План подходил к долгожданной развязке, но от того он и казался сейчас наиболее уязвимым.
Вороней решил: раз уж Аса оказалась столь примечательной танцовщицей, он не станет намеренно напрашиваться в гости к князю. Пусть лучше сработает тот же эффект, что и раньше: ревность и зависть богатеев, что получают добычу чуть позже других, и старающихся компенсировать свое опоздание еще большей тратой денег.
Князь Каменной любил женщин, по крайней мере, когда еще был жив его отец. Вороней подчеркнул это из рукописных источников, как только начал готовиться к выполнению договора. Кремену нравились и высокие, и низкие. Худые и девушки слегка толще положенного – главное, чтобы были красивые, и достоинства их смотрелись органично. Сейчас у него была только одна жена и всего один официальный наследник, но он должен был оставаться коллекционером. И столь малый счет его жен мог подтвердить, но не опровергнуть это суждение. А посему Октис должна заинтересовать его. Ведь нечасто попадаются столь яркие образцы воплощения самой Тверди: красивые на лицо, крепкие на тело, но притом не лишенные положенной женственности. Тем более танец с ножом должен будет преумножить все это в искушенных глазах правителя.
Но вестей из замка не было.
А ведь шумиху они подняли знатную. За одну Сестру цены на несуществующие интимные услуги Асы возросли многократно, но от того лишь становилась заметней пропасть между грандиозным планом и его конечной реализацией. Пропасть, материализующаяся наяву в виде каньона между городом и княжеским замком.
Князь молчал. Он был на месте: когда Кремен со свитой проехал через Старый Город, Вороней даже видел его вблизи самолично, но не сказал об этом Октис.
В свою очередь Октис не стала говорить о том, что начала получать предложения напрямую. Ушлые завистники его удаче, предлагали Асе сбежать вместе с ними. Обещали более достойное обращение, – как бы хорошо не обращался с ней Орони, – и до десяти золотых монет сразу единовременно в личное усмотрение. Клиенты, считающие, что отказ от личных встреч – причуда именно брезгливого импресарио, старались совратить танцовщицу разными благами измеримыми в золотом эквиваленте. Но все это было недостойно ее внимания – не было смысла говорить об этом Воронею. Разве что ради смеха.
А между тем князь молчал.
За время пока они были в городе, Кремен не проводил никаких сборищ в своем доме. Никаких пьянок, светских раутов, праздников и так далее. А потому не было и мысли, что они разминулись и не попали в нужный момент в нужное место. Кремен должен знать про Асу – про ее высокую цену. Если он настоящий загорийский мужик, он должен клюнуть на нее.
Но князь словно ждал.
Плюнуть на гордость и самому напроситься в замок? – Метались мысли Воронея. – Но с такими людьми не шутят просто так. Они могут отомстить за назойливость. А ведь князь может и просто что-нибудь заподозрить, усилить охрану сверх меры. Или он уже что-то подозревает?
Они успели даже выехать на местность и обдумать план отступления. Заранее – если вдруг выпадет шанс слишком скорый для долгой подготовки. Проехали через крепостной мост. Затем по дороге между внешней и внутренней стеной, через открытые наружные ворота. С другой стороны спуск был пологим – петля каньона, опоясывающая замок, именно в этом месте оставляла перешеек между скалой-полуостровом и большой землей. Здесь за стенами были расположены хозяйские постройки, стойла для верховых животных княжеских солдат.
Октис и Вороней выехали за поле и осмотрели замок с другой стороны.
– Вот это – как раз стена самого дворца князя. – Указал торговец смертью. – Его дом. Это здание вписывается в защитные стены. С этой стороны вторых стен нет. Вход и выход из дворца только во внутренний двор и прочие помещения. Возможно, есть тайные ходы, но на то они и тайные, чтобы, такие как мы, о них не знали.
– Хорошо, мы войдем в дворец князя через парадный вход. А как будем выходить?
– Выпрыгнем из окна…
– Не смешно. – Буркнула Октис.
– Князья любят красивые виды. – Пояснил он. – И Каменные – точно не исключение. Палаты, где они всегда принимали гостей, выходят прямо вон на ту открытую площадку. С нее можно перепрыгнуть на соседнюю. Потом на стену. А теперь смотри на деревянную пристройку у стены. Так и спустимся до тверди, сядем на скотину и доберемся до этого места. Отсюда – сразу в лес.
– Ничего себе спуск! – Возмутилась она.
– У них разница в этаж или чуть больше. Мы будем налегке, а вот стража – нет. Выделывал я трюки и покруче…
– Ну, спрыгнем мы прямо в хозяйство княжеской армии, – согласилась она, – а нас никто не встретит?
– Не думаю, что будет там много народа. А тот, кто будет, не поймет, что происходит. Да и раскидать их мы успеем, если что. Горбоногов наших мы сами там привяжем – нас-то с ними на двор не пустят, как я думаю. Может, казенную скотину будет проще взять. На крайний случай, уходи налево пешком – к руслу реки. В свете Отца будет шанс скрыться от преследования и добраться до леса. По каменистому берегу от езды верхом не будет прока.
– От бега по камням и у человека не будет прока. – Со знанием дела ответил ветеран Миррорской войны.
– Ты думай больше о том, что преследовать нас будут люди, служащие князю. А если князь мертв, то никто уже не воздаст им за заслуги. Раньше надо было стараться – до смерти хозяина.
– Ты недооцениваешь служение и верность долгу.
– Ты переоцениваешь людей князя. – Возразил Вороней. – Это такая же стража, как и везде. Ты сама видела этих лентяев за внешней стеной, в городе и в хозяйственной части. Требуха в форме.
Таким и был весь план их отступления. Более чем рискованный, спорный, оставляющий противнику множество возможностей разобраться с дерзкими злоумышленниками. Но это была плата за столь коварное действо: убить князя в его же замке, в его палатах, оружием, который он сам же им и подарит. Каскад из площадок был настоящей брешью в крепостной стене. Возможно, просто никто и не думал о том, что замок могут не только штурмовать, но и стараться покинуть кратчайшим путем. Этим надо было воспользоваться, ведь никаких других лазеек снаружи не просматривалось. А прорваться через внутренний двор, внешние стены, мосты, Старый и Новый Город было немыслимо. Как бы ни была плохо мотивированна и ленива стража, они бы взяли свое числом.
Но приглашений в замок все еще не было.
Они давно успели переодеться по загорийской моде. Еще тогда, когда купец Бега между делом заявил о эдрийском покрое повседневного платья танцовщицы, Вороней обеспокоился о нежелательных слухах, способных спугнуть князя. В отличие от восточных эдрийцев, предпочитавших замысловато обмотаться тканью в качестве верхней одежды, загорийцы просто делали в квадратном полотне отверстие для головы и носили накидку на плечах. Как уверял Вороней, на западе «пончо» было уделом только бедняков и монахов-аскетов, но в Загори, такой одежде уделяли больше внимания. Украшали узорами, замысловатыми бортами. Дорогая одежда обшивалась вставками из кожи и меха, намекая на то, что Загори – северный край, и здесь могут случаться непогоды, о которых южане даже не догадывались.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
