Когда Гордей отлежался и доковылял до их лагеря, Октис уже собралась. Она, не оглядываясь, уступила ему место и ушла вниз.
– Даром, что не сожгла книги. Наверное, побрезговала заново разводить костер.
Он сел на камень готовый заплакать, глядя на грязный порванный плащ, исчезающий за деревьями. От безысходности. От жалости к себе – загнанному в ловушку посреди Донного леса. От людской сущности. От того, что, сколько ни старался он видеть только их добрую сторону, сколько к ней не обращался, люди оставались такими же и руководствовались совсем иным порядком. Или от того, что его спутница походила на пример тому лучше всего, а он все же отказывался считать ее таковой. И почему-то сам находил отговорки, сам извинял ее…
И потому что ей эти отговоры безразличны.
– И вправду ты не уродился тем, с кого спрашивают. Творцы, какая неудача для гордости…
Ему нужно было идти вперед. За ней. Хвататься за любую соломинку, даже если эта соломинка – хвост ядовитой змеи. Он сошел вниз по склону, не веря, что выйдет из леса. И даже промелькнувший силуэт Октис, которая, видимо, все же ждала его и сторожила за первыми деревьями, никак не обнадежил путь иносказателя.
Лес снова казался тихим и безжизненным. По сути, он и не прекращал таковым быть даже с выходом на хребет. Дикие кошки, таинственный рокочущий зверь в ночь на дереве – от Донного леса можно было ожидать чего и пострашнее. Если не брать их в расчет, то обстановку оживляло только непредсказуемый женский нрав.
– Ну и эта здоровенная крыса с тупой мордой, конечно… – Добавил он.
А ведь этот глупый зверь и подстегнул ее фантазии окончательно. И они нашли выход в совсем уж неожиданной форме…
Оставалось только отмахнуться от такого итога. От неконтролируемых мыслей: что бы было, если бы я был чуть расторопней? – Но это почти невозможно, когда в итоге твой путь стал настолько неопределенным и шатким. В этом тихом лесу, старавшемся усыпить сумраком и тишиной.
– Уж не для того ли, чтоб напасть окончательно и бесповоротно? – Опять пробормотал Гордей.
– Стой. – Скомандовал женский голос.
В какой-то момент Октис Слеза прислонилась спиной к дереву и позволила ему пройти вперед. Гордей замер и замолк. Он не думал, что скажет ей при следующей «встрече». Вернее, думал, но ничего толкового из этого не выходило.
– Сворачивай налево. Дальше пойдем левее. – Выждав немного, приказала ведущая.
– Во что ты опять со мной играешь?
– Не поворачивайся. Просто иди. – Предупредила она. – И, ради Творцов, хватит скулить.
– Все-таки хочешь меня зарезать в спину? Или хочешь направить вглубь леса, чтоб я заплутал?
– Придется поплутать, наверное. Через пятьсот шагов повернешь также направо. Потом через тысячу – обратно. Перевесь мешок на правую сторону.
– Не могу: у меня болит плечо. Я упал на камни, если ты не заметила.
– Ничего. Не болит только у мертвых. Если хочешь еще немного пожить, перевесь на правую сторону свои червивые книжки!
Так и не обернувшись, Гордей подчинился и осторожно уложил лямку мешка на правое плечо.
Она приказала идти, и он пошел.
Теперь ему стоило ожидать прихода скорой смерти сзади, а не спереди – как раньше. На этом заканчивались перемены от перетасовки их мест. Октис Слеза предпочитала молчать и передвигаться крайне бесшумно. Гордей несколько раз поворачивался, чтобы убедиться в наличии ее компании. Он заставал ведущую осторожно крадущейся через заросли, каждый шаг манерно ступающей на подстил, оглядывающейся, будто видя лес в первый раз. Она смотрела на окружение так, как не смотрела на него даже несколько дней назад, когда они вместе преодолели кромку Донного леса. Ее клинок и кистень покоились на положенных им местах. На тех, за которые этим утром он мог обнять ее, минуя толстую кожу юбок и ремней. – Если бы… если бы я был не я…
Не стоило ожидать, что Змея воспользуется оружием, чтобы докончить начатое. Она могла убить его и голыми руками, но главная опасность была не в ее скорой смертельной атаке, а в ней самой – мечущейся, непредсказуемой, опасной в своих желаниях и решениях.
Гордей оглянулся еще раз и к собственному неудовольствию поймал ее рассеянный испуганный взгляд.
– Что? – Шикнула она.
– Ничего. – Книжник отвернулся.
– Ты слишком громко думаешь. – Сказала женщина ему вслед.
Гордей хотел обернуться и ответить ей что-нибудь, но не стал. Она провоцировала его, словно городская шпана, заманивающая в тихий угол – туда, где проще творить свои темные дела. Он не позволит ей это сделать. Если Октис Слеза не может разобраться с ним здесь – наедине посреди этого темного леса, ему не стоит поддаваться и блуждать дальше по смертельным закоулкам ее житейских правил и принципов.
– Этот червивый лес. – Продолжила она, так и не получив свое. – И ты – червивый. Хорошо, хотя бы ушли с хребта. Меньше видишь – лучше дышишь.
– Так отпусти меня. Или со мной проще жаловаться на мое присутствие?
– Нет. Ты пойдешь дальше.
– Зачем? Кому это надо? – Он все же не выдержал и обернулся.
– Тебе… – чуть опешила Октис, – и мне…
Она кивнула ему – идти вперед, и положила ладонь на рукоять кинжала в знак того, что не собирается долго терпеть их зрительный контакт.
Гордей пошел дальше.
– Я не похожа на ту, с которой ты хотел пройти через Донный лес? – Спустя сотню шагов женский голос вновь рассек лесную тишину.
– Нет. – Спокойно ответил книжник. – Не похожа.
– А что? Что изменилось-то? Ты же знаешь: я и сначала тебя не жаловала.
– Ничего не изменилось.
– Нет, ответь! – Сорвалась она.
– Зачем? – С деланой усталостью спросил Гордей, ели сдержавшись, чтоб не обернуться и не дернуться от страха.
– Просто ответь! Я ничего тебе не сделаю. Просто ответь!
– Я думал… – книжник вздохнул и помял пересохшие губы, подбирая нужное определение своему ошибочному суждению, – что ты знаешь.
– Что знаю?
– Знаешь как… – он развел руками, продолжая идти вперед, – как жить. Как выжить где угодно. Что ты знаешь, как ставить перед собой цель, и как ее потом добиваться. Что ты знаешь, как правильно, а потому хорошо отнесешься к тем, кто хорошо отнесется к тебе.
Октис дернулась в смешке. В полной тишине эта судорога смеха отдавала чем-то болезненным.
– Что? – Только и смог сказать он, взглянув на нее.
– Я не знаю! – Простонала она, но быстро совладала с собой. – Ничего. Я не знаю, куда иду. И не знаю, зачем. Боги! Я иду на край Тверди землепашцев к женщине, которой захочется убить меня при встрече. И зачем она мне? Только из-за того, что она может знать хоть что-то о другой. О той, которая сбежала от меня много сезонов назад. Я уже боюсь встретить ее, чем наоборот. Зачем?! Что я ей скажу? Почему ты бросила меня перед всем этим?! – Она замолчала, будто Гордей мог ответить за Сейдин, и продолжила чуть тише и быстрее. – Я потеряла Светлотрава. Меня сбила травора. И я зашла в Донный лес – да ни с кем-нибудь, а в компании с богомолом!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
