В Вавилоне роскошная женская половина дворца оказалась еще более изолированной, чем в Сузах. По вечерам Александр навещал ее, чтобы справиться о здоровье, а иногда и чтобы разделить вечернюю трапезу, но ночевал он в собственном дворце в окружении льстивых придворных и многочисленных слуг. В этом городе, который Роксана ненавидела, ей приходилось спать в одиночестве, испытывая страх, ее постоянно преследовали зловещие мысли и сны.
— Я не в силах прикасаться к тебе и не имею возможности выразить свою любовь, — пояснял Александр, — поскольку не могу допустить, чтобы моя страсть нанесла вред тебе или ребенку. У нас еще много ночей впереди, моя маленькая звезда, а сейчас тебе лучше спать одной.
— Но я хочу находиться рядом с тобой, — говорила она.
Ее прозрачный белый халат создавал лишь иллюзию одежды. Он весело рассмеялся.
— Ты прекрасна. — Он прижал ее спиной к своей груди и погладил большой живот. — Нашему маленькому сыну не терпится появиться на свет. Когда начнутся роды, ты должна послать за мной, независимо от времени дня или ночи. Я обещаю, что буду с тобой, и ты сможешь взять меня за руку, когда боль станет невыносимой. Мы совершим это великое дело вместе, и я стану первым, кто взглянет на моего сына.
— Лекари и повитухи могут не пустить тебя, считая твое присутствие неуместным.
Роксана откинула с шеи тяжелую копну волос. В Вавилоне наступила жара, которую она едва выносила. Уже пришел долгожданный срок, но ребенок все не появлялся на свет. Сколько же ей еще ждать?
— Я обязательно приду, но только не делай этого сегодня вечером. Медий Тессалийский пригласил меня на пиршество, и я не думаю, что позже буду в состоянии принимать участие в родах. Ты же знаешь, что застолье у него никогда не прекращается раньше рассвета. — Александр поцеловал ее и вышел из комнаты.
— Будь осторожен, мой господин! — крикнула она ему вослед.
Кто такой этот Медий? Она ничего не знала о том, что происходило вокруг Александра. Гефестион оставил после себя пустоту, которую невозможно было заполнить.
Роксана проснулась внезапно, ощущая во рту резкий привкус страха. Где-то завыла собака, и она вздрогнула, все еще не освободившись от затуманивших ее сознание сновидений. В воздухе повис запах ладана, а покрытый плитами пол освещал единственный луч лунного света. Стены древнего дворца давили на Роксану с непомерной тяжестью горы. Она закрыла глаза и снова увидела ужасные картины своего сна, в котором башни Вавилона стали рушиться, погребая под собой его стенающих жителей.
Она встряхнулась, окончательно просыпаясь, и потянулась к кувшину с тепловатой водой. Ее внимание привлекло попискивание. Она тихо подошла к коробке с крошечной львицей и принесла ее в свою постель.
— Ты тоже не можешь заснуть? — прошептала она и прижала к себе малышку. — Здесь нет места для дикарей, верно? Да, здесь нет места для нас обеих.
На следующее утро Роксана проснулась, чувствуя себя разбитой после беспокойной ночи. День оказался таким же, как и предыдущий, длинным и утомительным. Она занялась проверкой люльки для младенца и приготовленных для него вещей. На маленьком столике возле пустой люльки лежал забытый Александром свиток с «Илиадой» Гомера. В Хамадоне он оставил его у их постели, а потом его по ошибке упаковали вместе с ее вещами. Зная, как дорожил Александр своей библиотекой, Роксана решила отнести эту эпическую сагу в покои супруга.
Протокол, в соответствии с которым принцесса могла попасть во дворец великого царя, мог свести с ума кого угодно. Кроме того, в Вавилоне она должна была пользоваться закрытым паланкином, чтобы не шокировать толпы персов своим открытым лицом. Когда она, наконец прибыла к царским воротам под охраной Кайана и двух дюжин бактрийцев, дорогу им преградили четверо дородных македонцев.
— Нам приказано никого не пропускать, — неприветливо заявил один из стражников.
— Передайте Александру, что здесь находится принцесса Роксана, — рявкнул в ответ Кайан. — Он примет ее.
— У меня четкий приказ — никого!
Роксана отдернула занавеску, а Кайан подал ей руку, помогая выйти.
— Я здесь для того, чтобы увидеть мужа, — заявила она. — Если вы дорожите своей шкурой, не мешайте мне. — В ее руке сверкнул кривой кинжал. — Дотронься до меня, и ты умрешь, македонец!
Лицо солдата побагровело, он шагнул в сторону. Роксана кивнула, и Кайан пинком распахнул двери.
Когда она увидела Александра, то собрала все силы, чтобы не выдать своего смятения. Его волосы были мокрыми от пота, а лицо стало болезненно одутловатым. Тучный лекарь с огромной бородой, одетый как вавилонянин, повернулся к ней и дал знак сохранять молчание.
— Великий царь спит, ваше высочество. Вам не стоит беспокоиться. Это всего лишь легкий приступ летней лихорадки.
Роксану охватил леденящий ужас. Лихорадка? Гефестион тоже умер от лихорадки. Она проигнорировала слова лекаря и, подойдя к Александру, положила руку на его влажный лоб.
— Почему мне не сообщили о его болезни?
Лекарь важно прочистил горло и понизил голос.
— Господин Александр много выпил на пиру прошлой ночью. Все, что ему необходимо, это отдых и хорошее слабительное. Вам здесь нечего делать.
— Он мой муж. Где же еще мне следует быть в этот момент? — Роксана взяла смоченную в воде ткань, выжала ее и приложила к виску царя.
Александр открыл глаза.
— Роксана? Что ты здесь делаешь?
— Тихо, мой господин. Я пришла, чтобы позаботиться о тебе. — Она нежно поцеловала его. — Как ты себя чувствуешь?
— Так, будто побывал под ногой слона. — Он попытался засмеяться. — Ты не должна оставаться со мной. Это может повредить ребенку.
— Этот ребенок должен быть таким же крепким, как и его отец, мой господин, если только останется в живых. Постарайся заснуть, а я побуду рядом. — Роксана повернулась к Кайану. — Пошли кого-нибудь за моим сундучком со снадобьями и прикажи принести свежей воды и фруктового сока.
— Я уверяю вас, принцесса, — вмешался лекарь, — что у меня есть все необходимое для лечения великого царя.
— Пошли также за Птолемеем, Кайан. Эти лекари вечно досаждают мне своими мелкими придирками. — Она взглянула на врачевателя. — Я сама обладаю достаточными познаниями в медицине, вавилонянин.
Уже поздно вечером Александр открыл глаза и обменялся несколькими фразами с Птолемеем и Роксаной. В ту ночь она спала рядом с ним одетая, мгновенно просыпаясь, когда он начинал беспокойно ворочаться, и давая ему при необходимости снадобья и воду. Но вскоре снова начался приступ лихорадки и лекарь вернулся в царские покои с греческими жрецами и другими лекарями.
