— Мессиры! — торжественно объявил Ульрих. — Если кто-то желает подвергнуться испытанию, пусть скажет об этом!
— Дураков нет! — рявкнул кто-то из баронов.
— Я готов! — сказал Вальдбург, выйдя на середину комнаты.
— Мессир Вальдбург, подумайте хорошенько! — остерег де Легран дю Буа Друа. — Вы еще не женаты!
— Тем более это не страшно! — бесшабашно отмахнулся Иоганн. — Если не удастся жениться, выйду замуж!
Ульрих тем временем распоряжался подготовкой к эксперименту. Он велел налить в ковш воды из бочки, которой уже пользовался Франческо, «превращая» епископа в старуху. Ковш подали Франческо в ту же руку, какой он ранее держал его, а Вальдбурга поставили точно на место епископа.
— Не бойся, Вальдбург, с тобой ничего не будет, — произнес Альтенбрюкке. — А если и будет, можешь считать, что я уже сделал тебе предложение.
— Но тогда мне придется отказать Альбертине! — вздохнул Иоганн.
— Тогда мы будем с вами соперниками, мессир Хлодвиг! — усмехнулся Альберт. — Если он не женится на моей сестре, ему придется выйти за меня замуж!
— А как же баронесса? — спросил фон Альтенбрюкке. — Госпожа фон Майендорф этого не перенесет!
— Франческо, — строго сказал Ульрих, — ты должен делать все именно так и произносить те же слова, как и в тот раз…
— Да откуда же я знаю, мессир Ульрих, какие надо произносить слова? — чуть не плача, воскликнул Франческо. — Ей-богу, я знаю только, что надо полить водой и сказать: «Чтоб ты стал бабой!»
— Ты же кричал епископу: «Чтоб ты стал старухой, старый козел!» — напомнил Ульрих.
— Ну так то ему! А мессира Вальдбурга старым козлом не назовешь!
— Ладно, — снисходительно сказал Вальдбург, — называй как хочешь! Для проверки я могу и на козла не обидеться…
— Да ведь вы не старый, мессир Иоганн! — сказал Франческо. — Может, не надо вас, а?! Может, лучше из старичков кого? Их как раз старыми козлами назвать можно!
— Мальчишка! Негодяй! Высечь! — заорали старые вояки, а громче всех — Адлерсберг.
— Все споры потом! Все потом! — раздраженно проговорил Ульрих. — Ладно. Скажи все точно, как в первый раз.
— Это когда мы с Андреасом плыли? — переспросил Франческо. — Так-так… Тогда я говорил: «Чтоб тебе бабой из воды вылезти!» А здесь-то ведь сухо, лужица только вон…
— Значит, не от заклинания все, — глубокомысленно произнес фон Аннемариенбург, — может, все дело в воде?
— Там речная была, а здесь — колодезная, — сказал фон Гуммельсбах.
— А далеко от того берега вы находились? — спросил Ульрих, почесывая бороду. — Я имею в виду, когда Адреас превратился в девушку…
— Локтей так… — Франческо глянул в потолок, словно что-то подсчитывая на каменных сводах, — локтей этак сто, наверное.
— Сто локтей — это где-то… пятьдесят шагов, — перевел Ульрих на более понятные единицы измерения. — А далеко отвели епископа?
— Далеко, — сказали из толпы баронов, — шагов на двести…
— Лей! — приказал Ульрих.
Франческо зажмурился и, плеснув из ковша на Вальдбурга, крикнул:
— Чтоб тебе бабой стать!
Вальдбург от холодного душа ойкнул. Присутствующие в напряжении глядели на его побледневшее лицо, силясь угадать, кто же теперь перед ними — мужчина или уже женщина… Но Вальдбург, ощупав себя, облегченно вздохнул и сказал:
— Не вышло! Все как было, так и есть!
— Вот! — воскликнул Франческо. — Я же говорил!
— Не спеши радоваться, — предупредил Ульрих. — Проверим еще, что получится, когда тебя здесь не будет… Пойдите-ка приведите епископа, а Франческо пусть уйдет!
Франческо понуро вышел. Бароны придерживали его за локти, чтобы он, упаси Бог, не сбежал вместе со своими колдовскими чарами. Спускаясь по лестнице, конвой встретил Агнес фон Майендорф. Как мы помним, она так и не поняла, с кем именно проводила прошедшую ночь, а потому довольно равнодушно встретила жаркий взгляд, который подарил ей Франческо.
— Что натворил этот молодец? — полюбопытствовала она у баронов.
— Да так! — уклончиво отвечал один из баронов. — Пока еще не разобрались… Там кое-кто сомневается кое в чем…
— В чем? — не отставала Агнес.
— Сомневаются в том, что ваш жених — мужчина! — хихикнул Франческо с какой-то веселой злостью, хотя ему было вовсе не до смеха.
— Как это? Он же храбрец! — Агнес подумала, что речь идет о моральной стороне.
— Не в этом дело, сударыня, — разъяснил барон. — Там один человек утверждает, что он, простите, девушка!
И бароны повели Франческо дальше, а Агнес, с минуту постояв на ступенях, подобрала подол и бросилась вверх по лестнице. Она влетела в комнату, где заседал совет и, энергично распихав локтями рыцарей, прорвалась к Альберту.
— Что это?! — возмутился Ульрих. — Кто вас сюда пустил?! Здесь военный совет, а не пряльня! Немедленно покиньте помещение!
— Как бы не так! — вскричала возмущенная баронесса. — И не подумаю! Кто здесь позволил себе сомневаться, что ваш племянник и мой жених не мужчина?!
— Господи! — воскликнул Ульрих. — Да кто вам это сказал?
— Ваш оруженосец и те люди, которые вели его! Ну, так кто в этом сомневается?
— Среди нас, собственно, никто не сомневается… — протянул Вальдбург. — Но сейчас сюда притащат епископа, который заявил это со всей категоричностью!
— Видите ли, — осторожно начал Ульрих, — еще во время боя епископ, этот бесчестный и гадкий человек, ругал вашего жениха, оскорблял его, утверждая, да простите мне это мессир Альберт, что ваш жених — женщина, да к тому же еще любовница фон Вальдбурга!
— Ну не смешно ли, баронесса?! — ухмыльнулся Вальдбург. — Епископ еще соврет, что Альберт приревновал не меня к вам, а вас ко мне?
— От него можно и этого ждать! — усмехнулся Альберт. — Ступайте, сударыня, и ни о чем не беспокойтесь!
— Да, да! — подтвердил Ульрих. — Идите и предоставьте мужчинам возможность решать наши дела без женщин.
Их беседу прервали бароны, тащившие под бряцание кандалов старуху-епископа.
— Ах, это он?! — завопила Агнес. — Постойте же, я выцарапаю ему глаза!
— Осторожнее! — завопила епископша. — Я заразная!
— Тьфу! — сплюнули бароны, отпуская старуху.
— Так он еще и женщина? — спросила Агнес. — А клеветал на моего Альберта?
— Это колдовство! Колдовство! — Епископша затопала по полу деревянными башмаками. — Я был мужчиной, был! Меня заколдовали!
— Заколдовали его! — Агнес заливисто засмеялась. — Господи, да она же врет, старая карга! Она наверняка всю жизнь была бабой, спала с монахами и заполучила свою дурную болезнь… А теперь выкрутиться захотела! Что, боишься карга, сгореть на костре за святотатство?! Бесстыжая! Да еще валит с больной головы на здоровую! Ладно, пусть я буду плохая, но я скажу! Я все скажу!
