Этому предшествовало объявление, опубликованное 16 марта на первой странице московской газеты «Современные известия» (№ 74): «На-днях в Москве должно выйти в свет полное собрание стихотворений Ф.И. Тютчева. Кому не известна сохранившаяся свежесть стиха у этого поэта пушкинских времен, кому не известен также этот талант с его серьезным и не просто серьезным, но серьезно политическим и при том чисто русским направлением? Издание стихотворений Ф.И. Тютчева составит прекрасный подарок публике». А.Л. Осповат, опубликовавший это забытое объявление, указал на то, что издатель газеты был хорошо знаком с И.С. Аксаковым13. Факт этого знакомства позволяет предположить, что объявление было напечатано по инициативе Аксакова. Более того, стиль объявления и само его содержание, в котором подчеркивается «серьезно политическое и чисто русское направление» таланта Тютчева, заставляет предположить, что Аксаков был не только инициатором публикации объявления, но и его автором.
24 или 25 марта Тютчев получил из Москвы несколько экземпляров своего сборника14. И тут его подстерегала весьма неприятная неожиданность: под заглавием «Еще к П.А. Вяземскому» в сборнике было напечатано стихотворение «Когда дряхлеющие силы…», написанное в самом начале сентября 1866 года в ответ на сатирические стихи Вяземского в адрес М.Н. Каткова и его газеты «Московские ведомости». Тютчев высоко ценил Каткова-публициста и не мог пройти мимо едких нападок, которые позволил себе Вяземский15. Стихотворение содержит косвенную характеристику самого Вяземского и его отношения к молодым поколениям:
Когда дряхлеющие силыНам начинают изменятьИ мы должны, как старожилы,Пришельцам новым место дать, —
Спаси тогда нас, добрый гений, От малодушных укоризн,От клеветы, от озлобленийНа изменяющую жизнь;
…………………………………
Ото всего, что тем задорней,Чем глубже крылось с давних пор, —И старческой любви позорнейСварливый старческий задор.
Стихотворение Тютчева выходит за пределы частного случая – выступления в защиту Каткова. В нем затронут вопрос об извечном противостоянии поколений. Тютчев касается этой проблемы не в традиционном плане, не с точки зрения «детей», не приемлющих отживший опыт «отцов», но с позиций «отцов», отказывающих «детям» в праве открывать свои пути в будущее. Это универсальное звучание стихотворения затемнялось приданным ему заглавием, которое ориентировало читателя на личность Вяземского, причем в весьма невыгодном для него свете, что не могло не обидеть князя.
Естественно, что Тютчев, которого связывала с Вяземским четверть века почти ничем не омраченной дружбы, был вне себя. 25 марта Мари писала сестре Анне: «Папа пришел в ужас, обнаружив в сборнике стихотворение „Когда дряхлеющие силы. напечатанным полностью да еще с указанием, что оно посвящено Вяземскому; он умоляет твоего мужа изъять, если возможно, это злополучное стихотворение. Вероятно, читатели так же, как и вы сами, увидят в нем лишь печальные размышления автора, у которого появилось желание поделиться ими с другом. Однако друг этот, ничего не знавший о стихах, непременно угадает себя в образе сварливого и завистливого старика, что непременно поссорит папа с Вяземским, причем папа сам будет в этом повинен, – поэтому папа выходит из себя..»16 Это письмо было написано по поручению Тютчева: «Папа поручает мне сказать, – продолжала Мари, – что берет на себя все издержки, если только удастся изъять эти книги из продажи и убрать это стихотворение, он готов даже скупить все издание»17.
На следующий день, 26 марта, Тютчев уже сам выразил свое негодование в письме к дочери Екатерине: «.. то, что в этой несчастной книжонке воспроизвели несколько строк по адресу князя Вяземского, позаботившись поставить в заголовок имя, его собственное имя! – это, признаюсь, уже слишком… и я настоятельно умоляю, чтобы, если возможно, избавили меня от неминуемых последствий этой выходки… Я попытаюсь временно приостановить продажу издания у здешних книготорговцев до тех пор, пока не исправят эту оплошность, сохранив, если возможно, злосчастное стихотворение, но без упоминания Вяземского»18.
Но помимо казуса со стихотворением «Когда дряхлеющие силы..» у Тютчева была еще одна веская претензия к составителям сборника, о которой он сообщил в том же письме: «.. я имел основание надеяться, что издание будет сделано с известным разбором и что не напихают в один жиденький томик целую кучу мелких стихотворений „на случай“, которые никогда-то не представляли никакого интереса, кроме самого сиюминутного, а в напечатанной книге смотрятся совершенно смешно и неуместно. Я легко отделаюсь, если прослыву одним из тех жалких рифмачей, которые по-дурацки влюблены в малейший вырвавшийся у них стишок <… >»19. Эта мысль больно ранила Тютчева, но, упрекая составителей, он не снимал вины и с себя, признавая, что не вправе жаловаться, поскольку в свое время дал согласие на издание. Отметим, что Тютчев обращался со своими претензиями не прямо к Аксакову, а через посредство дочерей. Объяснить это можно только чувством неловкости за свое пренебрежение к труду Аксакова, – ведь если бы в свое время Тютчев потрудился просмотреть хотя бы присланное ему оглавление сборника, причины его недовольства были бы своевременно устранены. Чувство вины отчетливо просматривается в цитированном письме: «Бедный, милый Аксаков, и вот вся благодарность, которую он получит от меня за все свои старания».
И все же Тютчев обратился к Аксакову, но не с упреками и ламентациями, а ради конкретных действий. Как сообщает Р.Ф. Брандт20, он отправил в Москву телеграмму с просьбой изъять из сборника три стихотворения: «Как верно здравый смысл народа…», «К портрету» («Два разнородные стремленья…») и «Еще к П.А. Вяземскому»21.
Вероятно, телеграмма была послана 25 марта, по свежим следам событий, так как прямым дополнением к ней звучит сообщение Мари в письме к сестре Анне от того же числа: «Папа также не слишком доволен включением „Очков“ и стихотворения, посвященного Акинфиевой»22 – подразумеваются стихи «К NN (При получении от него в подарок очков)» и «N. N-ой» («Как летней иногда порою…»).
Таким образом, определяется пять стихотворений, предназначенных к изъятию из сборника. Попытаемся уяснить, почему именно эти стихи вызвали особое раздражение Тютчева и желание от них избавиться.
Об одном из этих стихотворений («Еще к П.А. Вяземскому») мы уже говорили, и причина изъятия его из сборника вполне понятна. Остальные четыре относятся к числу тех стихотворений «на случай», в которых Тютчев видел лишь «преходящий интерес данного момента»23, умирающий вместе со злобой дня. Но несомненно, у него были и другие причины требовать их изъятия. Остановимся кратко на этих стихах.
«Как верно здравый смысл народа…» – эпиграмма на гр. С.Г. Строганова, попечителя при цесаревиче Николае Александровиче, скончавшемся 12 апреля 1865 года (написана 30 апреля того же года).
В те дни в петербургских кругах было распространено мнение, что некомпетентность и небрежение Строганова были причиной болезни цесаревича, повлекшей его преждевременную смерть: эпиграмма Тютчева отражала эту точку зрения24.
«К портрету» («Два разнородные стремленья…») – эпиграмма на кн. А.А. Суворова: написана в конце апреля 1866 года в связи с предстоящей отставкой Суворова с поста петербургского генерал-губернатора25. К1868 году обе эпиграммы утратили свою злободневность, однако публикация их могла больно ранить как Строганова, так и Суворова, а этого Тютчев, конечно, не хотел.
«К N.N. (При получении от него в подарок очков)» обращено к великому князю Константину Николаевичу. Написано 20 декабря 1859 года по поводу курьезного недоразумения между Тютчевым и великим князем26. По-видимому, Тютчеву не хотелось публиковать эти стихи, поскольку некоторая двусмысленность заключительных строк позволяла истолковать их как дерзость в адрес великого князя.
«N. N-ой» («Как летней иногда порою…») написано в 1863 году и посвящено Н.С. Акинфиевой. Очевидно, Тютчев считал его публикацию неудобной, ввиду того что увлечение А.М. Горчакова этой очаровательной женщиной было предметом светских пересудов, а также неудовольствия императора. К тому же строки «Она вертела, как хотела, / Дипломатическим клубком» служили прямым указанием на эту ситуацию, что не могло быть приятно Горчакову. Однако это стихотворение, по-видимому, изъятию не подверглось.
Требование Тютчева об изъятии стихов было исполнено незамедлительно. И в Москве, и в Петербурге продажа сборника была приостановлена с тем, чтобы произвести соответствующие изъятия.
В эти дни Тютчев еще не знал, что его ожидает новая неприятность, на этот раз со стороны цензурного ведомства. Сборник его стихов был издан без предварительной цензуры; согласно существовавшим в то время цензурным правилам, уже по выходе книги из печати экземпляр ее был представлен в Московский цензурный комитет. 21 марта председатель Комитета И.В. Росковшенко обратился к председателю Совета по делам печати М.Н. Похвисневу с донесением, в котором высказывал свои опасения в связи с публикацией стихотворения «По поводу приезда австрийского эрцгерцога на похороны императора Николая». Напомним обстоятельства, при которых были созданы эти стихи.
