Иудеи же искаху Его в праздник и глаголаху: где есть Он? [530] (7, 11)
Отыскивают иудеи Иисуса не для того, чтобы, нашедши, уверовать, ибо, и предупреждая искание, Он являл Себя, согласно сказанному Им: «Меня нашли не искавшие Меня, Я открылся не вопрошавшим о Мне» (Ис. 65, 1; ср. Рим. 10, 20), но вследствие превеликого беззакония впадая в эллинскую суетность и ревнуя более
о свойственном тем (эллинам), чем о том, посредством чего им подобало блистать вышнею благодатию. Ведь почитающиеся за эллинских мудрецов и ревнителей мирской и демонической мудрости тратят много острых слов, вертя круги пустых рассуждений, и «ткут основу паутины», по написанному (Ис. 59, 5). Они принимаются отыскивать истину или благо или правду, что такое это есть по природе, и, представляя себе одну только тень истинного знания, пребывают совершенно лишенными деятельной добродетели. Оставаясь чуждыми вышней и действительной премудрости, они никогда не упражняются ни в чем полезном, кроме слов. Так и иудеи, эти братья и соседи невежеству тех, отыскивают Иисуса не для того, чтобы, обретши, веровать, как это и показало само дело, но чтобы, уязвляя Его многими упреками, навести на головы свои пламень неугасимый.
И в другом также отношении, должно думать, они совершают суетнейшее искание, ибо они принимаются Его искать только потому, что нет Его. Ведь Чудотворец этот должен был пребывать среди совершавших праздник, говорят они, преследуя только приятное удовольствие для себя, а совсем не пользу от удивления (пред Чудотворцем). Облеченные славою законоучительства и считая себя великими знатоками Священных Писаний, они не помнят пророческого слова, гласящего так: «Взыщите Бога и, при обретении Его, призовите: когда же станет приближаться к вам, пусть оставит нечестивец путь свой и муж беззаконный намерение свое и да обратится к Господу, и помилует его» (Ис. 55, 6–7). Видишь, как недостаточно для спасения одного только искания, но, обретши, необходимо и обращаться, очевидно чрез послушание и веру. Так надлежало спасаться и невежественному и непослушному народу Иудейскому. Если же и в этом оказывается весьма неразумным, то справедливо уже должен услышать: «Как скажете, что мудры мы и слово Господне с нами? Всуе стала трость лживая книжникам, посрамились мудрецы, смутились, запутались, какая (же) мудрость есть в них? Потому что слово Господне отвергли» (Иер. 8, 8–9). И в самом деле, разве не отвергли, не приняв (Христа), или разве не бесчестят, не отказываясь безрассудно говорить о Нем это: где есть Он? Ведь это Он есть знак безумных (гордецов), еще не удостоивавших Его своего удивления, хотя из многих и великих дел Его они должны были иметь о Нем вполне подобающее представление.
И ропот о Нем бе мног в народе(х): овии глаголаху, яко благ есть: инии же глаголаху: ни, но льстит народ [531] (7, 12)
Искать и обретать благо всегда трудно и способность исследовать красоту истины едва достижима для многих, особенно же для невежественнейших и не обладающих остротою ума, которые, неразумными влечениями безрассудных помыслов легче склоняясь к угодному им и не вдаваясь в исследование природы встречающегося им предмета, никогда не могут постигать истинного качества вещей, хотя Павел и говорит: «Будьте опытными меновщиками», и убеждает нас все испытывать (1 Фес. 5, 21), так чтобы точными исследованиями приходить к приобретению полезного. Пусть же те, которые по великому неразумию не удивляются Иисусу и без всяких рассуждений решили, что должно обвинять Его, выслушают: «Вкусите и видите, что благ Господь» (Пс. 33, 9). Как те, которые по вкусу испытывают качество наилучшего меда и посредством вкушения весьма небольшой частицы его получают ощущение искомого (качества меда), так и хотя немного отведавшие слов Спасителя могут узнавать, что Он благ, а узнав — и удивляться. Таким образом, благоразумнейшие из иудеев защищают Христа и справедливое суждение дают о Нем, соглашаясь с Ним как благим, по всей вероятности, рассуждая так, что не может быть доступною кому-либо сила исполнять то, чего совершителем оказывается Бог, если Он не будет Богом по природе и причастником Бога, — и потому благ Он, Которому должна подобать и слава во всем и укрепление вышнею благодатию, хотя и не так было во Христе, ибо Сам Христос есть Господь сил. Напротив, вращаются в неразумных мнениях и отступили далеко от истины те, которые не поколебались называть обольстителем Направляющего на неложную стезю правды. Пусть же поэтому слушает неразумный иудей: «Горе называющим зло благом и благо злом, полагающим тьму светом и свет тьмою» (Ис. 5, 20).
Ведь обвинять добро есть то же, что и защищать зло, постыдное освобождать от справедливейшего обвинения и на предметы, принадлежащие к разряду превосходнейших, набрасывать отнюдь им не подобающее порицание. Провозглашаемы были обвинения и за эти их порицания, ибо «горе, — говорится, — им, что они удалились от Меня; несчастны они, что нечествовали на Меня; Я же освободил их, а они говорили против Меня ложь» (Ос. 7, 13).
Никто же убо яве глаголаше о Нем, страха ради иудейскаго [532] (7, 13)
Среди иудеев, говорит, был ропот и ради страха пред иудеями никто не мог явно говорить. Таким образом, иудеями называет здесь божественный Евангелист исключительно начальников иудейских, считая недостойным, как мне кажется, применять к ним наименования старейшин или священников или другое какое-либо из таковых, к чему побуждала его ревность о благочестии и скорбь о них, которых и Сам Бог со всею, конечно, справедливостию обвиняет у пророков как губителей духовного виноградника, говоря так: «Пастухи многие разрушили виноградник Мой, осквернили участок Мой, обратили участок желанный Мой в пустыню непроходную, пришел он в уничтожение погибели» (Иер. 12, 10–11). В самом деле, разве не должны мы виноградник Господень считать действительно погубленным их мерзостями, когда они объявляли опасным защищать добро и удивляться тому, что одно только достойно удивления? Для кого из благомыслящих может быть сомнительным, что вместе с прочим и это влечет тягчайшее наказание на вождей иудейских? Вот ведь весь народ только боится и трепещет их, а не воспитывается по закону и не научается должному, хотя он и весьма охотно подчинялся их приказаниям. Доказательством крайнего подчинения служит страх. Так, он был принуждаем поступать вопреки закона или же равнодушно взирать на волю Законодателя, и не только отнюдь не осмеливались хоть сколько-нибудь свободно похвалить благое, но, напротив, вынуждались считать дурным то, чтобы они ни пожелали, и достойное похвалы и удивления осуждать как постыдное. Как человек, в совершенстве владеющий искусством мореплавания и управляющий рулем вполне ему послушного корабля, если наведет его на скалы, то сам должен будет считаться виновным в кораблекрушении, — или как опытный наездник, управляя быстрыми и молодыми конями и имея возможность посредством узды и вожжей легко направлять их бег куда ему угодно, когда разобьет колесницу о камень, должен будет виною несчастия справедливо считать не коней, а себя самого; таким же, думаю, образом наставники иудейские, если, имея народ не только чтивший их, но и, более того, питавший к ним рабский страх, управляли им несогласно Божественным постановлениям, то с вами должны подвергнуться справедливому взысканию за погибель всех. А что они сделались причиною погибели народа, это засвидетельствует пророк Иеремия: «Так как пастыри обезумели и не взыскали Господа, посему не уразумело все стадо и рассеялись» (Иер. 10, 21).
Абие же в преполовение праздника взыде Иисус в церковь и учаше [533] (7, 14)
Как священное, учение Спасителя нашего приличествует священному (месту), ибо где же иначе подобает слышать Божественный глас, как не в местах, в которых, как веруется, обитает Божество? Ведь Бог все объемлет, хотя и должен быть представляем неограниченным по месту и по Своей природе совершенно недоступным для (тварных) существ. Но все же мы должны полагать, что более для Него прилично обитать в местах святых, и со всею основательностию думать, что угодное Божественной Природе нам подобает выслушивать преимущественно в священных местах. Что некогда начертывалось древним в образе и сени, это опять преобразует теперь Христос в истину. Бог говорил к Моисею священновождю: «И положишь очистилище на ковчег сверху, и в ковчег вложишь свидетельство, что дам тебе: и буду открываться тебе там и говорить с тобою сверху очистилища посреди двух херувимов, находящихся над ковчегом свидетельства, о всем, что ни буду заповедовать тебе к сынам Израиля» (Исх. 25, 21–22). Господь же наш Иисус Христос, в средине уже праздника, как написано, как Бог придя в священные и Богу посвященные места, беседует там с народом, хотя и тайно пришедши, как и на очистилище в скинии тайно было нисхождение Бога, только тогда лишь становившееся известным, когда наступало время говорить. Тогда Бог беседовал с одним только блаженным Моисеем и не говорил ни с кем другим; так и Христос наставлял пока еще один народ Иудейский, с одним народом беседовал, еще не распростирая общую благодать на народы.
