политика».[31]
Я не буду обсуждать здесь вопроса, какая политическая программа более приемлема христианским сознанием и христианскою совестью; не стану спорить по вопросу о насилии, о христианской «тактике» борьбы, не стану вступать в полемику по поводу сказанного лично обо мне, чтобы этими в данном случае вопросами второстепенными не заслонять вопроса основного: возможна ли какая-нибудь связь политики и религии, может ли быть христианская политическая партия, и если может быть, то в каком смысле?
Г-н Езерский решает поставленные мною вопросы в резко отрицательном смысле. Ему «представляется противоречием в принципе говорить о религиозной политической партии, в самом названии заключающей соединение несовместимых начал».
Религия, по мнению его, должна взять на себя задачу «ответить на основные, вечные вопросы мира и жизни; политика – на вопросы общественной жизни». Религия даёт то, что считает за абсолютную истину, и потому не может допустить пополнения себя из каких-либо других учений. Она не может служить двум господам. Смешение двух, принципиально несовместимых областей, политики и религии, ведёт всегда к самым пагубным последствиям. «Если религиозные проповедники обращаются в политиков и превращают свои нравственные заповеди в законопроекты, – невозможность провести идеал, проповедуемый религией, во всей чистоте, берёт своё, цельность и идеальная высота теряют свой блеск и своё обаяние от соприкосновения с жизнью, и, стремясь к практическому успеху, религиозные политики жертвуют далёкими и вечными интересами своего учения».
Все эти общие рассуждения, по мнению г. Езерского, могут быть проверены на попытке создать у нас в России христианскую политическую партию (Христианское братство борьбы).
Прежде всего я остановлюсь на общих рассуждениях, а потом покажу, о чём свидетельствует «проверка», сделанная г. Езерским.
В рассуждениях г. Езерского всё полно именно тех внутренних недоразумений, источник которых – слишком внешнее отношение к религии, отношение человека «с другого берега».
Это особенно удивительно потому, что тот же г. Езерский обмолвился указанием на совершенно верное свойство религии: «Религия берётся ответить на все вопросы, охватить человека целиком, регулировать всю его жизнь» (курсив мой).
Уже одно это свойство религии, казалось бы, должно было навести г. Езерского на несколько иной ряд мыслей. Но очевидно, все и вся жизнь «с того берега» не представляются абсолютными понятиями!
Я позволю себе изложить вкратце христианский взгляд на совместимость религии и политики,[32] из него, мне думается, станет ясно, во-первых, что многое из сказанного Езерским о религии и политике вполне может быть принято и, во-вторых, что большинство выводов его покоится на недоразумении.
Идея богочеловечества – центральная идея христианского мировоззрения652. В личности Иисуса Христа она находит свой источник и своё живое воплощение. Мировая история как становящаяся Церковь653, а Церковь как тело Богочеловека – вот общая схема христианского решения проблемы истории.
В тесной связи с этим стоит своеобразное понимание христианством идеи прогресса.
Христианский взгляд на прогресс принципиально различается от взгляда позитивного654. В то время как позитивный прогресс, сливаясь с понятием «эволюции», есть медленное и постепенное достижение «общего благополучия» и, таким образом, носит характер количественный, прогресс христианский есть внутренний процесс дифференциации Добра и Зла, медленное подготовление к их окончательной борьбе, которая закончится победою Добра и преображением космоса. Ни о каком всеобщем благополучии, с христианской точки зрения, не может быть и речи. Конец мировой истории ознаменуется небывалым разделением, небывалой скорбью. Таким образом, христианский прогресс качественный.
Отсюда ясно, что все исторические явления, до последних частностей, рассматриваются христианством, во-первых, в плоскости идеи Богочеловечества, во-вторых, с точки зрения своеобразного отношения к прогрессу.
Совершенно очевидно, что Церковь (земная), государство, политические партии и т. д. имеют свою индивидуальную роль в Богочеловеческом процессе; и так же совершенно очевидно то, что действенное значение каждого из них должно оцениваться положительно или отрицательно в зависимости от того, чему служат они в истории – Добру или Злу. Вот почему даже совершенно одинаковые явления могут оцениваться различно в зависимости от эпохи и, наоборот, взаимно противоположные могут оцениваться одинаково. Вл. Соловьёв, как известно, шёл так далеко, что склонен был оценивать так даже войну. Вот почему, по его мнению, «и св. Алексий, митрополит, когда мирно предстательствовал за русских князей в Орде, и Сергий преподобный, когда благословил оружие Дмитрия Донского против той же Орды, были одинаково служителями одного и того же добра»655.
Только в связи с этими общими рассуждениями можно выяснить действительную связь религии и политики.
Прав г. Езерский, когда он говорит, что религия должна охватить человека целиком. Это значит, что вся жизнь его, все помыслы, все чувства, все восприятия, все поступки – словом, всё должно проникаться религиозным началом. Он во всём должён чувствовать борьбу Добра и Зла, во всём и всегда служить победе Добра над Злом.
Прав г. Езерский и тогда, когда утверждает, что религия должна служить вечному. Но глубоко неправ он, когда говорит о несовместимости религии с политикой на том основании, что политика служит «моменту».
Он не имеет права «момент» употреблять с точки зрения своего берега, а «вечность» с точки зрения берега чужого. Ведь на нашем религиозном берегу момент тоже служит вечности. Политические организации могут быть и добрыми, и злыми силами в истории, т. е. могут служить или вечной жизни, или вечной погибели.
Вот почему может существовать и христианская политическая партия656.
Христианин, член Церкви, поскольку он живёт в языческой государственной среде, поскольку он член государства, должен сделать всё от него зависящее, чтобы государство наилучшим образом служило своему положительному назначению в истории657. В известную эпоху христиане могли бы считать, что такое положительное служение лучше всего выполняется монархией, в другую – республикой и т. д. Если бы у нас существовал церковный голос658, как во времена первых христиан, то оценку того, какая форма наилучшая, производила бы Церковь, и все христиане принадлежали бы к одной партии.
Вот почему, если «религиозные проповедники», превращаясь в политиков, жертвуют интересами своего учения, это не более как их личная вина659.
Г-н Езерский прав, что «эклектизм» противоречит духу религии, и не прав, когда это применяет к вопросу об отношении политики и религии: ни о каком эклектизме тут не может быть речи.
До какой степени не вникает в суть религиозного отношения к политике г. Езерский, можно судить по следующей его фразе:
«Всякое усилие религиозного воздействия путём внешнего законодательства, т. е. внешнего давления, даёт лишь кратковременный внешний эффект и достигает кажущегося успеха ценою отреченья от своей сущности». Совершенно верно! Вряд ли кто-нибудь станет против этого спорить. Но кто же говорит о каком-то внешнем давлении путём законодательства! Мы
