Мутант снова исчез в обильной пене. Он попытался встать, но чешуйчатые руки воина обхватили его, когтистые пальцы вцепились в горло, удерживая тело под водой. Фигура воина потеряла четкость, опала, вода пошла тяжелыми волнами, затем успокоилась. Последней вещью, которую Даниэлла увидела перед беспамятством, была угасающая рябь на поверхности озера.
ЧТО-ТО твердое и холодное впивалось в ее ребра там, где она лежала. Болт-пистолет инквизитора. Она должна дотянуться до него раньше, чем потеряет сознание.
Деликатно, словно она была сделана из хрупкого стекла, Даниэлла перевела израненное тело в сидячее положение. Порвав до конца дырявую ткань туники, она осмотрела свою рану. Повреждение затянулось и не кровоточило, но шрам останется навсегда.
Она подняла голову и увидела Валдеза, медленно бредущего по отмели к берегу. Он перехватил ее взгляд и попытался выпрямить свое избитое тело, но боль свела на нет все усилия: он лишь схватился за ребра и выругался. Понадобилось время, чтобы он снова сфокусировал на ней взгляд.
— Мутант? — наконец спросил он.
— Умер. Без сомнения, — она вспомнила невыразимый ужас Толманна перед тем, что покоилось в водах озера. Тот, Кто Ждет.
Валдез бросил взгляд назад, на дальний берег озера.
— Значит миссия завершена. Заражение уничтожено.
Хватка на рукояти пистолета стала крепче.
— Может быть, — произнесла она.
В Валдезе было что-то неправильное, или, скорее, в ее восприятии инквизитора. Она потянулась к его разуму и с шоком осознала, что ее сила пропала.
Валдез зашагал к ней.
— Что? Почему ты так странно на меня смотришь?
— Вы дрались с мутантом. Вы были в контакте…
Валдез сделал неуклюжую попытку забрать оружие и выругался, когда она отшатнулась.
— Не будь такой дурой. Взгляни своими псайкерскими глазами. Ты вполне четко увидишь кто я такой.
Даниэлла взглянула. Все, что она видела, соответствовало человеку. Неожиданно она постигла вселенную, темную невидящую вселенную, где только немногие одарены мыслезрением. Она постигла пути слепцов, тех, кто должен стоять на страже Империума.
— Расстегни тунику, — сказала она прицеливаясь.
Валдез уставился на нее так, будто она сошла с ума. Наконец он отодвинул толстые складки ткани, прикрывавшие бок. Жирный, кровавый сироп сочился из рваных ран, нанесенных ударами мутанта.
— Откуда я могу знать, что инфекция остановлена? Откуда я могу знать, что она не в вас? — она заставила себя выдержать его взгляд.
— Скажите мне, — потребовала она, — что сделал бы инквизитор?
— Хватит уже этого дерьма! Давай свяжемся с капсулой, и я просто забуду об этом.
Он сделал шаг вперед. Даниэлла подняла пистолет так, что дуло уставилось прямо в лицо инквизитора.
Валдез остановился, на его лице заиграла кривая усмешка.
— Этот пистолет, — сказал он. — Он заклинен.
— Был заклинен.
— Откуда вдруг такая уверенность?
— Ее нет, — сдавленным голосом ответила Даниэлла.
Валдез медленно протянул к ней сильную руку.
Даниэлла спустила курок.
Голос из вокс-комма прозвучал шокированно.
— Мертв? — повторил Голан. — Тчак тоже?
Даниэлла помолчала, потом решительно кивнула.
— Он отдал свою жизнь служа Императору.
Тон Голана стал плоским, лишенным эмоций.
— Очень хорошо, — сказал он наконец. — Из этого следует что вы главная. Я связался с Кар Дуниашем по каналам вольных торговцев. Через несколько минут они настроят на нас военный канал. Какое сообщение передать?
Освежающий воздух ветерок шелестел в деревьях. Спокойствие озера нарушалось лишь мелкой рябью. Мертвый воин древней забытой расы свершил свою месть. Дух-хранитель снова покоился в мире.
Ожидание. Ожидание нового цикла, когда битва начнется опять. Битва без начала. Или без конца. Она — часть этого.
Даниэлла разглядывала новый мир, полный неопределенностей, который она должна пройти до конца. Побеги зла были выкорчеваны. Но что еще из корней, из инфекции Хаоса перенес на Кабеллу варп-шторм? Может ли она быть уверена, что семя зла уничтожено?
— Эй? Могу ли я сказать им, что все в порядке?
— Нет. Дождись восстановления канала и переключи их на меня. Я объясню им, что надо сделать. И еще, пришли сюда кого-нибудь в помощь.
Она посмотрела на тела Валдеза и двух солдат.
— Есть работа, которую надо закончить.
В тростнике, рядом с телом Валдеза, что-то сверкнуло. Даниэлла нагнулась и подняла крошечный серебряный череп, знак высокого служения Инквизиции. Она разместила его в глубоком кармане, там, где она могла быть уверена, что он не потеряется.
— Спасибо, — сказала она, — Спасибо за то, что проверял меня. За то, что научил меня силе, проистекающей из сомнений.
Вокс-комм снова мигнул красным. Командование сектора было готово к приему инструкций.
Джонатан Каррен
Бездна
Ночь и место, тихое словно морг. Единственный звук — нежный звон шелестящих высоко под потолком цепей, соединяющих механизмы крана, передвигающегося по всей длине помещения. Машины тихо жужжат, лишь слабое движение воздуха указывает на то, что они работают. Случайные блики выхватывают из сумерек проходы и балконы, лестницы и альковы. Место раскопок Р347 внутри огромного улья, рабочие и машины, как безмолвные насекомые, термиты, на службе Богу-машине.
Техно-брат Крэйнс за своим верстаком склонился над емкостью с очень вязкой субстанцией. В эту мазь было погружено множество сложных механизмов, тонких металлических пластинок и проводов, связанных между собой в запутанную фрактальную структуру. Крэйнс шептал молитвы, манипуляторами-перчатками нежно гладя тонкие провода, являющиеся проводниками божественной силы, запертой в устройстве.
Он потянулся, распрямляя ноющую спину. Вытащив манипуляторы, он кладет их на верстак, и поднимает на лоб оптические усилители зрения. Закрепив их там, он трет пальцами уставшие глаза. Он работает с механической оптикой всю жизнь, но все же твердо отказывается от био-имплантов для себя, заявляя, что разрешит их, лишь когда увидит себя в могиле.
Что-то. Шум, еле слышный.
Крэйнс огляделся.
— Эй.
Он говорит тихо, чтобы не нарушить спокойствие этого места.
Он ценит тишину и одиночество, и из-за этого предпочитает работать ночью. И не хочет тревожить её.
— Здесь кто-то есть?
Ничего.
Он возвращается к работе, щелчком вернув окуляры на глаза. Деталь возникает в поле зрения, большая как кулак. Он берет манипуляторы.
Грохот, что-то разбивается за его спиной.
Он разворачивается, и нечто заполняет его обзор, оптика пытается выявить смысл в изображении, увеличенном в сотни раз.
Потом всё заволакивает красный туман, потому что что-то твердое и острое разбивает окуляры, погружаясь в плоть вокруг глаз, круша кости и наполняя голову огненной болью.
Последнее, что он слышит перед тем, как тьма смерти окутала его, это приглушенное шарканье одетых в тапочки ног, быстро приближающееся к нему.
Эхо Двенадцать, направление три-три-ноль, дистанция сорок километров. Разрешение на посадку получено, код голубой-семь-ноль-семь. Прием.
Взрыв статики. Пауза.
Эхо Двенадцать, посадка разрешена. Направление на посадку семь-ноль-семь.
Имперский челнок медленно летел сквозь облачный покров, его крылья давили тяжелый густой воздух. Красная пыль, выбрасываемая в атмосферу промышленными трубами, попадая в двигатели, заставляла дрожать лопасти винтов. Вокруг крошечного судна завывал ветер, словно воздушные демоны, соревнующиеся в том, кто быстрее проглотит кораблик.
Инквизитор Ансельм наблюдал за игрой красных перекрестий воздушной связи на лице пилота, старающегося держать челнок на указанном курсе. Его правая рука лежала на управлении судном, а бионические глаза всматривались в облака в поисках первых огней посадочной площадки. Из динамиков кабины лилось бормотание на машинном коде — когитаторы сообщали пилоту данные со скоростью в несколько тысяч слов и бинарных кодов в минуту.
Изучая вихрящийся водоворот за передними окнами челнока, он с удивлением увидел, что собственное отражение смотрит на него. Морщинистое лицо, обветренное за многие годы служения Императору, делало его старше своих лет. Штифты над глазами вспыхивали в такт мерцанию огоньков консоли. Щетка коротко стриженных белых волос, темные полуприкрытые глаза, властный нос делали его фигуру внушительной, заставляя людей думать перед тем, как вступать с ним в разногласия. Он прекрасно знал, какие преимущества это ему давало.
Вглядываясь в свое отражение, он вдруг почувствовал какое-то неудобство и отвернулся. Нетерпение стало невыносимым, и он заставил себя успокоиться. Прошло много времени с тех пор, как он в последний раз видел Кантора, много лет, и, надо признаться, он ждал встречи со старым другом. Но это не было единственной причиной, почему он был рад этому заданию. Было кое-что еще — возможность провести расследование преступления, входящего в узкие рамки имперской юрисдикции. Один короткий прыжок через неведомое пространство. Прежде он никогда не путешествовал в такую даль, а теперь он входил в атмосферу Бездны, планеты, которая несмотря на годы интенсивных археологических исследований, так и осталась загадкой для имперских ученых. Кто знал, что может случиться так далеко от центра Империума? Не то, чтобы подобная ситуация была важна для имперского инквизитора, но задним умом он понимал, что взявшись за это дело, он мог продвинуться по пути к высшим эшелонам Инквизиции.
