Не знаю, как к этому отнестись. Мне Арио всегда был добрым начальником и умным командиром. Риссу он был тем, кто положил все силы на то, чтобы усилить княжество. А вот каково тем, кто стал жертвой его интриг и операций? Каково убитым, казненным, разоренным? Кто сказал, что ради блага Рисса и строения новой страны можно многие тысячи валашских крестьян отдать под власть войска озверевших ландскнехтов? Кто придумал, как сделать, чтобы Города пропустили войско Дикого Барона и заодно присоединились к нему? Не мы ли? Не Арио ли придумал?
Правило меньшего зла. А меньшего ли? Насколько меньшего? И если это зло совершаешь именно ты – какова его мера для твоей, именно твоей души, а не всеобщего блага? Во что превращаешься ты? Опять я ничего не знаю, не по моему уму эти вопросы, но ощущение в последние недели такое, что меня искупали в выгребной яме и запретили мыться.
Как марионетка в уличном балагане жил, разве что сам себя за нитки дергал, заставляя шевелиться. Командовал сотней, следил за порядком, слушал приказы и сам не мог понять – живой я еще или уже нет? Человек ли еще или… даже не знаю кто. Недаром у нас в степи не принимали обратно тех, кто побывал в ландскнехтах – страшными и уродливыми людьми становились те, для кого война превращалась в способ наживы. Пока убиваешь, ты зарабатываешь. А что при этом следует думать о правителях? Для тех ведь война всегда нажива и дополнительная власть. Просто убивают, жгут и мучают они не своими руками, и они же плодят вот таких ландскнехтов, которые идут по земле железной ядовитой саранчой, убивая и сжирая все. Барон Верген создан войнами, именно правители создали этого безмерно возвысившегося монстра, демона в человеческом теле.
Война вместе с тем вроде как затихла ненадолго, прибитая дождями и грязью на дорогах. Валашцы задержали рисское войско у переправ, опираясь на несколько фортов с сильной артиллерией, но дела у них все равно были плохи – не хватало ни боеприпасов, ни еды, ни даже пространства для маневра, – их прижали к горам с севера и к столице, которую Орбель Второй оставлять не хотел. Но было понятно, что долго так продолжаться не будет, что-то должно произойти.
Первый рейтарский полк расположился лагерем возле городка Батош – небольшого, бедного, как и все, что неподалеку от валашской столицы. Полк был новым, полнокровным, набранным, к моему удивлению, преимущественно из жителей того самого Бакена, откуда родом Злой. Как-то я этот момент пропустил, а северное княжество добровольно ушло под руку князя Вайма, так что полк был не заново сформированным, а раньше чуть не лучшим полком небольшого теперь бакенского войска. Так что наша наемная сотня не слишком выделялась на фоне остальных.
Командовал рейтарами полковник Аххе – короткий, кривоногий, сложением похожий на деревянную колоду, с густой бородой и маленькими, вечно красными глазами, которыми он мрачно глядел на окружающий мир из-под нависших густых бровей. Меня, пришедшего представиться по случаю прибытия, встретил он равнодушно, отдал распоряжения начальнику обоза, который должен был принять нас на довольствие, после чего отпустил меня небрежным жестом короткопалой руки. Но в полку, как я скоро узнал, командира уважали, почитали за умного и справедливого, хоть и совершенно безжалостного.
Долго в лагере мы не задержались – ранним утром следующего дня Аххе собрал всех сотников, коротко сообщил, что полк выдвигается вдоль главного местного тракта, имеет задачей оседлать перекресток дорог верстах в двадцати к северу. В лагере немедленно началась суета, сотни строились, обоз сворачивал лагерь, потом затрубили горны, и полк, сопровождаемый аж тремя батареями конной артиллерии и тремя же батареями бомбометов на колесном ходу, скорым маршем пошел на север. Большая сила, давно я в составе целого полка никуда не шел, даже забыл, как это ощущается.
Дождь закончился, хоть земля была еще мокрой. К счастью, сама дорога состояла из смеси глины с гравием, так что ее не развезло, и кони шли хорошо, и пушки катились. Где-то дальше к юго-западу громыхал бой, пушечная канонада доносилась до нас как раскаты грома. Что-то горело, словно бы целая деревня, такой могучий столб черного дыма поднимался в небо, только было начавшее превращаться из серого дождливого в голубое.
До места дошли без всяких происшествий. Полк спешился, взялся за оборудование позиций. Застучали заступы, лопаты врезались в раскисшую землю, сочившуюся водой. Рейтары разбирали заборы в близлежащей деревне и тащили доски и плетни для укрепления стенок окопов. Занимались тем самым делом, для чего конно-стрелковые части и предназначены – быстро дойти куда-то маршем, там занять позиции и дождаться подхода главных сил. Как, собственно говоря, и погиб первый состав нашей сотни, при выполнении подобного же задания. Остается надеяться, что целый полк, да еще с таким количеством пушек, просто так не сомнут.
Простояли на этой позиции сутки, и ничего не случилось, ни единого валашского солдата на горизонте. Нас сменил Четвертый пехотный полк, а мы, снявшись с позиций, снова двинули вперед – Бальт Луррский явно пытался охватить валашское войско с севера и отрезать его от столицы, надеясь, наверное, на упорное желание князя Орбеля Второго держаться за нее. Лишить маневра.
Снова был марш, почти суточный, дважды прерывавшийся короткими столкновениями с вражескими заслонами, которые отходили, не принимая боя – силы были совсем неравны. Ну а понимающему было ясно, что мы сближаемся с противником, такие заслоны далеко от основных сил не выставляют. И на следующее утро, едва снявшись с бивака, мы наткнулись на позиции валашской пехоты – добротные, хорошо оборудованные и, думаю, выкопанные специально для встречи с нами. В короткой перестрелке мы потеряли несколько человек, после чего полк отошел назад и Аххе дал команду разворачиваться к бою – пехота преграждала нам путь к тракту вдоль речки Благословенной, куда нам приказано было выйти. И через несколько минут развернувшаяся артиллерия начала обстрел позиций противника. У тех тоже было сколько-то пушек, но ответный огонь велся вяло, наверное, сказывался снарядный голод.
Полковник Аххе сразу же послал нашу сотню в разведку боем, приказав спешиться. Мы цепью пытались атаковать окопы, но безуспешно, огонь был достаточно плотным. Потеряв восемь человек убитыми и десятерых ранеными, откатились назад, убедившись в том, что так через позиции валашцев не прорваться. Аххе снова собрал начальных, спросил:
– Есть предложения, мастера сотники?
Начали с меня, как уже побывавшего в бою.
– Предложение есть, мастер полковник, – поднялся я для доклада. – До окопов валашцев – чистое поле, без всяких складок, идти приходится как есть. Правый их фланг загнут к реке, на левом они опираются на каменные строения деревни.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
