Основное во всем этом — не столько уравнять собственность, сколько устроить так, чтобы люди, от природы достойные, не желали иметь больше, а недостойные не имели такой возможности; это произойдет в том случае, если этих последних поставят в низшее положение, но не станут обижать.
...Люди вступают в распри не только вследствие имущественного неравенства, но и вследствие неравенства в получаемых почестях. Распри же в обоих этих случаях бывают противоположного неравенства, а люди образованные — из-за почестей в том случае, если последние будут для всех одинаковыми. Люди поступают несправедливо по отношению друг к другу не только ради предметов первой необходимости (противоядие этому Фалей и усматривает в уравнении собственности, так что никому не придется прибегать к грабежу от холода либо бедности), но также и потому, что они хотят жить в радости и удовлетворять свои желания. Если они будут жаждать большего, чем то вызывается насущной необходимостью, то они станут обижать других именно в целях удовлетворения этого своего стремления, да и не только ради этого одного, но также и для того, чтобы жить в радости среди наслаждений, без горестей. Какое лекарство поможет против этих зол? У одних — обладание небольшой собственностью и труд, у других — воздержаность; что же касается третьих, то, если бы кто-нибудь пожелал найти радость в самом себе, ему пришлось бы прибегнуть только к одному средству — философии, так как для достижения остальных средств потребно содействие людей.
Величайшие преступления совершаются из-за стремления к избытку, а не к предметам первой необходимости; так, например, становятся тиранами не для того, чтобы избегнуть холода; поэтому большие почести назначаются не тому, кто убьет вора, но тому, кто убьет тирана. Таким образом, предлагаемое Фалеем государственное устройство может обеспечить защиту только против мелких несправедливостей.
Аристотель о доносительстве
Что касается предложения о необходимости оказывать какой-либо почет тем, кто придумал что-нибудь полезное для государства, то на этот счет небезопасно вводить узаконивание. Такого рода предложения лишь на вид очень красивы, а в действительности могут повести к ложным доносам и даже, смотря по обстоятельствам, к потрясениям государственного строя. Впрочем, это соприкасается уже с другой задачей и требует самостоятельного обсуждения. Дело в том, что некоторые колеблются, вредно или полезно для государства изменять отеческие законы, даже в том случае, если какой-нибудь новый закон оказывается лучше существующего. Потому что нелегко сразу согласиться с указанным выше предложением, раз вообще не полезно изменить существующий строй; может оказаться, что кто-нибудь, будто бы ради общего блага, внесет предложение об отмене законов или государственного устройства. [136]
Богатство и власть в Государстве (по Аристотелю)
Общепризнано, что в том государстве, которое желает иметь прекрасный строй, граждане должны быть свободны от забот о предметах первой необходимости. Но нелегко уяснить, каким образом это осуществить. Однако помимо всего прочего сам надзор за подчиненными представляет, по- видимому, трудную задачу: как следует с ними обходиться?
Особый вопрос: отношение к женщинам как к правительницам. По Аристотелю, вопрос этот уже не актуален, он практически решен.
И действительно, в чем разница: правят ли женщины, или должностные лица управляются женщинами? Результат получается один и тот же. Дерзость в повседневной жизни ни в чем пользы не приносит.
Вот что он пишет: ...Против основной мысли [спартанского] законодателя можно было бы сделать упрек, который высказал Платон в “Законах”: вся совокупность законов рассчитана только на одну часть добродетели, именно на воинскую доблесть, так как она полезна для приобретения господства. Поэтому они держались, пока вели войны, и стали гибнуть, достигнув гегемонии.
Хотя должно считаться с тем, что богатство способствует досугу, однако плохо, когда высшие из должностей могут покушаться на деньги. Такого рода закон ведет к тому, что богатство ценится выше добродетели и все государство становится корыстолюбивым. Ведь то, что почитается ценным у власть имущих, неизбежно явится таковым и в представлении остальных граждан. А где добродетель не ценится выше всего, там не может быть прочного аристократического государственного устройства. Вполне естественно, что покупающие власть за деньги привыкают извлекать из нее прибыль, раз, получая должность, они поиздержатся; невероятно, чтобы человек бедный и порядочный пожелал извлекать выгоду, а человек похуже, поиздержавшись, не пожелал бы этого. Поэтому править должны те, кто в состоянии править наилучшим образом (arista). Если законодатель не приложил старания к тому, чтобы порядочным людям дать возможность жить в достатке, то он должен был по крайней мере позаботиться о том, чтобы должностные лица имели необходимый досуг.
Отрицательной стороной можно считать и то, что одному человеку предоставлена возможность занимать одновременно несколько должностей; между тем в Карфагене такой порядок процветает. Однако всякое дело лучше всего исполняется одним человеком. С этим обязательно должен считаться законодатель; он не должен допускать, что один и тот же человек и на флейте играл, и сапоги тачал. [137]
Таким образом, в государстве не слишком малых размеров чертой, более свойственной политике, а вместе с тем и демократии, являлось бы участие (в выборах) возможно большего числа граждан, как мы сказали, и более сообразуясь с общественной пользой, и лучше, и скорее. Это ясно сказывается в военном и морском деле, где приказание и послушание как бы пронизывают все.
Хотя, таким образом, государственное [устроительство Карфагена и является] олигархическим, карфагеняне, однако, удачно спасаются от возмущений со стороны народа тем, что дают ему возможность разбогатеть, а именно они постоянно высылают определенную часть народа в подвластные города. Этим они врачуют свой государственный строй и придают ему стойкость. Но здесь все — дело случая, между тем как предупреждение волнений среди граждан вменяется в обязанность законодателя. При нынешнем же положении стоит случиться какой-нибудь беде, и масса подвластных перестанет повиноваться, а в законах не найдется средства для водворения спокойствия.
(Так обстоит дело с государственным устройством Лакедемона, Крита и Карфагена, которые заслуженно пользуются хорошей славой.)
Суд по Аристотелю
Некоторые упрекают Солона, указывая, что он свел на нет другие элементы государственного строя, передав всякую власть суду, члены которого назначаются по жребию.
Когда народный суд усилился, то перед простым народом стали заискивать, как перед тираном, и государственный строй обратился в нынешнюю демократию. Значение ареопага уменьшил Эфиальт вместе в Периклом; Перикл ввел плату за участие в суде, и таким образом каждый из демагогов вел демократию все дальше — вплоть до нынешнего поколения. Произошло это, как представляется, не в соответствии с замыслом Солона, а скорее по стечению обстоятельств. Ведь во время Персидских войн простой народ, став причиной гегемонии на море, возгордился и, несмотря на противодействие порядочных людей, взял себе дурных руководителей...
...Пусть меня простит читатель — но он согласится с тем, что эти мысли Аристотеля показывают, что человек и две тысячи лет назад сталкивался в своей основе с теми же жизненными проблемами, что и сегодня: размышления о природе бедности и богатства, мечтание о справедливости государства и правителях, надежды на то, что будет создано такое государственное устройство, которое обуздает стремление правителей превратить граждан в рабов, а самих себя — в неконтролируемых царьков. Что еще ценно у Аристотеля — в наше время ученые и политики не осмеливаются говорить о негативных действиях или бездействиях народа — Аристотель смело обличает общие пороки общества.
Банкир Лихачев
Печать сообщила об убийстве Николая Лихачева, председатель правления “Агробанка”. Я очень уважал Николая Петровича, помнится, назначил его еще в конце 1990 года, когда пытались вообще ликвидировать отраслевые банки, председателем “Агробанка”. Конечно же, никаких тайных кредитных операций у Верховного Совета вообще не могло быть — ни через “Агробанк”, ни через Центральный банк, — как на это намекает Л.Кислинская в целом ряде своих статей. Кстати, это она впервые попыталась — и не безуспешно — соединить мое имя с “чеченской мафией”, но, думаю, придет время, когда многим клеветникам придется ответить за свои пока что безнаказанные измышления перед независимым судом. Придет такое время. Уверен — придет.
