Во время чтения ни единый мускул не дрогнул на лице пресс-секретаря, не выдал растерянности и сомнений. Еще при беглом ознакомлении с документом аккуратный человечек покопался в своей аккуратной памяти и не обнаружил там никаких публичных заявлений Торна, а уж тем более покаяний с его стороны. Но невероятным такое событие не являлось. Пресс-секретарь предположил, что в силу занятости мог упустить из виду эту новость, и потому стоически продолжил, чуть изменив тон:
– Что касается странного объекта, видимого на небе в вечернее время, то недавние исследования, проведенные Институтом Мартелла, позволили адекватно определить природу этого явления. Согласно новым данным, этот объект – не комета. Скорее всего, его появление связано с крупнейшим газовым гигантом системы. Но демократическое правительство Кювье категорически отрицает любые слухи о том, что вышеупомянутый гигант уничтожен или находится в процессе уничтожения. Спекуляции на подобной теме следует считать злонамеренными попытками дестабилизировать обстановку в нашем обществе.
Он снова сделал паузу и позволил себе едва заметно улыбнуться.
– Этим заканчивается официальное заявление Демократического правительства Кювье.
Илиа Вольева без особой радости докурила очередную сигарету из тех, что ей предлагал корабль. Триумвир лихорадочно соображала, и мозг гудел, словно работающая на износ турбина. Под сапогами чавкала вязкая корабельная слизь, натекшая со стен. Слегка побаливала голова от бесконечного нытья изношенных насосов. Но все же Илиа была довольна собой, поскольку наконец-то ясно понимала, что можно сделать.
– Капитан, я так рада, что ты решил заговорить со мной! – заявила она. – Просто не передать словами, как много это для меня значит.
Его голос донесся сразу отовсюду, одновременно близкий и далекий, гулкий и всепроникающий – словно голос бога.
– Я так долго молчал. Прости.
Казалось, всякая частичка корабля содрогалась, испуская звуки.
– Капитан, ты не против, если я поинтересуюсь: в чем причина этого молчания?
Если он и отвечал на вопросы, то далеко не сразу. Вольева считала, что капитану попросту думается медленно – нужно немало времени для прохождения сигналов по огромному телу. Наверняка, общаясь с нею, Джон Бренниген задействовал далеко не все свои умственные ресурсы.
– Мне нужно было кое-что осмыслить.
– Что же именно?
Снова невыносимо длинная пауза.
Капитан уже не в первый раз заговаривал с Илией после того, как безмолвствовал целую вечность. Сперва Вольева боялась, что паузы означают возвращение капитана в прежнее кататоническое состояние. Потому вела себя с ним осторожно, тщательно подбирала слова. Хотя, если теперь капитан и замолкал, нормальное функционирование корабельных систем не прекращалось. Но Вольева все равно опасалась, что может вызвать у Джона Бреннигена новый приступ, который растянется на месяцы. К счастью, страхи оказались беспочвенными. Паузы возникали потому, что сигналам требовалось изрядное время на путешествия по колоссальной нервной системе вросшего в корабль человека – и гораздо больше времени проходило, пока из этих сигналов вылеплялись мысли. Но Бренниген теперь гораздо охотнее обсуждал темы, раньше бывшие безусловным табу.
– Совершенное мной. Мои преступления.
– Капитан, мы все совершали преступления.
– Но не такие, как я.
Илиа подумала, что тут он прав. Использовав возможности полуразумных инопланетных существ – жонглеров образами, плавающей в океане биомассы, – капитан совершил жуткое злодейство. С невольной помощью жонглеров он отпечатал свое «я» в разуме члена своей же команды – никакая человеческая технология не справилась бы с задачей копирования личности лучше. И оттого много лет по локальному времени Бренниген существовал в двух ипостасях. Одну из них медленно пожирала плавящая чума.
Преступление немыслимой гнусности капитан долго скрывал от команды. Тайна раскрылась лишь в чрезвычайной ситуации, когда «Ностальгия по бесконечности» находилась вблизи нейтронной звезды Гадес. Вольева позволила Бреннигену поглотить и преобразовать свой корабль, хотя проще и справедливей было бы просто убить его. Но она тогда преследовала и вторую цель – пыталась увеличить свои шансы на выживание. Увы, она не вполне представляла последствия своих решений.
– Я знаю, что ты совершил, – сказала Илиа. – Это омерзительно. Но никто не станет отрицать, что ты дорого заплатил за свой поступок. Думаю, пора оставить переживания позади и двинуться дальше.
– Меня жутко терзает совесть.
– А меня она терзает за то, что я сделала со стажером-артиллеристом. И моя вина за случившееся на «Ностальгии» ничуть не меньше твоей. Если бы я не довела Нагорного до безумия, все пошло бы по-другому.
– Меня тяготит содеянное мною зло.
– Оно содеяно давным-давно. Ты тогда был в панике. Твой поступок ужасен – но это поступок человека, не способного мыслить рационально. Иррациональность, конечно же, не оправдание. Но, зная, в каком ты был состоянии тогда, я могу чуть лучше понять твои мотивы. Окажись я на твоем месте – почти уже не человек, зараженная болезнью, которая хуже смерти, – я бы, возможно, совершила нечто не менее ужасное. А может, и более.
– Илиа, ты гораздо лучше меня. Ты никогда бы не убила человека.
– На Ресургеме меня считают военной преступницей. И временами кажется, что они правы. А вдруг мы и в самом деле уничтожили Феникс?
– Но мы не уничтожили!
– Надеюсь…
Снова последовала долгая пауза. Вольева шагала по слизи, подмечая, что ее консистенция и цвет в разных частях корабля сильно отличаются. Если предоставить «Ностальгию» самой себе, отключить насосы, слизь поглотит огромное тело Джона Бреннигена в считаные месяцы. Интересно, это ему поможет или повредит?
Илиа надеялась, что такой эксперимент ей не доведется увидеть.
– Чего же ты хочешь от меня?
– Джон, мне нужно оружие, которое хранится на тайном складе. Сейчас оно под твоим контролем. Я попыталась взять управление, но ничем хорошим это не кончилось. Слишком уж плотно пушки интегрированы в оборонительную систему корабля.
– Илиа, мне не нравится это оружие.
– Мне тоже, но нам без него не обойтись. Капитан, ты же видишь гораздо больше, чем мы. И я показывала тебе, как разбирают каменистые планеты. А ведь это всего лишь начало.
После очередной долгой, мучительной паузы капитан сообщил:
– Я знаю, ингибиторы взялись за газовый гигант.
– То есть ты видел, что они монтируют, прячась в облаке сброшенного газа гигантом. Пока там лишь зародыш, форма едва угадывается. Но сомнений нет: ингибиторы собирают машину огромной величины, больше всего, что может себе представить человек. Она уже в тысячи километров длиной и все растет.
– Да, видел.
– Я не знаю, что это и для чего предназначено. Но могу предположить: ингибиторы готовятся уничтожить Дельту Павлина. Речь не идет о провоцировании большой вспышки. Думаю, это будет выброс звездного материала. Причем в масштабах, о каких мы и не слыхивали.
– То есть они собирают оружие, способное убить звезду?
– Капитан, я не знаю, к сожалению. – Илиа попыталась затянуться, но окурок уже погас. – Честно говоря, меня сейчас гораздо больше интересует другое: чем бы раздолбать ингибиторскую машину.
– Полагаешь, необходимое для этого средство есть среди оставшихся у нас тридцати трех артсистем?
– Допускаю, что какая-нибудь из пушек может справиться.
– И хочешь, чтобы я помог взять контроль над ней?
Вольева кивнула. Вот она, критическая точка разговора. Если сейчас не случится приступ кататонии, значит можно считать, что нормальное общение с капитаном Джоном Бреннигеном налажено.
– Ну да. Ведь ты умеешь управлять этим. Без твоей помощи я ничего не смогу.
– Илиа, до сих пор мы ничем не провоцировали ингибиторов. Но если пустим в дело «адское» оружие, хотя бы одну пушку…
Капитан умолк. Да, тратить слова на описание последствий было бы излишним.
– Понимаю, это немножко рискованно.
– Немножко? – Капитанский смешок походил на землетрясение. – Илиа, ты всегда так мило преуменьшаешь.
– Капитан, ты просто ответь: поможешь или нет?
После долгого, терзающего душу молчания он холодно произнес:
– Я подумаю. Как следует подумаю.
Илиа решила, что и такое обещание – уже немалый успех.
Глава 26
Нападения никто не ожидал. Недели напролет Клавэйн готовился к грядущей беде, и, как оказалось, напрасно. То, что было ему известно о «Паслене», вряд ли могло помочь. На борту военного субсветовика находились универсальные фабрики, способные произвести любое оружие, какое только придет в голову заказчику, и в кратчайший срок, успевая за стремительно меняющимся ходом боя. Словно обезумевший творец игрушек, Скади могла воплотить чернейшую из фантазий в считаные часы и затем обрушить ее на врага.
