смог не добавить Виатор.
– Очень на неё похоже. – Уголок губ Ривер взметнулся вверх, но тут же вернулся на прежнее место. Она нахмурилась и понизила дрожащий голос: – Соль забрали в храм вчера вечером.
– Что значит «забрали»? – не понял Абео. – Для чего?
– М-м-м… – Ривер задумчиво приложила палец к губам. – Уж точно не на службу.
– Я не понимаю… – побледнел бореец, но Тори перебил его:
– А можно поменьше загадок?!
– Я сама не знаю, ясно? – нервно огрызнулась девушка, что, казалось, ей совсем не свойственно. Абео заметил, что в её глазах поблёскивают слезинки. – Когда Соль попала на остров, всё изменилось. Она открыла многим из нас глаза на правду, на то, кто мы есть на самом деле. Но салиям это не понравилось, и они её забрали.
– И вы вот так просто им позволили? – напирал Тори.
– Абео, твой друг прибыл сюда, чтобы обвинять меня? – Ривер отстранилась и скрестила руки на груди. – Она была и моей подругой тоже. И я собираюсь сделать всё, чтобы её оттуда вытащить.
– Прости, – смутился Тори. – Я не хотел тебя обидеть. Мы здесь для того же самого.
– Тогда вам лучше поторопиться, потому что одним богам известно, что в храме делают с «непослушными» эгерами.
Прошло уже несколько часов, а от Ната и Хил не было никаких вестей. Найти девчонку на целом острове, где живёт по меньшей мере пара тысяч неспящих, было не такой уж простой задачей. Не станут же они расспрашивать о ней каждого встречного… А время утекало сквозь пальцы, и ночь неумолимо приближалась. На рассвете «Белая Заря» должна была отправиться обратно, и второго шанса уже не представилось бы.
– Покажешь, как попасть в храм?
– Тори, ты сошёл с ума? – обомлел Абео. – Тебя схватят, если ты попытаешься покинуть гавань! Простым людям нельзя на остров!
– А что, если они её не найдут?
– Дело ведь не в этом. Как ты собираешься пройти мимо Сов? Ты ведь не неспящий.
– Дайте мне немного времени, – вдруг попросила Ривер. – Думаю, я знаю, как их отвлечь.
– Постой, – Абео бережно взял её за руку. – Это не опасно?
– Абео, ты даже не представляешь, что здесь произошло за этот месяц, – улыбнулась Ривер. – Всё должно было измениться рано или поздно. Соль помогла нам это понять. Теперь я ничего не боюсь.
С этими словами она высвободила свою ладонь и побежала в сторону города, но через секунду развернулась и торопливо обняла брата.
– Встретимся здесь, когда всё закончится, – прошептала она и бросилась прочь, стуча каблуками сапожек по портовым доскам. Абео дернулся за ней, но всё же остался на месте, провожая сестру взглядом. Совсем скоро она скрылась в тумане, заставляющем городские огни расплываться и дрожать. Так же внезапно, как и появилась, словно размытый призрак прошлого. Увидит ли он её вновь, прежде чем они навсегда покинут остров? Сможет ли отпустить?
Вдалеке уже начинала звучать праздничная музыка, а с площади гремел целый оркестр голосов. Рубашка под платьем съехала набок, ноги, натёртые неудобной обувью, саднило, но Ривер не сбавляла шаг до самого «Ветра и тростника», едва переводя дыхание. Внутри все сновали туда-сюда, поглощённые праздничной суетой. На столах уже красовались аппетитные пироги с румяной корочкой, пузатые горшочки жаркого, спелые яблоки и, конечно, неиссякаемые кувшины глубинника.
Когда Ривер вскочила на стол, один из кувшинов завалился набок, расплескав дурно пахнущий напиток и заставив присутствующих обернуться в недоумении. Хрупкая Ривер, всегда улыбавшаяся гостям, стояла твёрдо, осматривая зал сверху вниз.
Показавшаяся с кухни Ари застыла в тревожном ожидании, а Фебус, стоявший за стойкой, прервал оживлённую беседу с гулякой в куцем маковом венке и вопросительно уставился на свою подопечную. В глазах людей читался немой вопрос, но в то же время в некоторых из них уже отчётливо можно было увидеть ответ. Напряжение всё сильнее росло среди неспящих, а вчерашний день окончательно разделил жизнь на «до» и «после». Никто не предпринял самоубийственной попытки остановить Сов, когда они уводили Соль, но каждый в то мгновение почувствовал, что так больше не может продолжаться. Теперь, когда они увидели совершенно новую жизнь, страх всё больше отступал, сменяясь возмущением. Почему они должны скрываться? Почему салии диктуют им, как жить? Неужели треугольная шляпа вдруг стала признаком такого авторитета, что любой должен быть готов отдать свою жизнь в руки этих людей? Может, когда-то это и было так, но не теперь. Однажды ощутив вкус свободы, ты больше никогда не сможешь жить взаперти.
– Неужели вы будете праздновать сегодня? – прокричала Ривер, заставив музыкантов неловко затихнуть. – Когда Соль заперта там совсем одна? Проснитесь наконец! – Её голос сорвался на хрип.
Ари бросилась к Ривер и попыталась стянуть со стола, но та не поддалась.
– Что ты творишь?! – прошипела кабатчица.
– Ты ведь видела, как её забрали, – и не подумала понизить голос Ривер. – Кто будет следующим? Этого вы хотите? Чтобы вас, как и её, закрыли и снова насильно пичкали мороком?
– К чему ты ведёшь? – послышался растерянный голос из толпы.
– Пора закончить то, что начала Соль. Заявить о том, кто мы! Мы отправимся к храму и заставим их говорить с нами. Пусть нас наконец услышат!
– А ведь и правда, – пробасил уже изрядно подвыпивший Конор, сидящий за соседним столом. – Им ведь на нас наплевать! Нас даже никто не спрашивал, чего мы хотим!
– А что, если они не захотят нас слушать? – возразила его соседка.
– Мы заявим о себе мирно, – парировала Ривер. – Но если они решат с нами тягаться… да вы только посмотрите на себя! Они даже не догадываются, на что мы способны!
– Ривер, ты нас всех погубишь, – запротестовала Ари, но толпа уже взбудораженно переговаривалась. Кабатчица заметалась, пытаясь высмотреть хоть кого-то, кто внял бы голосу разума, но взгляды присутствующих менялись на её глазах. Ари сковал животный ужас: в памяти снова и снова всплывали картины пылающего острова. Смерть, крики и кровь – вот что ждёт тех, кто посмеет не подчиниться. Если императрица и её ищейки не побоялись стереть эгеров из истории однажды, ничего не помешает им сделать это снова.
Волнения нарастали ежесекундно, и уже совсем скоро люди нестройной гурьбой вывалились из «Ветра и тростника» и зашагали вверх по улице. Их голоса сливались в один, звуча всё громче и громче. В их волосах пестрели маки и перья, а их ряды разрастались, привлекая всё новых протестующих. Некоторые по ошибке принимали шествие за часть Луналий, но, оказавшись в толпе, каждый начинал чувствовать эти мандраж и воодушевление, совсем не похожие на простой праздничный кутёж. Так грозовые тучи затягивают
