Так вот, после того, как Токио забросали «зажигалками» в остальных городах озаботились такими вот подземными убежищами. И так как война тут закончилась не капитуляцией Японии а переговорами между Ямамото и каким‑то американским супером – то и демилитаризации Японии тоже не наступило. Некоторое время бывшие враги скрежетали зубами в адрес друг друга через океан, и вполне себе серьезно готовились к новой войне. Потом это все сошло на нет, начались проблемы с магоспихозами в самой Америке, да и в Японии, но вот такие вот убежища были построены в каждом городе, сразу по несколько штук.
– Стандартная вместимость убежища – две тысячи человек. – отметила Акира, открыв какую‑то папочку на веревочных завязках: – максимальная – до пяти тысяч. Убежище подключено к электрической сети города, но имеется и свой дизельный генератор. Этажом ниже расположены склады, медицинский пункт, оружейная и комната для размещения ВИП персон.
– Круто. – сказал я: – а там есть что‑нибудь, или как тут все? – я обвел взглядом огромное пустое помещение. Только в углу зала, на пыльном полу были сложены конструкции, похожие издалека на лапы какого‑то огромного насекомого, скорчившегося в агонии. Приглядевшись, я понял, что это каркасы двухярусных коек.
– Конечно же ничего там нет. – подтвердила Акира: – это все уже ненужно.
– Да. – кивнула Читосе, упершись лучом фонаря в какой‑то потускневший плакат на стене: – а значит все можно растащить.
– Двери в убежище были запечатаны двадцать лет назад, но я очень удивлюсь, если тут что‑то еще осталось. – сказала Акира: – но нам это и не надо.
– Угу. Идеальное место. – я окинул взглядом зал убежища, прикинул сколько метров бетона и земли над нами и удовлетворенно кивнул. Пойдет. Вот только…
– А выход отсюда только один? Или?
– Несколько выходов. По документации – четыре, но один из них находится внизу, на третьем уровне и уже затоплен, так что воспользоваться им не удастся. Подозреваю, что еще один завален, так как по схеме он должен был выходить вот… на главную улицу, а там делали ремонт два года назад. Остальные входы должны работать.
– Надо будет проверить – сказал я. Место тут шикарное, но убежище может превратиться и в ловушку. Нам нужно несколько входов и выходов, а еще желательно бы сделать и парочку, непредусмотренных конструкцией и не отраженных в документации. Чтобы было. Несколько входов – это хорошо, подземные тоннели в убежище – еще лучше. Да здравствует паранойя Холодной Войны! И слава богу, что государство больше не нуждается в этом.
– Я проверю. – сказала Акира.
– Хорошо. Тогда – решено, будем базироваться здесь. – я еще раз обвожу взглядом фронт будущих работ. Достаточно места для тренировок. Есть отдельные помещения для каждого – при необходимости поспать, уединится, да мало ли что. Есть помещение для лаборатории – а мне нужна таковая, не могу я свои способности дома или в школе изучать. Начать с того, что мне нужны живые субъекты для проведения испытаний. Минимальных испытаний, я уж молчу про исследования, исследования, это тебе брат, не кот чихнул, а упорная, методичная и невероятно скучная работа по подбору условий эксперимента. А все что я про свою способность знаю, – словно написано китайским языком на упаковке яда для тараканов – «брызгать сюда, таракан умрет». Вот и у меня так же – «помазать здесь, выздоровеет и трахнет тебя». Вспоминаю Питера Синюю Молнию и мысленно возношу молитву Аматэрасу, чтобы сей достойный муж был бы убежденным и твердым гетеросексуалом и на мальчиков не заглядывался.
– Оборудование для лаборатории я не смогла купить – говорит Акира и выглядит при этом печально. Или разочаровано. Я и сам удивлен, Акира и что‑то не смогла?
– Там тебе самому смотреть надо, все зависит от того, какие именно эксперименты ты проводить будешь. – тут Акира украдкой бросает взгляд на Читосе. Читосе делает вид, что не видит этого. Я в свою очередь, делаю вид что не понимаю, о чем идет речь. Акира же тут прямым текстом намекает, мол, а чего вы там делать будете, охальники? Вам поди туда всякие косые кресты с хомутами под руки‑ноги надо? Это не ко мне!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Я сам выберу. – к вящему разочарованию Акиры говорю я: – мне в основном оборудование для химической лаборатории и подопытных животных. Обычно мышей и крыс берут. И еще растения. – вспоминаю вчерашнее утро.
Вчера, с утра Нанасэ не дождалась, когда я встану и даже завтрак не успела приготовить как обычно – позвонили с работы и она уметелила туда вприпрыжку. Что‑то срочное.
Вместо завтрака я, пользуясь отсутствием Нанасэ, решил поэкспериментировать, не давала мне покоя одна мысль. Достав лезвие бритвы, я надрезал себе ладонь и принялся засекать время заживления. Порез заживал прямо на глазах. Итак, нанесен бритвой, глубина около пяти миллиметров, длина примерно три‑четыре сантиметра. Заживает за … две с половиной секунды. Словно застежку молнию застегнули. Хорошо. Еще один порез. На этот раз – волевое усилие, чтобы не заживало, как будто кровь мне нужна, словно мы в бою. Две с половиной секунды снова. Хм. Снова порез. Сосредоточится на боли, на злости, на движении. Две с половиной секунды. Да что ты будешь делать.
Задумался. Конечно, ожидать, что все тут сразу получится и я снова буду Бог Крови (больше Крови Богу Крови!!!) – не ожидал. Но как‑то же у меня получалось! В бою у меня всегда была кровь, когда надо, и мне не приходилось полосовать себя с интервалом в две с половиной секунды. Хорошо, подумал я, воспроизведем условия эксперимента – был бой, адреналин и прочее. Не хочется, но ради науки. Понимаю, что все, что я тут делаю на самом деле крайне ненаучно и вообще «методом тыка», но попробовать хотелось.
Итак – как вызвать у себя такое же состояния, как в бою? А никак, организм понимает, что ты у себя дома дурью маешься и гормонов в кровь тебе не впрыснет. Но есть один момент, который я все‑таки могу исполнить. Боль. Да, я могу сделать сам себе больно и уж на это организм будет вынужден реагировать, да. Значит так, засечь время, полосануть себя по ладони и… я повалился на пол, выкрикивая несвязные проклятья. Да, господа и дамы, мизинцем ноги со всей дури по ножке дивана – по прежнему очень больно. Впрочем, боль прошла почти сразу, способность сработала. Я разжал руку и посмотрел на ладонь. Чисто. Две с половиной секунды. Взгляд упал на пол. Пятна крови, от того, что я взмахнул рукой, когда падал. Опять кухню изгваздал, подумал я, надо бы вытереть тут все. Линия пятнышек поднималась вверх по стене и подоконнику и даже на стекле немного было. На подоконнике стоял любимый кактус Нанасэ, единственное живое существо в доме кроме меня и сестренки. Кактус сдох. На его колючем листе виднелось черное пятнышко. Кровь.
Я помотал головой, отгоняя воспоминания. И того, как лихорадочно затирал пол и стекло. И того, как выкидывал пропащий кактус и бегал по магазинам в поисках нового. И как Нанасэ все равно узнала не свой кактус и у нас состоялся тяжелый разговор на тему «ты же обещал больше мне не врать!». Брр.
Но если отбросить все это в сторону, то что же это получается – иногда из меня тут живая вода прет, а иногда мертвая? Или это от субъекта зависит, кактусы я убиваю, а людей излечиваю? Или все‑таки от волевого посыла – я когда падал, не в самом лучшем расположении духа был. Или все‑так от боли? Вот как много экспериментов надо провести и больше всего пугает что все эти эксперименты – со мной. С другой стороны удобно – объект всегда под рукой. Знаешь в каком состоянии. Что испытывает. Мечта.
– Вентиляция должна быть хорошей. – задумчиво сказала Читосе: – на всякий случай, если с Акирой тренироваться. Ты ж кислород жрешь как не в себя.
– Для горения моего пламени кислород не обязателен. – парирует Акира и поправляет очки: – но желателен, конечно, да.
– Интересно. – получается у Акиры в пламени и свой собственный окислитель имеется? Огонь – это реакция окисления. Или это у нее просто высокая температура, а пламя просто по краям появляется? Тогда, получается Акира у нас – демон Максвелла, просто разгоняет молекулы и атомы на определенном участке до определенной же частоты? Хотя демон не разгонял, а просто пропускал более быстрые, но ладно. Проведем мысленный эксперимент – если Акире не нужен кислород, значит у нее нет и огня. Разгон молекул на определенной области сопровождается пламенем – естественный эффект. Выстрел из рейлгана тоже сопровождается шнуром плазмы, но это скорее последствие, как и тут. Выводы… выводы интересные. Если Акира – демоница Максвелла, со знаком плюс, следовательно, та же Юки – демоница Максвелла со знаком минус. Она‑то наоборот – замедляет молекулы на определенном участке. И как я раньше не догнал – весь этот антураж с языками пламени и огненными шарами сбивает с толку. А вот сила Юки однозначна и понятна – демоница Максвелла и все тут. В ограниченной области идет замедление молекул, следовательно – конденсация и мгновенное замерзание воды. Вот тебе и лед. Много вопросов к Акире возникает, да и к Юки тоже. Синергия этих двух – вообще прямо‑таки напрашивается. Надо изучить, проверить, закрепить как навык и применить на практике. Руки прямо‑таки чешутся.
