пилота. Сколько там этих самолётиков по наши души? Радары фиксируют всё новые и новые цели, размечая их для системы наведения, но в конце концов счётчик остановился на сотне. Для десятка авианесущих бортов это – почти всё, что есть. Остальное или не смогло вылететь, или придержано как резерв.
Сотня самонаводящихся снарядов – очередью, с интервалом в полсекунды, по одному. Запуск и наводимся на предыдущую, «девятую» цель.
Предназначенная для подавления авианалёта очередь ещё не закончила выходить из хранилищ Арсенала, как на оперативном экране поменялась картина, подтверждённая докладом Рыковой:
– Цель «Девять» поражена. Щиты пока держатся.
Молча и без комментариев назначаю по тому же адресу ещё десяток снарядов. Сейчас закончит выходить предыдущая очередь из сотни, после чего погулять выйдет следующая.
Дистанция стремительно сокращалась. Не из-за нашей ошеломительной скорости: я наоборот старался не гнать, нагоняя на люсианцев неотвратимый ужас. Но пилоты глайдеров посчитали, что чем выше скорость сближения – тем страшнее. Надо поддать газу, чтоб мы все обделались и попросили извинения.
Редко какой штурмовик успел произвести хоть сколь бы то ни было прицельный залп. За потрошением авиакрыла люсианского союза я даже не следил: неинтересно было. Просто меньше, чем через минуту после запуска очереди радары сообщили о полной ликвидации угрозы со стороны глайдеров.
– Щиты «девятки» сдохли, – кажется, Аньку картина веселила.
И с каждой минутой всё больше. То ли боевой мостик корабля – её исконное место, то ли ей просто адреналином на фоне кассы сносит крышу.
Цель номер «восемь» на прицел – и шесть десятков снарядов к бою. Даже, если окажется слишком много – переживу. Эти хат`таки не жалко. Жалко оборудование на них, но тут приходится надавать на горло своему хомяку.
Обстрел со стороны люсианцев не прекращался. Щиты «Авроры» исправно держались, теряя свободную энергоёмкость в пределах расчётного. Вечно такой огонь не выдержат даже они. Но некоторое количество минут у нас в запасе имеется, если ничего не поменяется. А меняться и не собирается. Вряд ли у «люсиков» припасена ещё одна эскадра в загашнике.
– Входящее сообщение на языке гоа`улдов, – в голосе биолога послышался неподдельный стёб. – Пишут текстом. Спрашивают, как умудрились перейти нам дорогу.
Отвечать противнику, которого собираешься стереть в порошок, бессмысленно. Ему в любом случае хана. Что бы ты ни ответил – это скажется лишь на эмоциях, которые он, возможно, будет испытывать в последние минуты жизни. С одной стороны – дешёвая буффонада и неуместный выпендрёж. С другой – шанс психологического давления на противника, вынуждающего его занервничать ещё сильнее и допустить фатальную для себя ошибку.
Активация системы связи и отправка короткого сообщения в текстовом формате на языке Древних: «Приговор – ликвидация».
Понятия не имею, кто и как будет реагировать на это. Может, сплюнут сквозь зубы и со словами «Да чего ты прикопался?!» будут драться до последнего. Может, все вместе начнут бегать кругами по палубе, размахивая руками и вереща в голос. Хрен его знает, если честно. Не интересно. Но теперь те, кто принял передачу, осознают, что живыми их точно не отпустят. И наверняка будут судорожно думать, что они могут предпринять. Не понимать разницу в огневой мощи между хат`таком и «Авророй» они не могут. Она слишком очевидна даже визуально.
– Есть накрытие «восьмёрки», – Рыкова настолько вжилась в роль оператора, что даже я поверил, будто это и есть её штатное место. – Щиты снесло на раз, корпус фатально поражён. Множественные вторичные взрывы по всему кораблю. Ты перестарался на этот раз.
Что ж. Учтём.
«Седьмая» цель обстреляна уже полтинником снарядов. Лучше потренируюсь ещё чуть-чуть и снесу щиты на станции ювелирно, чем потом оправдываться перед, тем же, гвардии майором Дегтярёвым, почему та взорвалась в процессе обстрела.
Сокращалась дистанция. Сокращалось поголовье противника. Один хат`так горел и дымился так, что иссиня-чёрный дым клубился за борт из всех щелей. Этот корабль уже можно не трогать: даже, если остались целы ангары, от задымления весь экипаж умрёт ещё до конца сражения.
Хотя, уместно ли называть сражением этот геноцид?
На ум пришли слова французского генерала Пьера Боскета времён Крымской войны. «Это не война. Это безумие!».
– Это даже не интересно, – Анька как-то враз поникла. – Щиты на «семёрке» снесло! А мы вообще, что ли, бессмертные? Да?
Насчёт бессмертия биолог загнула. «Аврора» исправно получала оплеуху за оплеухой. Чем ближе была дистанция до наших целей, тем точнее становился их огонь, и тем больше в нас прилетало. По первому времени до нас долетал только главный калибр, и тот не весь. Часть залпов уходила мимо. «Аврора» – достаточно длинный корабль, но в лобовой проекции сравнительно малый. Попасть в морду на тысяче километров проблематично. Но уже на пятистах километрах дистанции хат`таки подключили вспомогательный калибр. Плотность огня возросла на порядок, равно как и его кучность. Нагрузка на наши щиты стала расти вслед за ними.
По моим расчётам, должны управиться впритык. Уже лишилась защиты шестая цель и пятая. Ещё столько же – и можно будет праздновать победу. Один хат`так пострадал настолько, что даже отсюда видно: рванёт не сегодня, так завтра. Остальные просто остались висеть без щитов. Да, некоторые наши снаряды пробивали и корпуса. Я не рассчитывал впритык, чтоб снять защиту, как скальпелем. Во многих бортах есть разгерметизация и поражение вторичными взрывами внутри. Но мы ведь именно этого и добивались? Как раз, к слову, когда закончим со станцией, запаса наших щитов должно хватить на тактический отход. Ровно на тот случай, если у «люсиков» в запасе припасён какой-нибудь предсмертный козырь. В стиле «уходя, громко хлопнуть дверью».
Но вот лишилась щитов цель за номером «четыре». Очередная очередь, извините за каламбур, обнажила и оставила без защиты цель под номером «три». «Двойка» инфернально вспыхнула, раздавшись огромным огненным шаром: то ли не выдержала перегрузки в бою, то ли наш шальной снаряд прорвался в реакторный отсек и сдетонировал наквадах. Осталась «единичка»: станция, размеченная как самая приоритетная цель. Вот с этой необходимо быть осторожнее.
Дистанция до неё всего сто километров. По меркам космического боя – даже не ближняя. Это буквально «в упор».
Снаряд за снарядом покидал хранилище Арсенала «Авроры». Очередь нескончаемым потоком обливала щит станции, расцветая на его поверхности яркими всполохами пламени. Огонь быстро гас: в космосе поддерживать его горение нечему. Но начинаешь задумываться об
