Прислонившись лбом к холодному тонированному стеклу, я сжалась в уголке оббитого натуральной чёрной кожей сиденья и смотрела в окно, за которым был виден дом Кимберли. Так как от кондиционера меня знобило, Синг выключил его и оставил одну дверцу своего блестящего чёрного лимузина открытой, чтобы сюда проникло хоть какое-то тепло. Если честно, я сама попросила его об этом, так как не люблю кондиционированный воздух. Он какой-то ненастоящий.
Мягкий жёлтый свет в просторном кремовом салоне автомобиля придавал ему уют. Живёт этот Король Рыжих на широкую ногу. Он всё пытался угостить меня чем-нибудь из своего шикарного бара, но я спиртное категорически не употребляю: на сегодня я свою дозу приняла, и она сделала своё дело. Я и сама теперь ощущала «Dark dream» на своей коже, и радости мне от этого было аж никакой. Надеюсь только, что Итим сейчас чувствует мою «Violet» и тоже находится где-то далеко-далеко от восторга.
Мне так же не захотелось смотреть телевизор или слушать музыку. Мне хотелось тишины и покоя. Удивительно, но факт.
Поэтому мы так и сидели — молча. На тех сиденьях, что спинками к водителю — этого типа, кстати, я за тёмным стеклом вообще не увидела — устроился Синг, а по бокам его шлюшки… извините, дамы. На боковом сиденье, откинув голову назад и прикрыв сапфировые глаза, преудобно расположился Итим. Второе боковое пустовало, но, думаю, всё ещё хранило тепло Эдуардового тела. А на том, что было спинкой назад соответственно, клубочком свернулась я. Со мной рядом, вообще-то, сидела Ким, но сейчас она отправилась домой переодеваться. Лэйд — вместе с ней. У них там, как я поняла, склад одежды для всех и на все случаи жизни. Что ж, бабка и дедка Кимберли — люди понятливые, сердобольные. Она, кстати, бывшая медсестра, и я много слышала от неё рассказов о том, как к ним в больницу — а было это ещё до мира людей и нечисти — поступали полуживые жертвы оборотней. Но не так задевало душу описание ран, как описание реакции выживших на то, что они теперь нелюди. Это сейчас все более-менее обвыклись, а тогда… Как Вы думаете, среди какой категории людей количество самоубийств в те времена было наивысшим?
Принц и его Придворная дама отсутствовали уже десять минут. То ли шмотки не могли выбрать, то ли чем другим увлеклись. Мне, в общем-то, было всё равно. В другое время, я, разумеется, занервничала, но сейчас рассудок мягко сказал мне: «Жаниль — не ты. Ей Эдуарда можно не бояться».
И я послушно наслаждалась тишиной, свежим воздухом и пением сверчков, что доносилось снаружи. Каюсь, несколько раз я попыталась заговорить с Итимом, спрашивая, почему могли задержаться Ким и Тэд, но парень меня словно не замечал. И ещё каюсь, я надеялась, что это всё по вине Лэйда.
Иногда, но редко я бываю до ужаса наивной.
Я тоскливо смотрела в окно, на дом Кимберли. Ярко светящееся окошко её комнаты нашлось безо всякого труда, и я даже заметила, как на его фоне раз или два промелькнула чья-то фигура. Чья — не разобрать…
— Вас что-то беспокоит, Лэй? — неожиданно спросил Синг. Треснув, тишина в салоне рассыпалась и упала к нашим ногам.
Я хотела посмотреть на мужчину удивлённо, но взгляд, как это я сама почувствовала, оказался подавленный.
— Почему Вы так решили? — спросила я.
— Вы как-то приуныли, — ответил он, поглаживая довольную и чуть ли не мурлычущую Ольгу по щеке.
Неопределённо пожав плечами, я снова уставилась было в окно, однако с моего языка неожиданно сорвалось:
— Георгий…
— Да?
Обругав себя последними словами, я решила всё-таки не бросать начатого дела.
— Скажите, — медленно начала я, — вот когда я впервые увидела Вас, Вы были как истинный Король Клана Огненных Тигров…
Мужчина очень внимательно слушал меня.
— Ну, Вы сами помните это, — уклончиво произнесла я, избегая встречаться с ним взглядом. — Но сейчас вы совсем другой, и мне хотелось бы знать…
— … какое из моих «я» настоящее, — спокойно окончил за меня Синг и рассмеялся. — Я так и знал, что Вы это спросите, так как Вы по-своему дьявольски умны. Но прежде чем я отвечу, ответьте и Вы на мой вопрос.
— Какой?
— Сейчас Вы, маленькая мисс, одна, а когда дрались с Ольгой, совсем другая. Сейчас Вы — Лэй, а тогда — …
— … вэмпи, — подсказала я ему, уже понимая, куда он клонит.
— А тогда — вэмпи, — кивнул мужчина. — Какое из этих схожих, но всё-таки отдельно существующих «я» — настоящее, а какое — маска?
Облизнув пересохшие губы, я почесала ноющие ранки на шее и неуверенно ответила:
— Масок здесь нет. Я такая, какой требует быть случай. Если мне надо защищать себя и близких мне людей, я — вэмпи. В остальной жизни я просто Лэй. Почти такая, какой Вы видите меня сейчас.
— Вот Вы сами ответили на свой же вопрос, — слабо улыбнулся Синг.
— Только мои «я» меняются ещё и по моему желанию. Но чем старше я становлюсь, тем меньше юношеской дури остаётся у меня в голове и тем больше мыслей о том, что я должен заботиться о семье и о Клане, который, впрочем, тоже могу назвать своей семьёй. Второй семьёй.
— И ещё вопрос. Я знаю, кто Вы — Вы меня убьёте? — внимательно посмотрела я ему в глаза. В пустые и спокойные глаза совершенно чужого и незнакомого человека.
— Да, — коротко ответил Георгий.
И всё. Ни извинений, ни объяснений — ничего. Только это короткое отрубленное «да». Что ж, если он сможет меня убить — убьёт. Если. Хорошее слово «если». Почему-то я совершенно не волновалась по этому поводу. Может быть, и не надо? Или наоборот, я должна по потолку бегать от страха?
Не знаю. Дайте мне просто посидеть и попялиться в ночь.
Но за окном больше не было ничего, что меня заинтересовало бы, поэтому я перевела свой вялый взгляд в салон автомобиля.
На Синга и его… дам смотреть нет смысла, да и не хочется. И неизвестно почему, но я уставилась на Итима. Может, надеялась взглядом ему в отместку хоть дыру в виске просверлить.
Черноволосый оборотень вольно раскинулся на сиденье и из-под прикрытых угольных ресниц неотрывно смотрел в окно, о чём-то думая. Его лицо было донельзя простым, без прежнего холода, но и без прежнего тепла. Я невольно стала любоваться им, а он, не обращая на меня внимания, мерно дышал и размышлял о своём. И внезапно…
Глаза у меня расширились, а сердце перешло на бешеный темп.
Ладонью синеглазый оборотень провёл по собственной шее, а потом поднёс руку к лицу и как будто бы принюхался.
Я улыбнулась, и улыбка эта ну никак не тянула на доброжелательную.
Что, чувствуешь запах, милый мой, да?
Кисть Итима сжалась в кулак, словно хотела удержать запах, и легла на кожаную обивку сиденья. Сапфировые глаза скользнули к другой точке за окном.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
