окончания фильма по телевизору.
Вопрос. Значит, около двадцати трех часов?
Ответ. Да.
Вопрос. Что вы видели в переулке?
Ответ. Прямо под балконом стояла машина.
Вопрос. Марка и цвет?
Ответ. Я в этом не разбираюсь, а цвета темного.
Вопрос. Что вы можете рассказать еще?
Ответ. Время к двенадцати было, когда в переулок вошел сосед Наумов, из двенадцатого дома.
Вопрос. Вы его сразу узнали?
Ответ. Я его с малолетства знаю.
Вопрос. Что произошло дальше?
Ответ. Машина эта темная вдруг поехала и ударила его, он к стенке дома упал.
Вопрос. Что сделал водитель машины?
Ответ. Развернулся и на него поехал. А Наумов выстрелил.
Вопрос. Сколько раз?
Ответ. Три.
Вопрос. Почему вы считаете, что водитель пытался наехать на Наумова?
Ответ. Он сбил его и развернулся, да так, что колеса заскрипели, и прямо на него поехал».
Из рапорта старшего опергруппы УУРа
«…Кроме того, была применена служебно-разыскная собака Корсет. Взяв след, она провела нас до Садового кольца, где след был потерян…»
Никитин отложил бумаги. Закрыл лицо руками и так продолжал сидеть несколько минут, заново вспоминая переулок этот, очерченный мелом силуэт Наумова, машину, чуть осевшую набок. Он приехал, когда Олега уже увезли.
На месте происшествия работали две группы: МУРа и 83-го отделения.
Работали четко и грамотно, Никитин не вмешивался. Он знал, как мешает профессионалам лишняя опека. И видел, что люди благодарны ему за это.
Полковник мысленно прошел маршрут Наумова. Вот он входит в переулок. Идет спокойно по четной стороне, минует «жигули». Могли бы у него возникнуть подозрения? Конечно нет. Стоит себе автомобиль и стоит. Мало ли кто мог приехать сюда. Машина начинает движение. Судя по помятому капоту, Наумов в последнюю минуту прыгнул на него. Это в его положении был единственно правильный выход.
Прыгнул, и его отбросило к стене. Безусловно сильный удар, Наумов весит восемьдесят два килограмма, это тоже надо приплюсовать.
Преступник разворачивается. Наумов достает оружие и стреляет.
Лопается первая шина. Скорость у машины пока небольшая, но вполне достаточная, чтобы ее занесло и развернуло. Естественно, что убийца не ожидал этого. Он думал, что Олег потерял сознание. И тут три выстрела, особенно громких в узком переулке и ночной тишине. Преступник напуган. Он был уверен, что Наумов не сможет открыть огонь.
Полковнику Никитину было предельно ясно, что покушение на Наумова связано с отработкой новой версии. Значит, Олег вышел на правильный след.
Полковник нажал кнопку селектора:
– Прохорова ко мне.
Капитан вошел в кабинет с папкой в руках.
– Что у тебя? – Никитин встал ему навстречу.
– Материал по убийству Бурмина.
– Хорошо. Справку о поездке в Гродно успел Наумов написать?
– Только начал, я дописал.
Никитин взял, сразу же посмотрел на последнюю страницу:
– Почему одна подпись? Ценю скромность, и все же иди к секретарю, пусть впечатает твое имя и звание.
– Есть.
Никитин отдал последнюю страницу и начал читать справку. Он сразу же почувствовал, где прервал работу Наумов. Все-таки стиль изложения, как ничто другое, может рассказать о характере человека. Наумов писал точно, ясно, но с деталями, может быть, излишне живописными и тем не менее необходимыми.
Прохоров же писал коротко, четко, сухо. Он фиксировал факты и не больше.
Капитан вновь появился в кабинете. Никитин дочитал справку, положил ее в папку.
– Посиди здесь, подожди. Вон «Огонек» почитай.
– Товарищ полковник, я хотел бы в госпиталь съездить.
– Я звонил недавно. Олег в сознание не приходил, состояние пока тяжелое. Но врачи настроены оптимистически. Жди. Я к генералу.
Начальник управления барабанил пальцами по столу. Это считалось высшим проявлением его раздражения. Он долго молча глядел на Никитина, выстукивая пальцами походный марш, потом протянул ему бумагу.
– Посмотри заключение инспекции по личному составу. Все не читай, только резюме.
«…Исходя из вышеизложенного, считаю применение майором Наумовым О.С. табельного оружия в сложившейся ситуации правильным.
Служебное расследование по данному факту прекратить».
– Ну, что скажешь, Никитин?
– Я не сомневался.
– Весьма похвально. Но теперь я тебя хочу спросить, до каких пор?..
– Товарищ генерал, прошу прощения, что перебиваю, но ознакомьтесь со справкой майора Наумова и капитана Прохорова.
Начальник управления взял бумаги и начал читать. Зазвонил телефон, но генерал не поднял трубку. Он читал долго, внимательно, иногда вскользь поглядывая на Никитина из-под очков. Потом снял очки, прищурил уставшие глаза.
– Слушай, Никитин, тебе война снится?
– Снится.
– И мне. А что тебе снится?
– Да сон все один и тот же. Будто танки немецкие атакуют, а у моего орудия затвор заклинило.
– А я все высоту штурмую. Знаешь, землю вижу. Траву жухлую, сучья трухлявые… Война, сколько лет прошло, а мы ее никак не забудем. Вот и парня нашего, Наумова, она задела, как пуля на излете. Сорок лет назад выстрелили, а попали сегодня.
– Не только Наумова, Бурмина тоже.
– Это ты прав, Никитин. Начальник встал, зашагал по кабинету.
– Люди, Никитин, не должны забывать свое прошлое, иначе они обречены пережить его заново. А этого допускать нельзя. Что будем делать?
– Товарищ генерал, мне кажется, что мы вторглись в чужие владения.
– Это как же? Поясни.
– Может, я не так сказал, но нам одним это дело не поднять.
– Я согласен. Надо связаться с КГБ.
– Поручаете мне?
– Да нет, я сам переговорю. Как Наумов? Час назад я звонил, говорят, без сознания.
– Я, товарищ генерал, скажу честно, профессора Бороздина из постели поднял и в госпиталь отвез.
Начальник управления улыбнулся, подошел, хлопнул полковника по плечу:
– Ну, ты и молодец. Шумел старик?
– Малость было. Но самую малость.
– Что сказал?
– Сказал главное: жить будет, последствий никаких. Правда, в шоковом состоянии несколько дней промучается.
– Какой парень! Скромный, работящий, смелый! Это он в Коломне детей из огня вынес?
– Он, Наумов. Только, товарищ генерал, жаль, что мы вспоминаем о таких в экстремальных ситуациях, а не когда приказ о поощрении готовим.
– Мы его не забывали, да и не забудем. Есть соображения. А теперь давай сядем и подумаем, может, в этом деле мы что-то упустили.
На стене аэровокзала Домодедово висело объявление о розыске. С него смотрела фотография человека в кепке, надвинутой на лоб, в больших темных очках и с усиками. Не похож, но овал лица и подбородок его.
Объявление кричало: «Обезвредить преступника». Люди останавливались и читали: «Товарищи! Уголовный розыск ГУВД Московской области разыскивает…»
«Разыскивает! Разыскивает! Разыскивает!»
Ему показалось, что это слово кричат люди, стоящие на площади, милиционер у стеклянных дверей повторяет его. Отдаваясь под сводами аэровокзала, оно вырывается на площадь, и ветер разносит краткое:
Разыскивается! Разыскивается! Разыскивается!
Он
