Перейдем теперь к изъяснению смысла (этих слов), хотя он и очень труден для понимания. Итак, обрезание, говорит, есть род попечения о человеке, и оно выше узаконения о субботе, ибо необходимо было и лечить (часть тела) подвергшегося обрезанию. Что же поэтому воспрещает или каким образом законодательство о субботе может служить разумным препятствием к излечению всего тела, как скоро оно уже допускает как неповинное нарушение заповеди лечением отдельной части тела? Ведь каждый обрезается и, обрезавшись, лечится в субботу, не подвергаясь обвинению (в нарушении закона). Напрасно, следовательно, говорит, вы негодуете на Совершителя гораздо лучшего, обвиняя Его в преступлении закона, когда закон не страдает оттого, что он устраняется Моисеем даже из-за столь незначительного (по отношению ко всему телу и по сравнению с исцелением всего человека) обрезания. Такое составляет Он рассуждение, убеждая их согласиться с тем, что не следует им впадать в напрасную печаль, если прообразом этого был уже Моисей, которого они хотя и считали должным неразумно защищать, но (в то же время) и увлекались к человекоубийству, ни во что обращая его закон (об убийстве).
Не судите на лица, но праведный суд судите [542] (7, 24)
Закон, говорит, который вы стараетесь защищать, ради которого и воспламеняетесь столь свирепым гневом, ясно восклицает: «Не приемли лица (не лицеприятствуй) на суде, потому что суд Божий (это) есть» (Втор. 1, 17). Поэтому вы, ради субботы осуждающие Меня как законопреступника и считающие вполне подобающим негодовать за это, — позаботьтесь о почтении к закону, постыдитесь возвещенного вам: Не судите по виду, но правый суд судите. Ведь если вы не считаете Моисея законопреступником и вполне справедливо не причисляете его к достойным осуждения, хотя он и нарушал устав о субботе ради обрезания от отцов, то освободите от обвинений и Сына, всегда следующего намерениям Отца и согласующегося с Его желаниями, обыкшего творить подобным же образом все то, что и Он (Отец) совершает (Ин. 5, 19). Если же обвиняете одного только Сына, не осуждая Моисея, хотя и повинного, говорит, тому же самому, в чем (повинным) считаете и Меня ради субботы, то разве не окажетесь попирающими Божественный закон и не явитесь противниками вышних определений, из почтения к кому-то разрушая заповедь о правом суде и выше Божественных постановлений ставя того, кому вы, преступая закон, даруете лицеприятное почтение?
Благоразумный слушатель пусть замечает опять досточудное искусство Спасителя нашего Христа. Обвиняемый в нарушении одного только узаконения, Он обличает их в преступлении очень многих, едва не говоря известное евангельское изречение: «И что смотришь на сучек в глазе брата твоего, а в своем глазе бревна не замечаешь?» (Мф. 7, 3). Дурно, следовательно, судить других, «ибо в чем кто судит другого, себя самого осуждает», по написанному (Рим. 2, 1). Поэтому-то и Сам Спаситель говорил: «Не судите, и не будете судимы, — не осуждайте, и не будете осуждены» (Лк. 6, 37). Говорим это применительно к себе самим, ибо Христос отнюдь не может быть законопреступником, прелагая Свои законы по Своей воле и на подзаконные сени налагая блеск истины, дабы наконец превратились в духовное созерцание несколько грубоватые узаконения древним.
Но если уже раз наша речь дошла до воспоминания о субботе и обрезании, то не менее, полагаю также, чем сколько следует, принесет пользы всякому любознательному точное уразумение того, знамением чего мог быть покой в седьмой день, на что также указывалось посредством обрезания в восьмой день, — и кроме того, узнать, по какой причине обрезание принимается даже в самую субботу, не выдерживая узаконенного бездействия. Рассудив об этом, насколько могу, попытаюсь представить ясное основание для каждого из этих узаконений.
На первом месте должна предстоять нам речь о седьмом дне, или субботе, и о покое во время него. Таким образом, для нас вполне будет возможно надлежащее исследование и других вопросов. Итак, исследуем теперь первое узаконение о ней (субботе), каким образом и при каких обстоятельствах оно появилось.
Когда Бог, изъяв Израиля из рабства египетского, чрез премудрого Моисея призывал его к прежней и исконной свободе и, сухими некоторым образом и незамоченными ногами чудесно проведши по средине моря, повелевал старательно идти к земле обетования; то, почитая необходимым приучить их предосвящаться известным образом и предочищаться, созывал их в собрание на горе Синае и, сошедши на нее в виде огня, давал спасительные законы. При этом Он говорил так: «Я (есмь) Господь Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства: да не будут у тебя другие боги, кроме Меня: не делай себе идола и никакого подобия того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в водах под землею: не поклоняйся им и не служи им, ибо Я (есмь) Господь Бог Твой, Бог ревнитель» (Исх. 20, 2–5). Да, поистине с этого именно надлежало начинать законоположение о полезном и наперед тайноводствовать научением в Богопознании тех, которые раз представили себя в рабство и послушание Богу. Ведь Богопознание есть корень всякой добродетели и вера — основание благочестия. Открыв таким образом Себя и как бы уже поставив Себя пред взором всех посредством слов «Я Господь Бог твой», — предвозделав в них веру чрез знание и совершенно воспретив устроение идола и поклонение лжеименным богам, — Он поставляет на вид небезвредность для них преступления (этой заповеди) и наказание за отступление (от нее), восклицая так: «Не приемли (произноси) имени Господа Бога твоего попусту», то есть не прилагай к пустому идолу Божественное и страшное имя, «ибо, — говорит, — не очистит Господь приемлющего имя Его попусту» (Исх. 20, 7). Итак, раскрыв, что немалому греху будет повинен тот, у кого появится желание поклоняться другому и признавать лжеименного бога, и соответственным образом пригрозив им как только что приведенным к вере и имевшим еще нетвердый ум, излагает потом и второй как бы начертывает закон, говоря: «Помни день субботний, (чтобы) святить его: шесть дней делай и соверши все дела твои, а в день седьмой — суббота (покой) Господу Богу твоему: да не совершишь в него никакого дела» (Исх. 20, 8–10). Потом, благополезно показывая, кому, делая это, они будут подражать, говорит: «Ибо в шесть дней сотворил Господь и небо и землю и море и все, (что) в них, и почил в день седьмой: посему благословил Господь день седьмой и освятил его» (Исх. 20, 11).
Но зачем же опять, скажет кто, давал им устав о субботе? По какой причине введен этот второй закон тотчас после угрозы за преступления? Подобало, ответим на это, не только угрожать преступникам, что они подвергнутся тяжким наказаниям, и не одним лишь страхом утверждать Израиля в благочестии — ибо богопочтение по страху более свойственно рабам, — но и показать, причастниками чего будут или до какого конца достигнут безраздельно преданные любви к Нему. Поэтому определяет и дает, как в прообразе, обещание им будущих благ, ибо закон имеет тень будущих благ, как написано (Евр. 10, 1), и начертанный в нем образ является некиим предначинательным осуществлением истины. Повелевает не работать в последний день седмицы, то есть в субботу, и прекращать всякое дело, но отдыхать и наблюдать покой во время нее, указывая этим на имеющее быть для святых в конце веков упокоение и вследствие этого веселие, когда, прекратив жизнь в мире и освободившись от подвигов добродетели, сущие во Христе будут проводить житие без труда и без всякого изнурения, согласно сказанному о них словами пророка: «Ибо забудут скорбь свою прежнюю, и не взойдет (она) на их сердце» (Ис. 65, 16), но «радость вечная на главу их, ибо на главе их хвала, и радость охватит их, удалилась болезнь и печаль и стон» (Ис. 35, 10). Так и они, в подражание остановившему и как бы прекратившему Свои труды при творении (мира) Творцу, должны будут освободиться от трудов этой жизни, восходя к радости, которую дарует им Христос в конце веков. К этой цели, думаю, направлен узаконенный в субботу отдых.
Заметь, как строго говорит Законодатель это «не поклоняйся богам другим». А излагая рядом с этим устав о субботе, употребляет выражение «помни». По какой это причине? Потому что тогда уже настало время не поклоняться богам другим, вот поэтому-то и повелевал им тотчас же быть деятельными в этом (исполнять это). Будущее же и изображавшееся еще в прообразах Он допускал как бы усматривать посредством памяти и предсозерцать в уме. Потом, кроме того, надо иметь в виду и вот что. Прекрасно и должным образом учредив относящееся к вере, Он тотчас же делает упоминание об обетовании, относящемся к концу веков, а потом уже определяет другие законы, как-то: «Чти отца твоего и мать твою» и «Не убивай» и прочие (Исх. 20, 12). Это для того, чтобы мы не думали, что оправдываемся от дел, и чтобы не как плод собственных трудов, но, напротив, от веры ожидали мы себе в будущем великих и обильных даров Божиих. Поэтому пред законами о благочестивом образе жизни тотчас же рядом с верою появляется благодать ожидаемых благ.
