Он сказал о том, что его мир гибнет. Чем больше я думаю, тем лучше понимаю, что поступаю эгоистично, ставя свои личные страдания выше судьбы целого мира. Даже если меня предали, это не значит, что целый мир и люди в нем должен погибнуть.
Вспышкой ослепило на мгновение — и передо мной прямо в воздухе раскрылся колеблющийся овал портала.
— Пап, мам… простите! Но я должна. Я скоро вернусь! Люблю вас.
Отец вскакивает с места, мама смотрит грустно и понимающе… она знала, что я хочу сделать.
Я шагаю в портал и пытаюсь забрать зеркало с собой — но оно не проходит, не может преодолеть невидимую преграду. И тогда я просто швыряю его в стену, и оно опадает на пол мелким стеклянным крошевом и покореженной рамой. Я успеваю убрать руку прежде, чем окно портала схлопнется. Так нужно — иначе с отца станется вернуть меня силой.
Я всей душой пытаюсь надеяться, что не соврала родителям. Что я правда сумею вернуться — таким же путем, каким Морвин приходил когда-то в мой мир. Осталось только его самого найти — и по дороге желательно не умереть от сердечной боли.
Снова длинный полутемный зал, и ряды колонн, и священное пламя жадными языками лижет горячий воздух. Я иду через проход, осматриваясь, и пытаюсь сообразить, что же делать дальше. Думать о последствиях выбора некогда.
Так темно и страшно… неизвестность мучает сильней всего. На мне простое домашнее платье, но оно темно-лилового цвета, словно в насмешку над тем днем, который я должна была встретить в пурпуре.
Кажется, в зале пусто. Делать нечего — придется выглянуть наружу. Я ведь осторо-ожненько…
— Что ты здесь делаешь?! — рявкает на меня темнота за дверью, и вспыхивает знакомыми огнями напряженного взгляда.
И я вдруг забываю. Обо всем. Зачем сюда пришла, какова была причина — забываю тоже. Потому что обладатель этого взгляда держит меня за плечи — сжимает крепко, так, будто не знает — то ли оттолкнуть, то ли обнять покрепче. Я уже успела отвыкнуть от мучительно-прекрасного ощущение тепла от сильных пальцев, перетекающего прямо под кожу.
А еще он злится на меня. Очень сильно злится.
Тени под глазами, заостренные черты лица, знакомые линии узора через всю обнаженную грудь и живот… ловлю каждую деталь жадно, как воздух. Да что ж со мной такое?!
— А ты что здесь делаешь? — спрашиваю невпопад, чтобы скрыть неловкость.
— Стою на страже дверей в Зал Священного Пламени. Сегодня моя очередь. Маэ… Эмма, отправляйся обратно в свой мир! — наконец, решается Морвин, и отталкивает меня. — Тебе здесь не место. Ты сама так решила, и я уважаю твой выбор.
Хотя это и правда был мой выбор, становится вдруг очень и очень обидно. Я раздраженно чешу правое запястье через ткань платья — не до тебя сейчас, уймись! — и как только удается отмахнуться от зуда, сознание слегка проясняется.
— Я пришла, потому что хочу помочь тебе спасти твой мир! Не к тебе, можешь не думать себе… лишнего.
Ожесточение и отчужденность в его глазах бьют меня прямо под дых, куда-то по-живому.
— Мне все равно. Ты должна на счет три убираться отсюда, Лед… Эмма, потому что сейчас сюда придут.
И будто в подтверждение его слов откуда-то из-за угла к нам приближается группа людей с мечами в ножнах. А самое поганое, что среди них — Иланна. И при виде меня на ее красивом лице отображается такая ненависть, что у меня замирает сердце. И мне даже чуточку жаль, что я тоже понимаю язык этого мира — с тех пор, как Морвин в первый раз растопил лед моей Сферы.
— Чужеземка! Иномирянка! Я помню, как она пробралась в этот Храм и загасила огни! Все, что приходит из другого мира, несет только зло! Ее нужно убить! Я приказываю убить!
В ответ на ее призыв воины бросаются к нам.
Ну вот и все — отбегалась дурочка Эмма по чужим мирам.
Морвин смотрит на меня одну длинную секунду, а потом хватает за руку и резко заводит себе за спину. Я только тут осознаю, что вообще-то моя Сфера должна быть при мне… а она молчит, будто вообще провалилась куда-то. И тени присутствия не ощущаю.
Напряженно шепчу Морвину над ухом:
— Вообще-то, я зеркало разбила! Так что вернуться назад пока при всем желании не могу. А Сфера что-то… не очень отзывается. Скажи им…
— Я сам знаю, что сказать! — невежливо обрывает меня Морвин. Я смотрю ему в затылок и понимаю, почему на него сердилась. Он же совершенно неотесанный хам и грубиян!
Вот только на губах помимо воли расцветает улыбка. Его ладонь осталась на моей — и отчего-то это простое касание разливает по сердцу тепло и покой. Даже несмотря на то, что кучка опасных чужаков уже обнажает мечи с кровожадными лицами.
— Так, а ну-ка стоп! — выставляет ладонь вперед Морвин.
Те тормозят. Лицо Иланны, перекошенное злобой, еще больше улучшает мое настроение.
— По какому праву вы собираетесь схватить эту девушку? — будничным тоном интересуется Морвин.
— Ну как же… это… иномирянка же! Чужачка! Приказ вон… — выдавливает из себя тот, что оказывается ближе всех, когда остальные отступают на полшажочка.
— И никакая не иномирянка. Так что марш отсюда — идите вон лучше в зал, огни в чашах поправляйте.
— Что ты говоришь, Морвин! Она же… — зло встревает Иланна.
— По законам нашего мира она больше не чужачка. Эмма находится под покровительством рода Эрвингейр.
— И какого же рода, прости за грубость, если ты в нем остался один? — ехидно шипит эта стерва. — Кем она тебе приходится — троюродной сестрой? Четвероюродной племянницей?
Морвин пожимает плечами.
— Эмма — моя жена.
Глава 68
Не могу поверить, что он правда мог такое сказать. Очередная… наглая ложь. Но отчего-то язык не поворачивается ее опровергнуть. А предательский внутренний голос нашептывает, что «Эмма Эрвингейр» — звучит отменно. Заталкиваю внутренний голос обратно в недра организма и пытаюсь туда же запихать ничем не мотивированную, абсолютно глупую радость. Человек меня просто от смерти спасает, а я… растеклась счастливой лужицей.
Хват мозолистой ладони стал крепче — словно Морвин боялся, что я убегу. Но я послушно ждала, что будет дальше.
А дальше он просто меня потащил по коридору мимо разинувших рты воинов и остолбеневшей Иланны.
Еще коридор, и еще, и поворот, лестница — темно-бордовый камень, низкие своды, грубые, массивные ступени, словно вырубленные прямо в горной породе, из которой состоит Храм Огня. Скорее всего, так и есть.
И когда я уже совершенно теряю счет поворотам — понимаю только, что мы забрались куда-то очень высоко — Морвин останавливается в тупике. Но тут же выясняется, что это вовсе не тупик, а просто очередной коридор, оканчивающийся невысокой дверью — и Морвин толкает ее, а меня затаскивает внутрь.
Мы оказываемся в небольшой комнате, которую можно было бы назвать скромной, если бы не монументальность темных стен из бордового камня со слюдяными тонкими прожилками, не изящные светильники в виде чаш тонкой работы, в которых пляшет магическое пламя, и общая атмосфера добротной внушительности.
Морвин бросает на меня взгляд… сложный. Запирает дверь на простой засов, уходит к единственному окну в противоположной стене — оно прямоугольно-вытянутое, вырублено прямо в камне, шириной в голову человека, совершенно безо всякого стекла и отлично демонстрирует колоссальную толщину этих самых стен. А за ним виднеется алое с багряными переливами небо другого мира.
— Это прежние покои Верховного мага Храма Огня. Меня, то есть. Их никому не успели передать, так что новый Верховный маг Огня милостиво разрешил мне остаться.
Меня кольнуло что-то вроде стыда — я вспомнила, что разорвав помолвку с Иланной, Морвин лишился и места Верховного Мага, к которому он шел так долго… и кто он теперь в своем мире, вернувшийся обратно, но не нашедший своего места?.. Ай!
Я подняла к лицу запястье и посмотрела на нежную кожу, под которой просвечивали голубые вены. Кажется, мой чудесный узор лишился уже половины лапок… жалко, так он смотрится очень несчастным.
