства.
Заключение
К началу Первой мировой войны Российская империя – это государство, с мнением которого нельзя было не считаться, придворные церемониалы подчеркивали силу и могущество правящей династии, являлись политической программой власти.
Дореволюционный протокол имел в своей основе серьезную правовую базу, состоящую из юридических документов, разработанных в России, и положений, принятых на Венском конгрессе в 1815 году.
В первые годы советской власти представители рабоче-крестьянского правительства пытались игнорировать нормы дипломатического протокола и этикета, мотивируя это тем, что в их основе лежит чуждая для молодой Советской республики буржуазная мораль. Но уже в начале 20-х годов становится очевидно, что невозможно выстраивать партнерские отношения с зарубежными странами без соблюдения общепринятых европейских норм, традиций и условностей в международном общении. Такая позиция сформировалась не только под влиянием объективных причин, но и с учетом субъективного фактора. В данном случае имеется в виду то обстоятельство, что и народный комиссар по иностранным делам Г.В. Чичерин, и начальник Протокольного отдела НКИД Д.Т. Флоринский (принятый на работу во внешнеполитическое ведомство Российской империи еще в 1913 году) в силу своего происхождения, воспитания и образования являлись носителями общепринятых европейских традиций в международном общении.
В период руководства НКИД Г.В. Чичериным Протокольный отдел под началом Д.Т. Флоринского – это коллектив творческих личностей, которые, не боясь экспериментировать, разрабатывали нормы протокольной практики, актуальные на протяжении десятилетий. Так, составленная в 1923 году Д.Т. Флоринским «Краткая инструкция о соблюдении правил принятого в буржуазном обществе этикета» была взята за основу при создании в 1935 году нового пособия по протоколу «Дипломатическая техника» (переиздано в 1938 году).
Хотелось бы отметить, что с начала 20-х по начало 30-х годов документы фонда Протокольного отдела написаны не сухим канцелярским, а литературным русским языком.
С первых лет своего существования Протокольный отдел НКИД (до 12 ноября 1923 года – протокольное подразделение (протокольная часть) принимал активное участие в подготовке зарубежных визитов в РСФСР, а с 1923 года – в СССР.
В 20—30-х годах сотрудники Протокольного отдела находились буквально на «передовой» дипломатических отношений, формируя основы советской протокольной практики.
Но если в 1921 году деятельность протоколистов НКИД ограничивалась представлением и сопровождением гостей, а также составлением на них характеристик (визит арабской делегации), то уже в 1925 году разработана тематическая программа визита в СССР кантонского министра.
Отчеты Д.Т. Флоринского и комментарии к ним Г.В. Чичерина наполнены интересными деталями, передающими атмосферу, дух времени, в них много юмора, самоиронии. Изящные по форме, они весьма глубоки по содержанию. Чичерин и Флоринский тщательно анализируют каждую возникающую во время визитов ситуацию не с целью покарать виновных, а чтобы в дальнейшем подобные ошибки протокольной службы не дискредитировали представителей власти, для многих из которых европейский дипломатический протокол – внешнее проявление буржуазной морали.
Попытка «примирить» европейский этикет и восточные традиции, а также приспособить их к новым практическим реалиям советского бытия состоялась в 1928 году, при подготовке и проведении первого в истории СССР визита главы иностранного государства – падишаха Афганистана Амануллы-хана.
При составлении программы визита сотрудники Протокольного отдела должны были помнить о том, что «пышность чужда самому духу нашей страны» и к тому же в СССР не думают, что «внешний блеск и пышность приема являются выражением дружеских отношений».
Г.В. Чичерин, контролируя весь ход подготовки визита, демонстрирует при этом великолепное знание дипломатического протокола; его замечания точны, обоснованны (с точки зрения политической целесообразности) и тактичны. В частности, он обращает внимание на то, что в программе отведено недостаточно времени для деловых переговоров, не указаны виды приемов, что нельзя писать в приглашении «костюм – фрак» и т. и. При встрече падишаха эскадрилья самолетов сопровождала его поезд от Можайска до Москвы, на перроне был выстроен почетный караул, население приветствовало гостя на улицах столицы, падишах посетил Мавзолей и т. д. Эти и другие составляющие программы визита Амануллы-хана станут на долгие годы нормами советской протокольной практики.
Военная часть программы была разработана особенно тщательно, с учетом пожеланий самого гостя. В то же время впервые создается так называемая женская программа для супруги падишаха. Путешествие Амануллы-хана вместе с женой было положительно воспринято в Европе, но на Востоке вызвало негативную реакцию. Д.Т. Флоринский, находясь в Тегеране, смог лично убедиться в том, как нарушение общепринятых норм поведения влияет на имидж государственного деятеля, на его политический авторитет и будущую карьеру.
В 20-х – начале 30-х годов одна из главных проблем в работе Протокольного отдела заключалась в том, что участники дипломатических церемоний с советской стороны в большинстве своем ни практически, ни психологически не были готовы к общению со своими зарубежными коллегами. «Спасали» ситуацию бывшие сотрудники МИД имперской России, и прежде
