class="p1">
И тогда в глаза ударил солнечный свет…
Мы вышли из пещеры.
В далеком детстве, когда мне было восемь-девять лет, я уже видел эти места во сне. Очарованный этой красотой, душой изнывая от того, что не могу увидеть ее наяву, одолеваемый непонятной тоской, я провел несколько месяцев в каком-то тумане. Не больной вроде бы и не совсем здоровый. Жалея страдающую от моей необъяснимой болезни мать, и в то же время никак не в силах ее утешить. Потом сон забылся, а вместе с ним забылась и эта картина. А сейчас, как только увидел эти места, в памяти все воскресло. Свитки, спрятанные этим сном из детства в тайниках моего мозга, тут же раскрылись, и стал я обозревать даже то, чего глаза мои отсюда видеть не могли. Мне открылась тайна моего сна, которая так мучила меня, открылось его верное толкование. И дошел до меня глубинный смысл того, что все, созданное Им, Бог разместил во времени и пространстве; и увидел я подтверждение тому, что Сам Бог не находится ни во времени, ни в пространстве. Я понял, что понятия «вчера» и «сегодня», довлеющие над людьми, над Ним не властны. Для Него все – «сегодня». И миг создания Вселенной, и мгновение его завершения; и ночь, когда мне привиделся сон, и день, когда он стал явью. Я вознес хвалу Всевышнему, трижды прокричав Его имя.
И после этого я стал поедать эту прелесть глазами… и пьянящий аромат, и волшебные голоса тоже.
Сие ровное плато уютно располагалось посередине трех горных вершин. Оно было совсем небольшое. Молодые глаза, взирающие с одного конца плато, легко различили бы плоды на персиковом дереве, растущем на другом его конце. Плато, покрытое мягким зеленым ковром, было опоясано всевозможными плодовыми деревьями… Яблони, груши, персики, кизил, айва, орех, вишня. По несколько сортов каждого из них. Плоды на каждом дереве спелые, сочные, разных цветов и оттенков. Виноградные лозы, связывающие деревья в одну дружную семью… Под деревьями – плодовые кусты. Крыжовник, смородина, терн. И ежевика, сплетающая кусты в единую косу вокруг плато… На западной окраине плато – водопад. У подножия водопада – небольшое прозрачное озеро… и веселая игра цветов радуги, созданной брызгами падающей воды и щедрыми лучами полуденного солнца. Пасущиеся на сочной траве животные, в том числе и такие, каких я раньше никогда не видел. Олени, косули, серны… И многие другие животные, названия которых я даже не знал… Плавающие в озере и копошащиеся на его берегах птицы, в том числе и такие, каких я раньше никогда не видел. Павлины, журавли, цапли, гуси, лебеди, утки, индейки. И многие другие птицы, названия которых я даже не знал…
Не оскверняя ногой чистоту травяного ковра, не нарушая лишним движением безмятежный покой вольных обитателей плато, Гани направился к озеру, обходя поляну по краю. Я следовал за ним.
Ни животных, ни птиц ничуть не пугало наше присутствие. Им не доводилось встречать ни жестоких охотников, ни коварных ловцов, поэтому у них не было причины опасаться людей. Это было место, запретное для подвластных страстям, не преодолевших в себе порочные инстинкты представителей рода человеческого.
Водопад безостановочно лил в озеро изумрудную воду. Не видно было ни одной речушки, вытекающей из озера, но уровень воды в нем не менялся. Вода в озере словно заигрывала с нами, как бы приглашая окунуться в свою прохладу. То подкатываясь к краю травянистой поляны, то откатываясь к противоположному берегу из твердого гранита, но при этом оставаясь в рамках своих границ. Вода в озере была чиста, как мысли и желания праведного человека. И рыбы, снующие в зарослях водорослей, казалось, приветствовали нас легкими гребками плавников.
– Познавай место, Юсупан Абу. Это место, которое ты видел в ту ночь, когда тебе выпадал жребий, – тихо, но торжественно произнес Гани. – Дорожи бесценным даром, вознеси хвалу Создателю.
– Жребий принимаю, – ответил я на слова Гани. – Даром дорожу. Создателя восхвалял, Создателя восхваляю. Хвала Ему во все времена!
Подходили к нам и животные, подплывали и птицы. Давали погладить себя и сами терлись о наши руки. Им понравилось прикосновение человеческой руки, человеческой руке понравилось прикосновение шерсти животных, птичьего пера и пушинки…
Гани пошел вперед, жестом приглашая меня следовать за ним.
Обогнув озеро, мы подошли к водопаду. Цепляясь пальцами рук за щели в граните, ступая носками ног на маленькие выступы, Гани прошел за водяную завесу и, прыгнув вперед, исчез. Я проделал то же самое.
В гранитной скале за водопадом была пещера, вход в которую и скрывала падающая вода.
– Запоминай дорогу! – крикнул Гани.
Гани вступил в пещеру, вслед за ним и я.
Как и в предыдущей пещере, в нише нашли факел, выбили огнивом искру и зажгли его.
Эта пещера было меньше первой, но высоты ее свода вполне хватало, чтобы идти в полный рост, не пригибаясь. В местах, где проход раздваивался, Гани, как и в первой пещере, придерживался правой стороны. Шли долго… Впереди замаячил проблеск света. Он все увеличивался…
Мы вышли из пещеры…
Оказались на южном склоне южной горы, за пределами плато.
Перед нами возвышалась громадная одинокая гора. Она была покрыта густым ровным лесом. Не подступая близко к другим горам и не подпуская их к себе, гора эта берегла свое уединение, более дорожа свободным одиночеством, нежели ограничивающей эту свободу теснотой множественности.
– Приветствую тебя, Туш-Лам! – крикнул Гани.
«Тебя-тебя-тебя… лам-лам-лам!» – отозвалась гора величественным эхом.
Мы остановились, немного отдохнули…
Оттуда – спустились тропой легкой серны, перешли быструю, как дикий жеребец, речку и ступили на волчью тропу, поднимающуюся по склону Туш-Лама. Пройдя по тропинке, скрытой густым бурьяном, вышли к пещере. Срезая кусты и ломая стебли папоротника, освободили вход в пещеру. После долгих молитв Гани, прошли вперед. Пещера была широкой, а своды ее высоки. На одной отвесной стене висело грозное оружие, на другой – боевые доспехи к,онахов и мехкарий. Хотя света снаружи поступало мало, в пещере было совсем не темно. В глубине я заметил плотно закрытую медную дверь. Ни ручки, ни какого-либо замка на двери не было…
Присев на каменное сидение, Гани долго, не торопясь, обстоятельно поведал мне то, что обязан был поведать.
Это записано во второй части моего тептара.
Вторая часть тептара находится в пещере Туш-Лама…
Счастливого тебе пути, К,онах!
Приветствуй от моего имени к,онахов, обретших покой в склепе Туш-Лама…»
Так заканчивался тептар Абу.
Алхаст девять раз прочел конец тептара, написанного рукой отца. И запомнил прочитанное слово в слово, буква в
