Рассчитывать на пассивность императрицы не приходится. Среди монархов Европы она проявляла наибольшую активность как в борьбе с революционной Францией, так и в борьбе с внутренними противниками своей власти. Тому тоже есть объяснение: императрицу всю жизнь не покидал страх за свою жизнь и судьбу трона, которым она овладела далеко не праведным путем; ее, надо полагать, не покидал страх перед свежим в памяти движением Пугачева. Наконец, немалую роль играл темперамент Екатерины, действовавшей всегда напористо и энергично.
Без учета этих обстоятельств облик Екатерины будет неполноценным — честолюбцы добровольно власть никогда не отдавали.
Важной акцией Екатерины, связанной с французской революцией, было участие России во втором и третьем разделах Польши. Было бы ошибочно связывать эти разделы исключительно с событиями во Франции — они совершились бы и без них. События во Франции лишь ускорили развязку. Обессиленная и отсталая Польша рано или поздно сделалась бы добычей ее более сильных соседей, располагавших и более развитой экономикой, и более совершенным политическим устройством, и превосходящими по численности, лучше оснащенными и обученными армиями. Этими соседями были Австрия, Пруссия и Россия.
Патриотические силы Польши осознавали грозившую стране опасность, но ничего не могли поделать, чтобы преодолеть условия, навязанные Польше соседями и крайне стеснявшие прогресс страны. Главными из этих условий были сохранение республиканского строя, выборности короля исключительно из природных поляков («пястов») и — самое основное — незыблемости «liberum veto», то есть права любого члена сейма блокировать любое его постановление выкрикиванием двух слов «Не позволим!».
Сохранение «liberum veto» означало сохранение в стране анархии, слабости государства и безграничной возможности для соседей вмешиваться в ее внутренние дела. Именно поэтому соседи ревниво и зорко следили за тем, чтобы ни один пункт декларации 1772 года не был нарушен и чтобы в стране сохранялись порядки, обрекавшие ее на застой.
Но не только отмеченные выше причины обусловливали прогрессирующее отставание Польши. К этому надо добавить еще одно условие, игнорировавшееся и старательно замалчивавшееся советской историографией и шедшей за ней в фарватере польской. Речь идет о натуре поляков, о совокупности черт их характера, которую в современной науке принято называть менталитетом. Первым среди отечественных историков обратил внимание на менталитет поляков Н. И. Костомаров. В своем фундаментальном труде «Последние годы Речи Посполитой» он так увлекся складом характера поляков, что придал ему решающее значение во всех бедах, постигших нацию. Н. И. Костомаров прямо находил «корень падения Польши в тех качествах народа, которые так легко увлекали его к деморализации и вообще делали поляков неспособными к самостоятельной государственной жизни»[288].
По мнению Н. И. Костомарова, все народы наделены разрушительными силами, но беда поляков состояла в том, что в Польше не находилось начал, которые противодействовали бы дурным наклонностям и противостояли бы им. Далее следует длинный перечень положительных и негативных свойств натуры поляка, которые привели страну к гибели: «поляк не отличается постоянством и настойчивостью, ему не свойственны ни постоянная долгая дружба, ни упорная мстительность. Он не злопамятен и охотно протянет руку заклятому врагу, если тот удачно польстит его чувству. Его легко поднять до восторга и довести до уныния, он чрезвычайно храбр и столь же труслив, бывает чересчур бурлив и неугомонен, то чересчур податлив». Поляка отличают гостеприимство и радушие. «Польское легкомыслие у всех вошло в пословицу, но никто не скажет, чтобы оно происходило от врожденной тупости и недостатка способностей; напротив, поляки народ очень даровитый, но сердечность увлекала их за пределы рассудка, вводила в ошибочные взгляды, приводила к промахам и только горький опыт, охлаждающий сердечные увлечения, заставлял их увидеть истину». Склонность к пьянству и обжорству тоже присуща полякам, так что они часто предавались кутежам.
Короче, Костомаров определил поляков как людей, отличавшихся «господством сердечности над умом». На наш взгляд, сбрасывать со счетов менталитет нации нет оснований, как и нет оснований придавать ему решающее значение среди причин гибели Польши. Национальный характер несомненно оказывал влияние на исторические судьбы нации, но он сам являлся производным от множества факторов: экономики, социальной и политической структуры общества, семейного быта, географической среды и т. д.
Польский король Станислав Понятовский, известный под именем Станислава-Августа, — ставленник Екатерины на польском престоле, фаворит ее молодости, — по мнению Костомарова, воплощал важнейшие черты своей нации. Он был достаточно образован и начитан, отличался лоском и любезностью, знал несколько европейских языков, но качествами государственного мужа не обладал — был мягок, легко поддавался постороннему влиянию и поэтому часто менял взгляды, охотно прощал зло, творимое его недругами, проявлял слабость к прекрасному полу и имел специальную залу, где были выставлены «трофеи» — портреты фавориток. Одним словом, Станислав-Август не напоминал венценосца, способного настойчиво и упорно добиваться поставленной цели и ради нее готового жертвовать многими удобствами королевского бытия.
Несмотря на неблагоприятные условия, Речь Посполитая медленно, но неуклонно двигалась по пути прогресса. Правда, существенных изменений это продвижение не влекло, но, например, создание общей в стране полиции укрепляло центральную власть и хоть в какой-то мере обуздывало шляхетское своеволие, а введение выборных судей способствовало упрощению судебной процедуры. Но главное новшество вводила конституция 3 мая 1791 года. Если мелкие реформы мало тревожили соседей, то конституция вызвала у них крайнюю настороженность, в особенности у Екатерины, послы которой хозяйничали в Варшаве, будто губернаторы внутренних губерний России. Конституция содержала четыре радикальных новшества: фактически отвергая декларацию, подписанную Австрией, Пруссией и Россией в 1792 году, она вводила наследственную монархию, причем подтверждала норму декларации, согласно которой королем мог быть только природный поляк. Тем самым Саксония, откуда рекрутировались польские короли, лишалась права поставлять их. Конституция устраняла «liberum veto», а также право на организации конфедераций. Эти два новшества настолько радикально изменяли политический строй в стране, что ни Екатерина, ни ее соседи не могли остаться равнодушными.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
