Но это — ложь.
На столе мистера Джоунза сидит мальчик. Может, чуть старше меня. Не могу оторвать от него глаз, потому что он не такой, как все остальные. Волосы белые, как чистый лист бумаги или снег, а пронзительно-зелёные глаза горят, как у чёрной кошки, которая живёт у нашей поварихи. Лицо у него перемазано чем-то бурым, а на щеках размазаны слёзы. Мистер Крестовский, который каждый день приносит мне и Киаре какие-то травяные чаи, чтобы мы хорошо спали, перевязывал мальчику руки и говорил что-то успокаивающее…
Я посмотрела на человека, что разговаривал с мистером Джоунзом. Серебряные глаза, белые волосы, чёрный плащ… А ведь я знаю его!
Неуверенно вхожу в комнату и, подойдя к высокому незнакомцу, легонько дёргаю его за плащ. Он смотрит на меня. Не знаю, как называется это выражение лица, но ему словно…
— Я тебя помню, — говорю я. — Ты приходил на наш День рождения, — я никогда не говорила «мой», — и на папин, и на мамин тоже…
Он присел рядом, и его плащ мраком разлился по полу. Серебряные глаза пристально смотрели на меня.
— Тебя зовут Винс. Так звал тебя папа, — говорю я, а он смотрит на меня и ничего не отвечает. И тогда у меня наворачиваются слёзы:
— Папа говорил, что ты ему как брат! Почему ты не забрал нас отсюда?!!
И тогда незнакомец — впрочем, уже и не незнакомец — поднял меня на руки.
— Так ты помнишь меня? — тихо спросил он, а я плакала и не могла остановиться, глядя то на него, то на зеленоглазого мальчика, перемазаного кровью…
Если бы я могла, то утонула в сапфировой бездне, но я не могла. Хотела. Не могла.
… Я никогда не жалел, что папа брал меня с собой, когда дрался. В этих поединках было моё будущее.
Там, под полной луной, на высеребренной ею поляне, стоял мой отец. Чёрные волосы, прореженные сединой, рассыпались по плечам, а в короткой своей бородке он прятал — я знаю — презрительную усмешку. Он не боялся. Он — Принц Клана Белых Тигров, а значит, всего лишь ступенью ниже Королевы Баст. Я горжусь им как никем иным. Я — его сын. Сотни раз отец брал меня на руки, когда я был ещё совсем маленький, и, глядя мне в глаза, смеялся:
— Скоро я состарюсь, а ты вырастешь, Тимка, и тоже будешь Принцем, будешь защищать Клан и Королеву и приносить мне победы в поединках!
Глаза у него были как два ярких огня синего-синего цвета. Он был строг в воспитании и щедр на подзатыльники, но я всё равно люблю его. Пусть я никогда ему этого не говорил. И он меня тоже любит. Ведь если не он, то кто же? Сейчас мне четырнадцать и матери у меня нет. Матери пусть будут у девчонок! А я — будущий Принц!
Сегодня отец сражается с Принцем Рыжих. Вот он, поединок. Уже начат.
Сегодня отец перекинется. Люблю, когда он перекидывается: его тигр такой красивый при полной луне. Сам я ещё ни разу не превращался. Папа говорил, что я ещё мал и у меня мало для этого энергии, а потом добавлял, что зато когда я перекинусь мало кто посмеет встать у меня на пути.
— Каждый из нашего рода, — повторял мне отец, когда ещё до восхода солнца в парке учил меня драться, — с тех пор, как это стал род оборотней, был вторым или третьим от Королевы, был её силой и опорой. Сила и победа — в твоей крови. В нашей крови.
Вместе с остальными я восторжённо закричал, подбадривая отца:
— В нашей крови победа!
… Но что-то идёт не так. Не по правилам поединка…
Не по правилам поединка бить в спину!!! Так орал я, и никто меня не слышал.
… Белый тигр, истекая кровью, пытался подняться на лапы…
Так не по правилам!!! В спину не бьют!!! Почему всем всё равно?! Почему никто не остановит это?! Всё должно быть справедливо!!!
Я уже ничего не кричал. Я не был с тем звериным стадом, что вопили и свистели вокруг места драки, пьянея от запаха крови.
Я — сын своего отца. А отец говорил мне, чтобы я никогда не вёл себя недостойно. Поэтому я молчал. Поэтому я старался смотреть на всё ледяными глазами.
… В нашей крови победа…
А лёд таял, и по моим щекам текли слёзы. Но лицо было гранитной маской, так учил отец. Внешне невозмутимо, я смотрел, как рыжий тигр одним ударом добил белого и пронзительным воем возвестил о своей победе.
… В нашей крови победа… Вот она, наша плоть и кровь размазана по траве…
Я стоял, как мраморная статуя и еле сдерживался, чтобы не рухнуть на колени и не выблевать весь тот ужин, что мы с отцом съели по дороге сюда. Я — сын своего отца, я — будущий Принц, я должен вести себя как подобает!
Но все остальные, и рыжие, и белые, начали сходиться к телу, которое из тигриных останков превращалось в человеческие.
У нас есть обычай съедать побеждённых.Победителей ждёт только лестница в небо,Проигравшего — недры товарищей тел,И не вспомнит никто, кем он был или не был,Лишь душа отлетит в тайный Смерти Удел.
Перед моими глазами мелькнула картинка возможного пиршества, и я не помня себя прыгнул вперёд. Во мне что-то вскипело, с какой-то радостной болью запели тренированные мышцы.
Первый, кто посмел коснуться тела моего отца, получил когтистой лапой по морде. Я не перекинулся, нет, просто я захотел, чтобы у меня появились тигриные когти, и они появились.
Утробно зарычав на всех, чтобы даже не смели приближаться, я коснулся отца. Сердце… У него было вырвано сердце… Да, иначе нас не убить.
… В нашей крови победа…
И только в Раю справедливость. Ну её к чёрту!!!
Я тоскливо завыл. Обращаясь к луне, запрокинув к ней свою голову. Я возвещал скорбь, но никто — НИКТО — меня не поддержал. Только огромный рыжий тигр, прихрамывающий на одну лапу, приблизился ко мне и зарычал.
… Я посягаюсь на его добычу?!!
Волна дикой, не ощущаемой никогда дотоле энергии захлестнула меня с головой.
Безумно захохотав, я перекинулся. Почти мгновенно, безболезненно. Хлестая себя хвостом-плетью по бокам, я зарычал и присел, готовясь к прыжку…
… В ту ночь мы пировали над телом Принца Рыжих. Я сожрал его сердце. Остальные — тело. Рядом со мной рвала мясо молодая тигрица Жаниль, и в её глазах плясал сумасшедший голод.
… Потом мы сожрали и отца. А после состоялась охота, которую повела Баст. Но меня там уже не было.
Стоя на коленях в человеческом виде, я лихорадочно трясся от спазмов дикой рвоты.
Но я сын своего отца — я привыкну быть Принцем. Я привыкну…
… Резкий ветер только раздувал пляшущее зелёное пламя, только усиливал его…
… Раненая рука очень болела. Двадцать швов, лечебная мазь — и всё равно болит.
… Не могу заснуть. Перед глазами тот белый тигр, что… Впрочем, неважно. Надо забыть об этом. Забыть…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
