военном корабле из-за плохой еды. А когда его спросили, почему он бунтовал, отдал честь и ляпнул: «Нет больше Турции. Англичане все захватили. Так жить больше нельзя. Почему же вы даете нам винтовки без затворов?» Его разжаловали и засунули сюда.
Чамлы рассказывал, за что люди сидят в тюрьме. Этот за неуплату налогов, этот за кровную месть, кто за убийство. Причина преступлений — споры из-за межи, земли, пастбищ, воды… Но всех арестантов объединяет ненависть к оккупантам. Неверных, как тут их называют, ненавидят и богатые и бедные. Куру Али важно кивал головой в знак согласия. Делал вид, что все понимает.
Алек с интересом слушал Чамлы. Хаос, происходящий в стране, наложил свой отпечаток и на тюрьму. Порядка никакого. Похоже, что и надзирателям наплевать на заключенных, на то, что они делают, как живут. Только бы не убежали.
Неожиданно раздались дикие вопли. Куру Али остановился. Двое «кофейщиков» бросились друг на друга: не поделили клиентов. У одного в руках сверкнул нож. Куру Али бросился к дерущимся. Ударил по щеке одного, потом другого, вырвал нож. Посыпалась отборная ругань. На шум прибежал надзиратель. Куру Али незаметным, ловким движением спрятал нож на груди. Заключенные начали успокаиваться. Опять застучали ботинки. Прогулка продолжалась как ни в чем не бывало.
Обед, прогулка, ужин, отбой… Так прошли первые сутки в стамбульской тюрьме. Алек все ждал, что его вызовут на свидание, но напрасно. Айна не пришла. Что же случилось? Опять тревожные мысли не давали покоя. Надо вооружиться терпением. Завтра она непременно придет.
9
Айна поселилась в семье Мюджиба. Дом был небольшой, но удобный, современный, с маленьким садом. Зийнет-ханум, мать штурмана, приняла ее с истинным восточным радушием. Отвела в отдельную комнату, просила ни в чем не стеснять себя. Она очень рада, что в доме появилась еще одна женщина. Будет повеселев. Сестра Мюджиба, Зульфия, ей недавно исполнилось шестнадцать, училась во французском колледже, но дух патриотизма, каким все было пропитано в доме, коснулся и ее. Она носила национальные турецкие одежды, восторгалась Кемалем-пашой и, узнав, что Айна русская, жена большевика, смотрела на нее, как на святую, ловила каждое ее желание.
Айне было трудно объясняться с турчанками, — они не знали английского, если не считать нескольких фраз, выученных Зульфией в школе, тем не менее жесты, улыбки, доброжелательность хозяек восполняли этот пробел. Они понимали Айну, а она их.
Как только Айна переоделась, она сказала Мюджибу:
— Я хотела бы сейчас же навести справки о муже. Скажите, куда мне пойти, к кому обратиться?
— Миссис Айна, во-первых, уже поздно и вряд ли вы застанете официальных лиц, во-вторых, не надо торопиться. Завтра с утра мы узнаем все, что вас интересует. Для нас все будет легче и проще. Подождите денек.
— Я не могу ждать, Мюджиб. Ведь его сразу же могут посадить на пароход и отправить в Россию. Что тогда делать мне?
— Я уже заходил на «Трафальгар». Мне сказали, что ваш муж в стамбульской тюрьме и пароход на Одессу будет не раньше чем через две недели. Прошу вас, не беспокойтесь. Подождите до завтра.
Мюджиб куда-то ушел, а Айна осталась в смятении и тревоге. К большому огорчению Зийнет-ханум, которая хотела попотчевать гостью национальными блюдами, Айна едва прикоснулась к ужину и, посидев немного за столом, ушла к себе в комнату.
Неотвязная мысль не давала ей покоя. Она боялась опоздать. Все теперь было в руках моряков, все зависело от них. Она заснула тревожным, некрепким сном. Часто просыпалась, прислушивалась к тишине и снова засыпала. Стонала, ворочалась, спала плохо и поднялась рано. Ее хозяйки еще не встали. Она оделась и тихо вышла в сад.
День прошел в тревоге. Она с нетерпением ждала Мюджиба, но он почему-то не появлялся. Пришел он поздно вечером, улыбающийся, немного навеселе. Айна бросилась к нему:
— Как дела? Что нового?
— Вы уж простите меня, миссис Айна, что заставил вас поволноваться. Все хорошо. Завтра вы увидите своего мужа. Не думайте, что я тратил напрасно время. Нет, я занимался вашими делами. Пока ничего не буду рассказывать. Подождем капитана Экшиоглу. Он сейчас должен прийти. А пока будем ужинать. Я голоден как черт. Мама!
Скоро они услышали шум подъехавшего фаэтона. В комнату вошел капитан Экшиоглу. В руках он держал несколько красных гвоздик. Он потрепал по щеке Зульфию, низко поклонился Зийнет-ханум и передал цветы Айне со словами:
— Поздравляю вас с первым успехом.
Он уселся в кресло, отер платком влажный лоб и начал:
— Оказывается, у бедного старого моряка Экшиоглу в стамбульской тюрьме работает приятель. Вот как бывает, дорогая миссис Айна. Он начальник. Ну, если и не самый главный, то достаточно авторитетный. Надо сказать, что он подлец из подлецов, мздоимец, жестокий человек, но, к нашему счастью, у него свои счеты с англичанами. Чем-то они его’ обидели, и теперь он ярый приверженец Кемаля-паши. Надолго ли, не знаю, во всяком случае — пока. Вот этим мы и воспользуемся.
Экшиоглу что-то сказал по-турецки Зийнет-ханум. Женщина скрылась в комнате. Через минуту она подала капитану дымящуюся чашечку кофе.
— Простите меня, друзья. Я должен выпить кофе. Без него я не могу прожить и двух часов.
Капитан отхлебнул из чашки. Айна сидела, крепко стиснув руки. Такое начало обещало многое.
— Продолжим, — отдуваясь, проговорил капитан. — Я имел удовольствие видеться с приятелем. Намекнул, что завтра к нему придет одна милая дама и попросит свидания с русским по имени Лонг. Так чтобы он не вздумал отказать в свидании. Мы в этом заинтересованы. Кто «мы», он не знает, но догадывается. Ну как, миссис Айна, вы одобряете мои первые шаги?
— Я готова даже поцеловать вас, капитан, — пошутила Айна. — А что будет дальше?
— Уже и дальше! Трудно иметь дело с женщинами, да еще с влюбленными, — улыбнулся капитан Экшиоглу. — Дальше эта милая дама скажет своему мужу, чтобы он подал прошение на имя начальника тюрьмы с просьбой перевести его временно под надзор полиции в город. Если мне не изменяет память, вы как-то говорили, что ждете ребенка?
Айна утвердительно кивнула головой.
— Вот это обстоятельство и должно послужить причиной прошения. Вы одни в Константинополе, плохо себя чувствуете, за вами некому ухаживать, и он просит… и так далее… Жандармам сейчас не до заключенных. Они не знают, кому придется служить завтра. Одним арестантом больше, одним меньше, какая разница? Везде полная неразбериха. Понятно?
— Вполне. Но ведь ему наверняка откажут.
— Отказали, если бы не бедный, старый, но влиятельный Экшиоглу и его знакомый начальник.
Видно было,
