Рядом с мамой, буквально вцепившись в подол ее юбки, шествовала Гаянэ. Сестра важно задирала к уху плечо, на котором болталась сумочка, а для верности прижимала ее к боку локтем и, периодически оборачиваясь, бросала грозные, предостерегающие взгляды на нас. Чтобы мы вдруг не покусились на ее богатство.
А замыкали шествие, делая вид, что не имеем к нему вообще никакого отношения, мы с Каринкой. Горожане при виде нашей процессии совершенно не удивлялись и, перекрикивая немилосердное шипение радиоприемника, пытались заводить с мамой светские беседы:
– Надя-джан, смотрю, вы в гости собрались?
– Шфшшшш. кровопролитной вьетнамской вой.
– В гости!!! К Розе Иосифовне!!!
– Шфшшшш. нужно быть смешным для всех!
– Ооооо, кланяйтесь ей от нас!
Ба была несказанно рада нашему приходу:
– Надя, развешивай белье, а потом поможешь мне с цукатами, а то я замучилась одна возиться!
– Ура, цукаты! – запрыгали мы. Цукаты, которые делала Ба, были невероятной, восхитительной, просто фантастической вкусноты. Съедались они в момент, зато на готовку требовали бесконечной возни и терпения.
Для начинки Ба обжаривала в большой чугунной сковороде фундук, шелушила его, потом перетирала в ступке. Далее она добавляла в орехи сахарного песка, корицы, ванили, совсем чуть гвоздики.
Ставила в большом медном тазу вариться густой сироп. Пока сироп закипал, Ба начиняла ореховой смесью груши. Для цукатов покупались чуточку недозрелые плоды сорта «Дюшес летний». Ба выковыривала острым ножом чашечку и сердечко груши и начиняла ее ореховой смесью. Важно было сохранить у груш хвостики, потому что потом за эти хвостики их опускали на несколько секунд в кипящий сироп и укладывали аккуратными рядами на подносы. Далее груши накрывали марлевой тканью (от мух и других насекомых) и сушили в тенечке. Через три часа процедура повторялась – груши на несколько секунд окунали в кипящий сироп и выставляли обратно во двор. После десятого-двенадцатого захода плоды покрывались вязкой карамельной пленкой. Пахли они просто умопомрачительно – сладко-пряным и ореховым, и ничего, кроме преступного желания незамедлительно сожрать их, не вызывали.
Скоро утомленная путешествием Сонечка спала в коляске под тутовым деревом. «Шшшш», – шумел ветер в листьях, убаюкивая нашу упрямую младшую сестру, «пха-пха-пха», – хлопали крыльями развешанные на веревках влажные пододеяльники. Гаянэ, путаясь под ногами взрослых, выдавала очередные космические шифровки, а мы с Карин– кой и Манюней по возможности тихо ковырялись в Маниной комнате. Выводить из себя Ба, когда она готовит цукаты, себе дороже. Потому что довести дело до «господибожетымоя» любой дурак может. А попробуй жить дальше, когда отгрохотал «господибожетымой»! С Чебурашкиными ушами, например, или с постоянным «Вечерним звоном» в голове после сокрушительного, метко пригвоздившего тебя к земле фирменного подзатыльника!
Поэтому сегодня мы вели себя очень даже благопристойно. Сначала вообще культурно сидели за Маниным письменным столом и разговаривали за жизнь. В частности – рассказывали Мане, как рухнул бельевой столб.
– Ах-ах, – заломила она руки, дослушав наш рассказ, – как обидно, что я этого не видела!!! Прямо весь свалился? Прямо выдрался из земли?
– Я тебе дело говорю! Рухнул с концами, подмял под себя крышу гаража и оборвал все веревки! – убедительно ходила я бровями.
– И мотоцикл Акопа сломал! – покачала головой Каринка. – Теперь, чтобы его отремонтировать, надо будет сначала продать.
Манька слушала нас с совершенно несчастным видом.
– Это все Ба! Я хотела прямо с утра прийти к вам, а она не дала. Нечего, говорит, в такую рань к людям ходить! Какая рань, когда на часах уже восемь?!
– Ну, мы ведь все тебе рассказали, ничего не пропустили, – попыталась утешить ее я.
– Нарка, ты ваще соображаешь, что говоришь? – рассердилась Манька. – Одно дело – вы рассказали, а другое дело – я сама все своими глазами бы увидела!
– Или ушами! – вставила Каринка.
Мы дружно захихикали. Шутки типа «услышать глазами» или «увидеть ушами» ходили в наших семьях давно. Всему причиной была Ба – если по радио передавали интересную передачу, она первым делом надевала очки. И по телефону тоже разговаривала только в очках. «Мне так лучше слышно», – объясняла она.
Дядя Миша по этому поводу постоянно сыпал шутками.
– Ма, а представь, что ты на звонок отвечаешь не только в очках, но и в ластах? Глядишь, в таком виде ты собеседника не только хорошо слышать, но и видеть будешь. Давай попробуем!
– Я тебе, негодник, попробую так, что мало не покажется, ясно?! – грохотала Ба.
– Вот ты зря ругаешься! – не унимался дядя Миша. – Потому что если ласты, очки да еще половник в руках – то это передатчик межгалактической мощности! Практически наш ответ Чемберлену!
Кто этот таинственный Чемберлен, мы не знали, но, что Ба может ему ответить и без половника и ластов, вообще не сомневались. Один фирменный подзатыльник – и этот ваш Чемберлен тихонечко дозревает в углу!
Десять минут светского разговора утомили нас донельзя. Поэтому мы решили заняться чем-нибудь полезным. Для начала залезли в Манькин шкаф, закрылись изнутри и за считанные минуты устроили там сокрушительный беспорядок. Потом вывалились наружу и для порядка подрались на полу. До смертоубийства дело не дошло, потому что налетела Ба, оттаскала нас за уши и велела вести себя по-человечески.
– Нам скучно! – заскулили мы.
– Скучно – почитайте что-нибудь.
– Баааааа!
– Поиграйте на заднем дворе!
– Жааарко!
– Тогда утопитесь в речке, что вы от меня-то хотите?! – рассердилась Ба.
– Можно на речку?
– Нет!
И тут я допустила роковую ошибку.
– А можно, пока Сонечка спит, мы возьмем «Электронику»? Послушаем музыку.
Ба крепко задумалась.
– А если блок питания разрядится? Вы же провод не взяли с собой?
– Не взяли. Но мы совсем чуть-чуть послушаем.
– Ладно. Только сначала спросите Надю.
Мама металась по кухне между кипящим сиропом и подносами.
– Не подходите близко, тут горячий сироп на плите! – крикнула она. Мы замерли на пороге. Все кухонные поверхности были заставлены подносами с грушами. Пахло так, что пчелы с соседних пасек сходили с ума за занавешенными марлей окнами. Гаянэ сидела за столом и с важным видом грызла огромную морковку.
– Хотите морковки? – подвинув нас рукой, прошла на кухню Ба.
– Потом, – дипломатично ответили мы. Ба нужно отказывать умеючи, потому что, если ты ей скажешь «нет», она тут же всучит тебе морковь, если скажешь «да», опять же получишь морковь, а если скажешь «потом», то есть маленькая надежда, что она через какое-то время забудет о ней.
– Мам, можно мы возьмем радиоприемник?
– Берите, но ненадолго, блок питания на последнем издыхании.
– Мы послушаем всего десять минуточек. Не больше! – заверили мы и, забрав «Электронику», потопали наверх.
– Я придумала, как надо по-умному поступить! – шепнула нам с заговорщицким видом Каринка.
– Как? – Мы с Манькой навострили ушки.
– В Дядимишиной комнате проводов видимо-невидимо. Так?
– Так.
– Мы сейчас подберем к приемнику какой-нибудь подходящий провод и подключим в розетку. И можем слушать музыку сколько влезет.
– Ура! – обрадовались мы.
Дядимишина комната находилась в самом конце коридора. Мы бесшумно пробрались туда, вытащили из-под стола коробку с проводами и принялись ковыряться в ней.
– Нам надо, чтобы с одного конца был штепсель, а с другого – такая штучка с тремя торчащими круглыми штучками, – доходчиво объяснила нам Каринка.
Пять минут остервенелого ковыряния в коробке – и у нас четыре подходящих для приемника провода.
– Как хорошо, что у меня папа инженер! – радостно потирала руки Манька. – Любых проводов полная коробка.
– Угум, – кивнула я. – У вас дома проводов много, а у нас – разных зубных фигулин, пинцетов там, или этих, как его?
– Клещей? – услужливо подсказала Манюня.
– Ага, клещей.
– Повезло нам с папами, что уж там, – крякнула Каринка и перетащила «Электронику» на Дядимишину кровать.
Мы с Манькой убрали коробку под стол и, затаив дыхание, принялись следить, как Каринка подключает приемник.
Первый провод втыкаться в «Электронику» категорически не захотел.
– Значит, это не его провод, – авторитетно заявила Каринка и взялась за второй. Второй провод тоже отказался втыкаться в разъем.
– Спокойствие, только спокойствие, – тоном Карлсона успокоила нас сестра и потянулась за третьим проводом. Третий провод воткнулся в приемник очень здорово, словно для этого и был создан.
– Внимание! – протрубила Каринка и жестом фокусника вставила штепсель в розетку.
«Бабах!» – оглушительно грохнула «Электроника» и покрылась сизым облачком зловонного дыма.
Мы с Манькой похолодели. Сестра какое-то время постояла над радиоприемником, потом, не разгибаясь, повернулась к нам и выдохнула колечко сизого дыма:
