О Лувре Маргарита могла рассказывать своим друзьям бесконечно долго — и всё равно всего не объять. Лучше своими глазами посмотреть все шедевры его легендарной коллекции.
С самого своего основания, музейные фонды комплектовались из королевских коллекций, собранных в своё время ещё Франциском I и Людовиком XIV, которая исчислялась ровно двумя с половиной тысячей полотен и пополнялась военными трофеями в период наполеоновских войн и археологическими находками из Египта и Ближнего Востока, приобретениями и дарами.
Пока остальные прошли дальше, Джон задержался перед полотнами да Винчи — пальцы на руке сами изогнулись, как бы сжимая невидимую кисть, а перед глазами — вспышками из подсознания высвечивались некие образы, кажется, ещё чуть-чуть — и его рука сама начнет выводить на невидимом полотне затейливые чертежи. Пляшущее по стенам пламя свечи и дымный запах очередного озарения — из-под его руки рождался очередной шедевр его гения. И чувство полного осознания своей исключительности.
Он тряхнул головой — и опять он стоит на полу в зале, голова ещё немного кружилась, а вокруг — толпы туристов и вещающие своим экскурсиям гиды, речей на каких только языках не было слышно: тут звучала и английская речь, и, разумеется, французский язык, и немецкий, итальянский, испанский.
Джон огляделся и увидел только спины друзей, он ускорил шаг и поспешил их догнать.
Вдруг, пол, потолок и стены заплясали перед глазами — словно, сами древние камни взывали к ней через века, Маргарита всё явственнее слышала голоса, некогда ходивших по этим плитам, людей, видела их тени, ощущала их присутствие прямо рядом с собой.
И она увидела один из множества эпизодов, что происходили в этих стенах — тот, что вселял надежду в этой истории, что не давала ей покоя — что и над этими двоими будет благодать когда-нибудь, и затянутся их раны, и найдут успокоение их мятежные души:
Париж. Лувр,1574 год.— Где книга, Мадлон? — Маргарита резко развернулась к кормилице брата.
— Книга, мадам? — она повернула на принцессу опухшее от слез лицо, убитая горем женщина не сразу поняла о чем идет речь.
— Та, что читал Шарль, — настаивала Маргарита.
— Она спрятана в шкафу в шкатулке, — женщина указала на стоявший в углу шкаф.
— Я думаю, Мадлон, что ядовитые пары продолжают отравлять воздух в этой комнате, и ни какие шкафы и шкатулки им не помеха, — голос девушки был твердым, а лицо её — бледным, — Дай книгу мне, я сожгу её, — решительно потребовала она.
— Ради Бога, аккуратно, мадам! — дрожащими руками кормилица протянула ей шкатулку, обвернутую алым бархатом.
— Какая красивая, — молодая служанка Маргариты не сдержала восхищенного взгляда, когда принцесса развернула перед собой сверток, — Подарок?
— Да, подарок… — устало ответила Маргарита, — Иди спать, Жийона, — она взяла девушку за руку и поцеловала её в лоб, — Я сама переоденусь. И ни кого ко мне не пускай, поняла? — затем махнула рукой в сторону двери кабинета, отпуская служанку, — Я всё сделаю сама…
— Спокойной ночи, мадам, — Жийона присела в глубоком реверансе и удалилась, до последнего не сводя глаз с искусно отделанной книги.
— Ну, же, давай, трусливое ничтожество… — у Маргариты тряслись руки, она так и не смогла себя заставить прикоснуться к ней. — Имей смелость, если уже решилась… — она всё так же и не смогла побороть свой страх, в отчаянии упав на пол, разразилась рыданиями.
— Что это за книга, мадам? — она поднялась с колен, когда её окликнул появившийся на пороге король Наваррский.
— Просто книга… — стараясь придать своему голосу спокойствие и небрежность, бросила Маргарита.
— Я спрашиваю, что это за книга, Марго? — он твердо шагнул к ней и схватил за руку.
— Книга о соколиной охоте, — заикаясь, еле выговорила она.
— Которую читал Карл? — язвительно усмехнулся Генрих, — Что же, если вы решили уйти из жизни, мадам, то я не буду вам мешать, только способ вы избрали не самый удачный — от этого яда вы будете умирать страшно и мучительно, как ваш брат, — он с удовлетворением наблюдал за выражением нескрываемого ужаса на её лице, когда Маргарита поднесла ладони к своим щекам, — Да, да, Марго, вы уже не сможете смотреть на себя в зеркало — всё ваше тело покроется волдырями и язвами, а все внутренности будет печь, как в адском огне. Подумайте, Марго, для того ли вы холили и лелеяли свои прелести, чтобы так ужасно умереть, — он схватил её за талию и порывисто привлек к себе, — Ну, всё, полно! Маргарита Валуа — самоубийца, да кто в это поверит, мадам!
— Вы — чудовище, Генрих, — Маргарита безуспешно пыталась освободиться от его объятий, — Оставьте меня!
— Ни вашего брата, ни вашего возлюбленного — их больше нет, Марго, смиритесь, — хватка его рук стала заметно слабее, а в голосе исчезла резкость и появилась нежность, — Но, я рядом. Королева Катрин в ярости от того, что узнала, что Карл собирался сделать меня регентом, а ваш брат Генрих уже мчится из Польши, пока матушка подготавливает ему еще не остывшее место правителя Франции. Мне опасно оставаться здесь. Я пришел за вами, чтобы увезти в Наварру. Помните наш уговор? Вы спасли меня, теперь я спасаю вас… от самой себя. Утонченная Маргарита считает меня неотесанным селянином, но, этот селянин помнит вашу доброту и умеет быть благодарным. Наше время пока не пришло, вы переживете ещё часы великого испытания — достойно и мужественно, как и подобает королеве… королеве Марго… Мы вернемся, Марго, вернемся победителями. Так предсказал мне мэтр Рене, и я склонен верить этому человеку — он тоже не раз помогал мне, и всё равно по какой причине он это делал: из-за вины ли передо мной за смерть моей матери, или ещё по какой другой. Всё это время вы давали мне силы, а сейчас я хочу поддержать вас — можете плакать, кричать, если вам станет от этого легче, но, я не выпущу вас из своих рук, пока я являюсь вашим мужем и другом.
— Да, как вы смеете! — она гордо вскинула голову и посмотрела на него, — Вы — бессердечное чудовище, Анрио!
— Смею, мадам, смею, — он ловко перехватил её руку, которой она хотела ударить его по щеке, — Я всё ещё ваш муж, Марго, и я должен признать, что безмерно восхищаюсь и люблю свою жену.
— Побойтесь Бога, месье, — она продолжала с вызовом смотреть на него, — Вы бесстыдный лжец, Анри.
— Это имя из ваших уст звучит как музыка, — ласково улыбнулся Генрих, — Назовите меня ещё раз по имени, Марго.
