Весной 1945 года в жизни Галича появилась новая любовь. Звали ее Ангелина Шекрот (Прохорова). Была она дочерью бригадного комиссара и в те годы училась на сценарном факультете ВГИКа. До Галича она уже успела несколько раз влюбиться (ходили слухи о ее красивом романе с подающим надежды режиссером) и даже выйти замуж за ординарца собственного отца. В этом браке у нее родилась дочь Галя (в 1942-м). Но в самом начале войны муж пропал без вести, и Ангелина осталась вдовой. А в 45-м в ее жизни возник Галич. Вот как пишет Н. Милосердова: «Их свадебная ночь прошла на сдвинутых гладильных досках в ванной комнате в доме их друга Юрия Нагибина. Аня была худой, утонченной, с длинными хрупкими пальцами. Галич называл ее Нюшкой. Еще у нее было прозвище – Фанера Милосская. Она стала для него всем – женой, любовницей, нянькой, секретаршей, редактором. Аня не требовала от Галича верности, состояние влюбленности было для него естественным творческим стимулятором, никакого отношения не имеющим к их любви. Он был бабником в самом поэтическом смысле этого слова. Нюша его не ревновала, к романам мужа относилась с иронией. Скажем, однажды „возмутилась“: „Ладно бы выбрал себе кустодиевско-рубенсовский тип, можно понять. Но очередная пассия – такая же „фанера“. И она решила „воздействовать“ на даму – догнала их, собравшихся „погулять“, и долго впихивала мужу разные лекарства, заботливо инструктируя даму, в каком случае что применять. Не помогло, дама разгадала ее ход: «Нюша, дайте еще клистир и ночной горшок, да побыстрее, а то мы не успеем полюбоваться закатом“.
В 1945 году Галич предпринял попытку осилить высшее образование (как помним, до войны ему это сделать не удалось – в студии Станиславского диплома ему не выдали). На этот раз Галич решил получить не театральное образование, а какое-нибудь ярко выраженное гуманитарное и специальное. И его выбор пал на Высшую дипломатическую школу. Однако там его ожидал серьезный «облом». Когда Галич пришел в школу и спросил у секретарши, может ли он подать заявление, та смерила его высокомерным взглядом и сказала: «Нет, вы не можете подать заявление в наше заведение». – «Почему?» – искренне удивился Галич. – «Потому что лиц вашей национальности мы вообще в эту школу принимать не будем. Есть такое указание».
Отсутствие диплома о высшем образовании не помешало Галичу через пару лет после досадного инцидента в ВДШ обрести всесоюзную славу. Пришла она к нему как к талантливому драматургу. В Ленинграде состоялась премьера спектакля по его пьесе «Походный марш». Песня из этого спектакля, тоже написанная Галичем, – «До свиданья, мама, не горюй» – стала чуть ли не всесоюзным шлягером. Чуть позже состоялась еще одна триумфальная премьера творения Галича (в содружестве с драматургом К. Исаевым) – комедии «Вас вызывает Таймыр».
В начале 50-х Галич был уже преуспевающим драматургом, автором нескольких пьес, которые с огромным успехом шли во многих театрах страны. Среди них «За час до рассвета», «Пароход зовут „Орленок“, „Много ли человеку надо“ и др. В 1954 году фильм „Верные друзья“, снятый по сценарию Галича (и его постоянного соавтора К. Исаева), занял в прокате 7-е место, собрав 30,9 млн. зрителей.
О том, каким Галич был в те годы, вспоминает М. Грин: «В 1954 году я приехал в Москву. Приехал из Ивдельлага, где по обвинению в „космополитизме“ отсидел пять лет, пока не умер „великий вождь всех времен и народов“. Я приехал в Москву, но до XX съезда оставалось еще два года, и потому – свобода была, но работы не было. Пробавлялся редкими очерками в „Вечерке“, „Гудке“, на радио и, как шутили потом друзья-писатели, от „несчастья пришел в эстрадную драматургию“…
Как-то я спросил у поэта Леонида Куксо – не знает ли он поэта и драматурга Александра Гинзбурга, с которым я был знаком по совместному пребыванию в Грозном? Он сказал, что знает – теперь его псевдоним Галич. Идет его пьеса «Вас вызывает Таймыр», по его сценариям поставлены фильмы – в общем, это очень популярный писатель, поэт, бард.
Это сообщение окончательно отбило у меня охоту встречаться с Сашей. Ну, явлюсь я к нему в своей лагерной одежде (цивильного платья у меня еще не было – не заработал!), а он может принять меня за докучливого просителя «на бедность»… Тем более что моя жена рассказывала: когда я сидел, в Колонном зале встретила на шахматном турнире Сашу вместе с режиссером Донским, Саша ее не узнал… Нет уж, бог с ним – мало мне бед и унижений – не буду встречаться!
Но человек предполагает, а бог располагает! Однажды я спешил по Большой Бронной к своему соавтору, и вдруг с другой стороны улицы кто-то крикнул:
– Матвей Яковлевич! Господи! Вы живы?
Я оглянулся – передо мной стоял Саша, шикарный, в какой-то шубе, боярской шапке. Он кинулся ко мне, прижал к себе и заплакал…
– Вы «оттуда»? Ну что я спрашиваю – конечно, оттуда, а Клава где? Куда вы идете? Нет, нет, пошли к нам!
Он потащил меня куда-то рядом – в дом своих родителей.
Собралась вся семья – я весь день и вечер рассказывал им свою эпопею. Он пошел меня провожать и все время спрашивал:
– Мотя! Чем помочь?
У метро мы расстались, дав друг другу слово встречаться. Я, добравшись до Казанского вокзала (я тогда жил в Малаховке), сел в электричку, зачем-то полез в карман куртки и обнаружил там конверт, а в нем триста рублей! При моей тогдашней неустроенности это были огромные деньги. Но дело даже не в этом – у меня много было знакомых в Москве, все они знали о моих трудностях, но никто и не подумал помочь – не словами, не сожалением, не сочувствием, а просто деньгами. А вот Саша – подумал и сделал это! Да еще так деликатно, чтобы не поставить меня в неловкое положение. Он не ждал благодарности – он просто помог…»
В 1955 году Галича принимают в Союз писателей СССР, а три года спустя и в Союз кинематографистов. В 1956 году Театр-студия МХАТ (позднее ставшая театром «Современник») решает открыть сезон двумя премьерами, в том числе и спектаклем по пьесе Галича «Матросская тишина» (он написал ее сразу после войны). Сюжет пьесы можно пересказать в нескольких словах. Старый местечковый еврей Абрам Шварц мечтает, чтобы его сын Давид стал знаменитым скрипачом. Но война разрушает его мечты. Сам Абрам погибает в гетто, а Давид уходит на фронт и там погибает. Но продолжают жить другие: жена Давида, его сын, их друзья. В спектакле были заняты тогда еще никому не известные актеры: Олег Ефремов, Олег Табаков, Игорь Кваша, Евгений Евстигнеев. Однако до премьеры дело так и не дошло. На генеральной репетиции присутствовали несколько чиновников и чиновниц из Минкульта, и одна из них внезапно вынесла свое резюме увиденному: «Как это все фальшиво! Ни слова правды!» В ответ на эту реплику присутствовавший здесь же Галич не сдержался, вскочил с места и громко произнес: «Дура!» На этом обсуждение увиденного закончилось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
