как обычно, вопросы юрисдикции затмили здравый смысл, и вскоре после полуночи, мы вдесятером милю за милей мчались по контрольной дороге среди дубов, можжевельника и сосен; между крутых обрывов и холмов; сквозь ущелья и прорезанные сезонными ручьями овраги, пока не достигли равнины на другой стороне Дрипинг Спрингс.
Когда мы добрались, от домиков уже ничего не осталось, лишь груды сгоревшего пепла, окруженные обугленными и всё еще полыхающими перегородками. К счастью, грунтовая дорога окружающая старый пансионат по периметру, став преградой для огня, сдержала его и не дала заполыхать всему лесу. Единственной реальной проблемой, с которой мы столкнулись, стали ярко пылающие заросли кустарника на севере; но нас было десять человек, у нас было два грузовика и полные цистерны, и даже если бы у нас не было воды, были шланги, достаточно длинные, чтобы опустить их в любой близлежащий ручей, пруд или речушку, которые мы найдем.
Мы приступили к работе.
Закончили мы уже под утро: к тому времени, как было потушено последнее пламя, посветлевшее на востоке небо превратило деревья в силуэты. Пока мы запаковывали снаряжение, забрезжил рассвет, от пепла вокруг нас поднимался голубовато-белый дым, затенявший солнце. Сквозь дымку, позади сгоревшего кустарника, я увидел строение: сложенный из грубо отесанных бревен домик, который выглядел древнее, чем окружающие его старые деревья, хоть я не понимал, как это возможно. Либо домика раньше там не было, либо пожар уничтожил прятавший его кустарник, потому что никто из нас до этого его не видел. Чтобы разглядеть хижину получше, я подошел поближе, но сразу же отпрянул. Наружность этой постройки без окон свидетельствовала о древности и от неё веяло каким-то ужасом и неупокоенным злом, которые потрясли меня больше, чем я ожидал.
— Там живет Бог, — сказал стоящий сбоку от меня Андре.
Я покосился на него:
— О чем ты, черт возьми, говоришь?
— Всегда ходили слухи. Что Бог живет здесь. Вот почему здесь нет граффити, пивных бутылок, шприцев, окурков или пакетов от Макдональдса. Все боятся сюда приходить, потому что Бог здесь. И он наблюдает.
— Ты знал об этом домике?
— Конкретно об этом — нет. Но я знал, что он находится где-то в лесу возле пансионата, и когда увидел это место понял, что обитель Бога здесь.
— Ага, — сказал Росси. — А летний домик пасхального кролика прямо позади него.
Все остальные засмеялись, но Андре остался тверд в своем убеждении и, должен признать, его мрачная уверенность немного выбила меня из колеи. Если бы нас было только двое, я бы согласился с его желанием, мы оставили бы хижину в покое и вернулись в город. Но всем остальным было интересно, поэтому мне тоже стало любопытно и я присоединился к группе пробиравшейся по обугленной земле, сквозь всё еще тлеющее пепелище, к древней хижине.
Когда мы приблизились, я увидел что она небольшая. Не только по площади — хотя и по ней тоже — но и в высоту, словно была сделана для людей другого роста. Верх входной двери был прямо на уровне моих глаз, а вытянувшись, я мог положить руку на крышу.
Дверь была незаперта, но застряла и после нескольких толчков плечом открылась, процарапав деревянный пол. Судя по внешнему виду, в домике должна была быть только одна комната, но внутри мы оказались в длинном коридоре, проходящем по всему строению. Пригнувшись и включив фонарики мы шли друг за другом — Мик, Гарсиа, Большой Билл и Эд Барр, и мне пришло в голову, что это идеальное место для засады, что прямо за углом может лежать какой-нибудь псих и снимать нас одного за другим, пока мы входим в следующую комнату. Как бы там ни было, пока мои друзья-пожарные сгорбившись огибали конец коридора, я не слышал ни криков боли ни возгласов удивления — лишь обыденную речь продолжавшегося разговора.
Я пошел следом и снова был удивлен. Домик простирался назад намного дальше, чем казалось по фасаду, и длинная комната, в которой мы оказались, с потолком около полутора метров высотой у входа и два с половиной, а то и три в противоположном конце, круто уходила от двери вниз — видимо она была под углом врыта в землю. Отсутствие окон и деревянный пол и стены, придавали комнате вид пространства, которое по мере удаления от нас увеличивается, как оптическая иллюзия в доме с привидениями в парке аттракционов.
— Похоже на гребаную комнату смеха, — сказал Большой Билл, шаря вокруг фонариком.
Андре хранил молчание.
Топая тяжелыми ботинками, мы спускались по наклонному полу. Мебель была только по бокам комнаты: два одинаковых столика; на пыльной поверхности каждого расставлена коллекция почти одинаковых серых камешков. Хотя комната простиралась довольно далеко, шириной она была лишь в половину коридора, так что слева за стеной должна была быть другая комната, несмотря на то, что входа в неё из этой комнаты не было. Как бы там ни было, в задней стене перед нами была вырубленная из сплошного куска дерева дверь, закрытая и прикрученная болтами к окружающим доскам. Ни ручки, ни рукоятки, никаких видимых признаков того, что её можно открыть, не было, и в этом наглухо запечатанном входе было что-то таинственное и интригующее. Эд Барр произнес то, о чем все подумали:
— Давайте посмотрим, что там.
— Нет, — со страхом в голосе сказал Андре.
— Всё вокруг выгорело дотла, видно что дом заброшен, давайте выломаем дверь и посмотрим что за ней.
— Не делай этого! — закричал Андре.
— Прочь с дороги. — Росси оттолкнул его в сторону и поднял топор.
Андре буквально заплакал, и это испугало меня больше всего остального. Находиться в полупогребенной в земле древней хижине без окон, перед дверью без ручки и наблюдать как здоровый мужик с комплекцией игрока в американский футбол рыдает, было настоящим испытанием для нервов, и в тот момент мне хотелось убраться отсюда к чертовой матери.
Дверь оказалась прочной и Росси пришлось несколько раз взмахнуть топором, прежде чем ему наконец-то удалось проделать в дереве дыру достаточно большую, чтобы просунуть руку внутрь. Внутри была задвижка и он воспользовался ей, чтобы открыть дверь. Четыре луча фонаря осветили тьму и когда мы увидели, что находится в маленькой сырой комнате, наступила внезапная тишина.
Это было какое-то мумифицированное существо, скрюченная морщинистая фигурка, похожая на высушенную черную обезьяну. Кожу его лица стянуло назад и казалось, что оно ухмыляется, острые гнилые зубы торчали в безумной усмешке. Существо сидело в комнатке на полу, рядом с небольшой кучкой тех серых камней. Закругленная часть стены позади него была выцветшей добела,
