– Любовь убивает, – со спокойной убеждённостью произнёс хаги.
В первую секунду девушка онемела, а затем вырвала из рук тёмного книгу.
– Так, подождите, – она торопливо зашелестела страницами. – Я сейчас нормальную любовь найду.
[1] Орзеши – маленькие прелестные женщины-духи с птичьими крылышками.
Глава 61. И опять о пьянстве
– Эй, где все?! – прогремело откуда-то снизу. – Гость дорогой пришёл! Ываший, ты не на посту, что ли?
Ываший, расположившийся в кресле рядом со старинным боевым другом, встрепенулся и поторопился на выход. Майяри, выпившая успокоительного отвара, даже не пошевелилась, продолжая лежать головой на столе, куда для удобства положила подушку.
– Господин Викан, а то не знаете, куда плащ повесить, – с укором произнёс домоправитель.
– Ранхаш дома? Или Майяри? Живые вообще? – по предвкушающему голосу мужчины было понятно, что тот жаждал посмотреть в глаза брата и «сестры» после учинённого ими представления.
– Госпожа отдыхает, – недовольно отозвался Ываший. – Харен гулять изволит.
– Брат? Гулять? – изумился Викан и упавшим голосом уточнил: – Они поругались?
Домоправитель ничего не ответил. На лестнице загромыхали шаги, и в гостиную ворвался Викан, но, увидев прадеда, мгновенно попятился назад и с трудом удержался от того, чтобы не улепетнуть вовсе.
– Дедушка, – заискивающе выдохнул Викан.
– А голос-то что какой льстивый? – подозрительно прищурился Шерех.
– Привычка, – лесть мгновенно испарилась из голоса Викана. – Мы же с тобой просто так не встречаемся. Где Ранхаш?
– Думает, – мрачно отозвался Шидай, прихлёбывая молоко с мёдом, принесённое вообще-то для Майяри.
– Злится, – сдавленно отозвалась девушка.
– Боги! – Викан картинно ужаснулся. – Майяри, ты с ним что сделала? Обесчестить пыталась? Учти, в нашей семье принуждение к любви не в почёте.
– Викан, – лекарь многообещающе посмотрел на оборотня, и тот понял, что дело совсем серьёзно.
– Да что приключилось-то?
Дед и дядя отвели взгляды, не горя желанием посвящать в деликатную тайну Майяри ещё кого-то. Они и Ывашию-то не сказали, но мудрый домоправитель и не допытывался. Обеспокоенной пчёлкой покружился вокруг Майяри, убедил расстроенную девушку, что в руках у него десертная ложечка, а не столовая, и влил в неё две порции успокоительного отвара. Но то ли нервы у девчонки совсем расшатались и помочь ей могла только бутыль зелья, то ли успела привыкнуть, но особенно успокоенной она не выглядела.
– И где он ходит? – Шидай обеспокоенно поднялся и выглянул в окно на улицу.
И сразу же увидел перепрыгивающего ограду оборотня. Нехорошее предчувствие кольнуло лекаря, и он бегом припустил прочь из комнаты. С посыльным он столкнулся уже в холле.
– Господин, пожалуйста, поторопитесь!
– Я говорил, что его нельзя отпускать одного! – Шидай почти с ненавистью уставился на Шереха, показавшегося на верхней площадке лестницы, и сдёрнул с крючка плащ. Не свой, правда, Викана. Но это не помешало ему втиснуть руки в рукава. – На него напали? Ну же! Чего молчишь?!
Оборотень с трудом оторвал взгляд от лекаря, пытающегося впихнуть свои широкие плечи в слишком узкий плащ.
– Харен немножечко выпил, – признался он. – Не могли бы вы заманить его домой?
Шидай замер, и его брови медленно поползли вверх.
– Он сейчас в той таверне, где вы с госпожой выпивать изволили.
– Выпил? – переспросил лекарь. – Подожди, он напился?
– Я не думаю, что пару стаканов дики можно назвать «напился»…
– Пара? – повторил Шидай.
– Когда я уходил, была пара. Но он уже очень злой, затеял драку…
Ругнувшись, лекарь бросился на выход, продолжая безуспешно впихиваться в плащ. Шерех заспешил за ним, и вовсе позабыв об одежде. Но, миновав калитку, Шидай остановился. Торопиться было некуда.
Ранхаш сам шёл домой. Шёл в полном одиночестве по совершенно пустой улице. Солнце окрашивало растрёпанную косу ржаными всполохами и золотыми бликами купалось в остатках желтоватого вина. Шидай сглотнул, словно наяву почувствовав на языке рьяный вкус дики, отдававший в этот раз не предвкушением веселья, а большими неприятностями. Шёл Ранхаш твёрдо, лишь малость прихрамывал и пьяным не выглядел. Только странно небрежным… и вообще странным. Для самого себя. В распахнутом плаще, с растрёпанными волосами, с бутылкой в одной руке и дымящейся сигаретой в другой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Ох, Всеблагая… – отчего-то припомнил ошеломлённый Шидай покровительницу Гава-Ыйских болот.
Ранхаш остановился и, задрав голову, допил вино.
– Даже не поморщился, – восхитился Шерех, тоже многоопытным взглядом определивший дику.
Пустая бутылка полетела на мостовую, а харен, прикрыв глаза, затянулся сигаретой и выдохнул клубы дыма.
– Он же вроде ещё в сорок лет к табаку охладел, – удивился дед.
– Ба! – Викан поражённо уставился на брата. – Впервые вижу нашу хайрени такой уделанной! Дядя, а он точно пьян? Взгляд вроде трезвый, смотри, как глазищами полыхает. Да и на ногах держится уверенно.
– Да Тёмные бы побрали этот плащ! – Шидай стащился с себя неуступчивую одежду и взбешённо уставился на неё. – Чья это игрушечная одежонка?!
– Хороший плащ, – Шерех забрал у него одежду внука и набросил на свои плечи. Как раз впору пришлась. – Не беленись. Видишь, сам идёт домой. И по городу отлавливать не пришлось. Ты попомни, что прошлый раз было, когда он по ошибке хватанул вместо травяной настойки бодрящий отвар из твоих запасов.
Побледневший Шидай вздрогнул, вспомнив горящие леса, с воплями разбегающихся бандитов и теней – эти разбегались тихо – и парящего на фоне сумеречного неба дракона, на спине которого ужасающим духом возмездия восседал Ранхаш. Пожёг он тогда не только леса…
– Да и не пьян он ещё. Ой, смотрите, вторую прикуривает, – Викан кивнул на брата.
Ранхаш действительно отбросил пустой мешочек и, запалив пальцами последнюю из сигарет, затянулся дымом.
– Ещё как пьян, – Шидай глазам своим не верил.
– Ну захмелел немного, чего набросились, – заступился за Ранхаша брат.
– Викан, ему выпивку только нюхать можно! – взбешённо зарычал лекарь.
– Тихо-тихо, Шидай, – Шерех успокаивающе похлопал его по плечу. – Он же сам возвращается, видишь?
– Вижу, – лекарь нервно усмехнулся. – Шерех, пьяный Ранхаш всегда злой Ранхаш! И он идёт разбираться с тем, что его жутко бесит. И он идёт сюда. Ты понимаешь? Сам!
Шерех перевёл взгляд на внука. Тот как раз глубоко затянулся, с удовольствием выпустил дым и, раздвинув губы в усмешке, неожиданно подмигнул деду. Тот невольно поёжился и признался:
– Как-то непривычно…
Щелчком отбросив сигарету, Ранхаш зашагал в сторону дома.
Кусты за спинами ожидающих мужчин шевельнулись, и Шидай едва не зашиб локтем очередного посыльного.
– Хрибного тебе на спину!
– Простите, господин, – повинился тень. – Харена просто раздражает, когда мы перед глазами маячим.
– Тёмные с тобой! Что он натворить успел?
– Кроме драки в таверне, ничего. Мы успели разогнать горожан. Думали сперва, что беда будет: господин путь к дворцу держал, – Шерех не удержался и хохотнул, представив лицо хайнеса. – Но потом замер, постоял минут пять и к дому развернулся.
– Нас он хотел увидеть сильнее, – повеселился консер.
– Не радуйся, – мрачно осадил его Шидай, пристально наблюдающий за приближением Ранхаша.
Замер харен в четырёх саженях от ворот. Совершенно спокойно достал из кармана платок, насыпал в него что-то и скрутил.
– Внучок, ну чего ты там замер? – Шерех весело прищурился. – Проходи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Эх, Ранхаш, рассказать кому, что ты нажрался до табака, да никто не поверит, – Викан любезно распахнул калитку. – Иди, порычи на Майяри. Это ж она тебя до такого довела.
– Что у него там? – одними губами спросил у посыльного Шидай, бровями указывая на платок.
– Тёмные знают, – нахмурился оборотень. – Он взрывной порошок изъял, но не будет же он…
