стол и хмуря кустистые брови. – Коровья лепеха больше может сделать на льду, чем ты сегодня. – Его губы презрительно кривятся. – Я привык видеть другого Кая – с огоньком в глазах. Того Кая, который на льду вытворял вещи. Был мастером. Был задирой – в хорошем смысле слова.
– У меня был сложный период. – Ерзая на стуле, оправдываюсь я.
– Ты элементарно не способен выбрать, спортом тебе заниматься или херней! – Ударяя ладонью по столу, вдруг орет тренер. – Так что, иди – занимайся ею дальше!
– Простите. – Я не придумываю ничего лучше, кроме того, как потупить взгляд, подобно нашкодившему школьнику.
– Ты меня за кого принимаешь, мать твою? – Уже спокойнее говорит он. – Почему я должен обрывать телефоны в поисках тебя? У нас тут не детский сад, здесь люди дорожат местом, которое занимают! Они, черт тебя раздери, пашут, как проклятые, чтобы каждый день оправдывать свое нахождение в команде!
– Вы правы. – Выдавливаю я.
И замолкаю, не в силах придумать ничего другого в свое оправдание.
– Ты прекрасно знаешь, что я ценю своих игроков. Особенно тех, кто показывает результат. Нечасто, но даю им поблажки и прощаю мелкие промахи. Но ты, Турунен, исчерпал уже все свои последние шансы.
– Знаю.
Тренер сцепляет пальцы в замок и буравит меня глазами. Я под его взглядом предпочитаю разглядывать свои колени.
– Подумай, нужен ли тебе хоккей. И чего ты вообще хочешь от жизни. Если хочешь связать ее со спортом высших достижений, а не так, чтоб дурака повалять на льду, то нужно что-то менять вот тут. – Он стучит пальцем по своей макушке.
– Да. Знаю.
– Реши свои проблемы и тогда приходи. А пока тебе в команде делать нечего.
– Но… – Смотрю на него с надеждой.
– Извини, Кай, но только так.
* * *
Я покидаю его кабинет с тягостным ощущением: вроде меня лишили чего-то важного и ценного, но у меня даже расстроиться и переживать полноценно не выходит. Внутри пустота какая-то. Апатия ко всему. Разве хоккей может залечить мои раны? Тогда к чему это все? Зачем упираться, бороться? Зачем играть, если даже не хочется жить?
– Кай! – Окликает меня кто-то в коридоре.
А я уже выдохнул с облегчением от того, что все ушли, и никто не увидит меня в таком состоянии, но не тут-то, видимо, было.
– Кай…
Я оборачиваюсь. Это Серебров. Стоит в дверях тренажерного зала, переминается с ноги на ногу. Видимо, на автомате меня окликнул, а теперь приходит осознание того, что в текущих обстоятельствах общение у нас, мягко говоря, простым не выйдет. На его лице рождается смесь смущения и досады.
– Да?
При виде него у меня обратная реакция – голову накрывает черной пеленой ярости. Неудержимо тянет всадить кулак ему в живот.
– Ты… приходил на тренировку? – Он чешет затылок.
Я подхожу ближе, мои пальцы с силой впиваются в твердое основание клюшки.
– Можешь не делать вид, что мы старые добрые друзья. – Говорю ему. – Это не так.
– И не собирался. – Насупливается Виктор.
Делает вдох, слишком явно собирается с духом и вдруг выдает:
– Я хотел тебя предупредить.
– О чем?
Он прочищает горло, тоже подходит ближе:
– Я не дам тебе ее обидеть.
Я застываю с открытым ртом.
Не знаю, что сказать. Он сбил меня с толку. Одновременно хочется вломить ему и… вломить!
Да, мне просто хочется порезать его на кусочки. Но одновременно я ему завидую. Мозг начинает лихорадочно гадать, насколько серьезны их отношения, раз Серебров лезет на рожон, пытаясь мне угрожать.
– Это все? – Уточняю я после паузы.
И вижу, как он опешил.
– Я… надеюсь, ты меня понял. – Говорит Виктор, создавая на своем лице еще большее напряжение, должное создавать впечатление серьезности его намерений и заявлений.
– Вы встречаетесь? – Решаю спросить его в лоб.
И вижу еще большую растерянность в его взгляде.
– Мы… мы не… мы это не обсуждали. – Отвечает он, беря себя в руки.
– Ясно. – Ухмыляюсь я.
Очевидно, ему бы этого хотелось. И это неприятно. Возможно, если бы он ее поимел, и на этом у них все кончилось, мне бы было сейчас легче.
– Слушай, давай на чистоту. – Останавливает меня Серебров, когда я уже собираюсь развернуться и уйти. – Я не хотел с тобой ссориться.
– Но. – Подсказываю я с усмешкой.
Он расправляет плечи:
– Но Мариана – та девушка, из-за которой я готов буду ввязаться в противостояние с любым, даже с тобой, если пойму, что у меня есть хоть малейший шанс на ее счет. В смысле… Я буду бороться за возможность быть с ней, если она этого захочет.
– То есть, она не хочет? – Меня охватывает дикое, пьянящее облегчение.
Боюсь, даже улыбку скрывать не получается, потому что Виктор мрачнеет, глядя на меня.
– Я просто хотел тебя предупредить. – Не отрывая от меня злого взгляда, цедит он. – Если тронешь ее – ответишь передо мной.
– Ты кто, ее рыцарь, что ли? – Смеюсь я.
Но мне ни хера не смешно. Его слова царапают меня изнутри, рвут на части.
– По крайней мере, как друг, я смогу ее защитить. – С вызовом говорит Серебров. – А там будет видно.
Я прикусываю язык, чтобы не сказать все, что о нем думаю. И стискиваю клюшку в руке, чтобы не пустить в ход против него. Ощущение такое, будто меня сжигают заживо, но я не хочу затевать новую драку: не сейчас, не в двадцати метрах от кабинета тренера.
Витек уходит, а я провожаю его раздраженным взглядом. Вот он – высокий, крепкий, хорошо сложенный и способный здраво мыслить. Такого ей и следовало выбрать сразу. Хорошего парня без тараканов в голове. Того, что будет красиво ухаживать и сделает ее счастливой. Того, кто вступится за нее перед циничным, травмированным уродом, вроде меня.
Он даст ей все, чего она заслуживает, и даже больше. А я не способен давать, я только отнимаю. Разрушаю, уничтожаю, ломаю, порчу.
Я не буду достоин Марианы никогда. И что самое плохое: Серебров знает об этом.
Мариана
Мне кажется, чем дольше мы не видимся, тем я больше думаю о Кае. У меня ломка. Хочется взглянуть на него хоть глазком. Пусть даже увидеть с другой – может, так будет легче помнить о том, что стоит держаться подальше. Все время хочется позвонить ему, написать – хотя бы, отправить улыбающийся смайлик, и получить в ответ какую-то реакцию.
А иногда случаются порывы простить его: такими ничтожными и ничего не значащими кажутся его поступки. Сердце нашептывает сказки о том, что Кай все осознал и изменился, и стоит дать ему еще
