вышло болезненным.
Кем была эта женщина? Дочерью, проданной разорившейся семьёй в холопки, или пленницей из чужедальней страны? Обошёлся ли князь с ней по-людски или всё случилось в пьяном дурмане, где-то в тёмном углу?
Ингвар, благородный и смелый, боготворящей свою прекрасную жену, вдруг превратился в обычного мужчину, кому было не чуждо всё человеческое, и низкое в том числе. Презренная рабыня, так сказал Фиргалл. Гнеда мало знала об исподе жизни, но князь явно мог подыскать себе наложницу более высокого происхождения. Стало быть, отец оказался совсем неразборчив.
Могла ли она вообще звать его отцом? Не был ли он извергом, насильно взявшим мать, не запомнившим ни её лица, ни имени, который и о рождении незаконной дочери-то и не знал?
Но ведь сид сказал, что он просил за неё перед смертью. Значит, знал. Но…
Гнеду грызла эта неопределённость. Она во что бы то ни стало должна узнать о родителях.
Судимир не откажет, но как решиться пойти к нему? Как она посмеет, после всего, что произошло? Даже показаться в Стародубе? От мысли о возможной встрече с Бьярки её ладони становились холодными и мокрыми. Могла ли Гнеда всё ещё объясниться с ним? Рассказать, что он был единственным светом в её жизни?
Но Фиргаллу только предстояло встретиться со Стойгневом, и ещё не известно, удастся ли ему отозвать княжескую опалу. Сид успокаивал Гнеду, уверяя, что найдёт способ смягчить его, но когда спустя две седмицы они подъехали к городу, Фиргалл оставил девушку в близлежащей деревеньке, не решаясь везти её сразу в Стародуб.
Утром он долго и тщательно одевался, обстоятельно отдавал распоряжения и выглядел совершенно невозмутимо, но Гнеда никак не могла унять беспокойства, а когда сани тронулись, увозя величественно расположившегося в них сида, девушка не знала, куда деть себя от тревоги. За весь день она едва присела, бродя из угла в угол по горнице. Наступил вечер, а Фиргалл всё не возвращался. Гнеда, гонимая волнением, слонялась за околицей, но огни в домах гасли один за другим, а единственным звуком, нарушавшим тишину, был хруст снега под её ногами.
Лишь под утро, когда девушке удалось кое-как задремать, поезд сида въехал на подворье.
Он очень устал. Даже мороз не придал цвета бледному лицу, и нынче Гнеда вдруг заметила, как Фиргалл постарел. Ранение не прошло бесследно, и что-то в сиде надломилось навсегда.
Он отослал людей, и, утомлённо сбросив плащ и перчатки, опустился на лавку с чашей вина в руке. Сделав глоток, Фиргалл блаженно закрыл глаза, и девушка подумала, что это, должно быть, его первая настоящая пища за весь день.
Веки сида дрогнули, и он посмотрел на Гнеду.
— Всё обошлось. Можешь быть спокойна, Ивар не тронет тебя.
Его голос звучал глухо.
— Что ты сказал ему? — шёпотом спросила девушка, усаживаясь напротив.
Фиргалл слегка приподнял брови, а потом измождённо провёл рукой по лицу.
— Правду. Что ты была обманута и действовала, влекомая ложными посылами. Что, хотя и не Яронега, ты приходишься сестрой будущей княгине Ардгласа. Что ты, пусть незаконнорождённая, но дочь Ингвара, и в тебе течёт княжеская кровь Бориветричей.
Сид снова сделал глоток и замолчал, направив невидящий взор перед собой.
— Спасибо, — тихо сказала Гнеда, несмело тронув его за рукав, и Фиргалл вздрогнул. Он отодвинулся от неё.
— Ты благодаришь меня? — криво усмехнулся он, и тусклые глаза озарились болезненным свечением. — За что же? За то, что я использовал тебя как наживку, как манную пташку? За то, что вторгся в твою жизнь как лихоимец в приютивший его дом? Подверг опасности, оставил на расправу? За что именно?
Фиргалл буравил её яростным взором, и девушка опустила руки под стол, чтобы сид не увидел, как они трясутся. Гнеда хотела ответить, но слова встали поперёк горла как рыбья кость.
— Ты всегда защищал меня. Если бы не ты, Финтан давно бы…
— Если б не я, Финтан бы и не думал тебя искать! — громко, словно был пьян, заявил сид.
— Ты увёз меня от Брана, — пробормотала Гнеда, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы.
Фиргалл ткнул в её сторону пальцем, украшенным перстнем с яхонтом, точно обвиняя:
— Ты попала к нему из-за меня! Не смей благодарить меня, дочь Ингвара! Я убил твоего отца, и этого не забыть ни тебе, ни мне.
Фиргалл залпом допил оставшееся вино и, громыхнув кубком об стол, тяжело поднялся, направившись к выходу. У самого порога он остановился, посмотрев на девушку вполоборота.
— Ты хотела видеть Судимира. Послезавтра он будет ждать тебя в усадьбе.
Гнеда подняла взгляд, но успела увидеть лишь хлопнувшую за сидом дверь.
***
Она никогда ещё не одевалась так долго. Фиргалл привёз вещи, которые когда-то подарил ей в Кранн Улл, и нынче Гнеде впервые хотелось облечься в эти одежды, завеситься украшениями, завернуться в прохладные блестящие ткани. Она надевала непривычные наряды как воин, наглухо затягивающийся в броню перед решительным сражением. Гнеда снова чувствовала себя самозванкой в парче и серебре, но нынче она была рада этому ощущению, надеясь скрыться за ним, притвориться кем-то иным, чтобы больше никто не сумел добраться до её настоящего нутра. Хотя бы из этой, последней схватки ей хотелось выйти невредимой.
День выдался морозный и ясный, и ветер ворошил ворсинки меха у её лица. Встречные останавливались, провожая сощуренными от яркого солнца глазами незнакомые сани, но Гнеда не замечала ничего. Чем ближе они подъезжали к усадьбе, тем сильнее колотилось сердце, и девушка не знала, чего боялась сильнее — слов Судимира или встречи с его сыном.
Когда они въехали в поместье и стражники Фиргалла, сопровождавшие девушку, помогли ей выбраться, Гнеда застыла в нерешительности, смаргивая слёзы, набежавшие от быстрой езды. Она пыталась оглядеться, но глаза слепило пронзительной белизной снега и солнечными искрами, многократно отражёнными блестящей наледью крыш и игрой капели. К гостье подоспели слуги Судимира и с почтением, которого она не знала дотоле, препроводили в дом.
В глазах Гнеды зарябило. После залитого ярким светом двора под веками вспыхивали красные пятна, и если бы не провожатый, которого она толком не разглядела, девушка едва бы удержалась на ногах. Кто-то помог ей раздеться, и без тяжёлой шубы на плечах она почувствовала себя голой.
Но мгновение слабости минуло, и Гнеда заставила себя опамятоваться. Окинув отрезвившимся взглядом покои, девушка поняла, что находится в книжнице. Судимир выбрал это место, зная, что здесь Гнеда будет чувствовать себя покойно, и в
