Майор оценил метаморфозу с «переодеванием»:
— Здорово смахиваешь на древнеримского легионера. Тебе, Кирилл Всеволодович, еще бы кассис на голову, а в руки — скутум и гладиус.
Он так и сказал: «кассис, скутум, гладиус». Кир-Кор посмотрел на него с любопытством.
— А ты, Диомид Афанасьевич, смахиваешь больше на историка, чем на офицера эсбеэсэс. Образование получил в престижном гимнасии какого-нибудь кондового экзархата?
— В одной из захолустных общин Смоленской губернии, — был ответ.
— Ладно, не прибедняйся, некоторое представление о «захолустьях» у меня уже есть. Ну что ж, майор… к парадному выходу подшефный тебе стартман, как видишь, готов.
— Это уж точно. — Правая рука офицера взлетела к пилотке. В левой пискнул миниатюрный спукшайнер. Дверь открылась. Покидая экипировочную, Кир-Кор мимоходом взглянул на капитанский погон подтянутого майора, подумал: «Диомид взбирается по служебной лестнице до того быстро, что не успевает менять на мундире знаки отличия».
Два года назад Кержавин был в звании поручика. Пройти служебный путь от поручика до майора за такой короткий срок мудрено. Во всяком случае, табель о рангах явно здесь ни при чем. Здесь «явно при чем» какие-то особые заслуги. Может быть, боевые… «А собственно, что тебе до внутренних дел Службы безопасности?» — упрекнул хозяина внутренний голос. «Решительно ничего», — отмахнулся Кир-Кор.
Ему не хотелось думать о близком старте.
От старта, однако, не отмахнешься. Старт был неотвратим, как солнечное затмение. За дверью уже стояли два швебкарта — двухместные экипажи, забавно напоминающие стеклянные башмаки на очень толстых красных подошвах.
Сели. Поехали. Точнее — воспарили над металлическим полом (сила тяжести здесь составляла едва половину земной). Впереди, строго выдерживая дистанцию, летел вдоль розового и бугристого, как пищевод, коридора швебкарт, несущий на себе двух стрелков в мундирах эсбеэсэс. Опасливо ощетиненный стволами кернхайзеров авангард стартману не нравился.
— Я успел свыкнуться с мыслью, что ты охраняешь меня, — сказал он бывшему капитану. — А кого охраняют эти двое бывших сержантов?
— Бывает, — ответил майор невпопад, и собеседник понял, что голова офицера занята чем-то другим. Светло-карие глаза Диомида Кержавина буравили коридорную перспективу. У него был монетарно-четкий профиль, напоминающий известный профиль Птолемея Филадельфийского.
Расспросы Кир-Кор прекратил. Строгий профиль и вид миттхайзера, приподнятого на сгибе офицерского локтя, не располагали к непринужденной беседе. Вооруженная прогулка на швебкартах вызвала странные ощущения. Слишком странные… Такие ощущения были бы уместны за бруствером окопа, но никак не в экстендерах терминала с высокопарным названием «Млечный Путь».
Длинный, как ствол лифтовой шахты, коридор экстендера был достаточно широк для красноподошвенных экипажей, но при сравнительно быстром движении вдоль его оси возникала иллюзия смещений осевой линии то влево, то вправо вследствие того, что попеременно то слева, то справа прокатывались мимо вертикально ориентированные розовые валы — так виделись на лету гладкие, вдавленные в коридорное пространство бока огромных цилиндрических ангаров, навешанных на секции экстендера снаружи. Одна иллюзия порождала другую: казалось, будто швебкарты летели вперед по синусоиде, рыская из стороны в сторону. Кроме этой красноподошвенной кавалькады, в коридоре никого не было. «Сегодня я здесь единственный стартман», — сделал вывод Кир-Кор.
Как призраки, налетали и проносились над головой бледно-желтые арки — муфты аварийно-герметического диафрагмирования в местах соединений экстендерных секций. Арки и бока ангаров были пронумерованы и расцвечены комбинациями светосигналов.
Под аркой номер тридцать семь швебкарты снизили скорость, с шипением плюхнулись на металлический пол возле розовой выпуклости ангара номер восемьдесят. Оба сержанта и офицер, выпрыгнув за борт, как по команде сняли пилотки. Стартман уставился на стены секции, беспорядочно исчерченные коричневыми рубцевидными ожогами. Без всякого комментария было понятно: здесь имела место стрельба из кернхайзеров. А судя по зловещей вмятине на выпуклой стене ангара, — имел место и взрыв ручного фугаса. И еще кое-что имело тут место…
Диомид Кержавин надел пилотку:
— Одиннадцать часов назад мы потеряли здесь трех своих товарищей.
Этого он мог бы и не говорить. На полу белели контуры оперативно-следственной обрисовки положения трех тел и выпавшего из рук бойцов оружия. Майор добавил:
— Нам удалось предотвратить замысловатую диверсионную акцию. Двое зомбированных стрелков охранного взвода пытались проникнуть в ангар номер восемьдесят.
Кир-Кор не стал выяснять зачем. За примятой стеной ангара номер восемьдесят был его фазерет.
— Лювер не стоит человеческой жизни, Диомид Афанасьевич. Тем более — трех.
— Лювер не стоит, — согласился Кержавин. — Другое дело — Кодекс Безопасности Приземелья, коему мы присягнули.
Вдруг из кармашка на рукаве офицера выпер оранжевый аудиобабл — пузырь величиной с апельсин. Аудиобабл заорал:
— Тревога, майор! Срочно покинуть секцию! Гермозащита один! Всем быстрее назад!!!
Недавним пассажирам обоих швебкартов потребовалась секунда, чтобы снова вспрыгнуть на свои сиденья, и не успел еще отзвучать императив «Быстрее!» — красноподошвенные экипажи, развернувшись на месте, устремились обратно вдоль коридора, обрастая на лету прозрачными пластинами первого контура гермозащиты. В тылу, отделяя одну секцию от другой, охлопывались с грохотом пушечных выстрелов аварийно-герметические диафрагмы. Выла сирена, продолжал орать аудиобабл:
— Этеншн, мэйджер! Гег бэк, прэссинг! Шнель цурюк![34]
На швебкарты внезапно обрушился потолок. Удар сильный, безжалостный: мчащиеся экипажи столкнулись друг с другом, бухнулись о пол, отскочили, как тяжеловесные мячи, снова врезались в потолок и были отброшены вниз — точно от спружинившего полотна батута. Кувыркаясь внутри остекленной со всех сторон кабинки, Кир-Кор одной рукой прикрывал голову от ударов, другой отводил от себя ствол кержавинского миттхайзера. Сейчас он опасался случайных выстрелов больше, чем шишек и синяков, — видел, как в соседнем швебкарте люди переворачивались и падали друг на друга в обнимку с изготовленным к бою оружием.
Грохнула очередная диафрагма, но синусоидальная волна улеглась, перестала терзать обремененную ангарами коридорную кишку экстендера. Чудом уцелевший на рукаве офицера аудиобабл успел дать «отбой» — лишь после этого крикливое средство экстренной связи испустило оранжевый дух, съежилось и исчезло в кармане.
Когда остекление кабины самоустранилось, сошло, как тающая ледяная чешуя, Кир-Кор по примеру майора спрыгнул на пол. Растирая ушибленный локоть, подумал: «Тебя здорово встретили, дальнодей, но еще эффектнее провожают».
Летучие экипажи застыли бок о бок гротескной башмачной парой. Секция номер тридцать один… В наступившей тишине было слышно, как сержанты перевели лучевые затворы кернхайзеров с боевой позиции на предохранительные защелки.
Майор подчиненным:
— С вами все в порядке? Ист аллес орднунг?
Помятые сержанты торопливо надели пилотки. Руки к вискам:
— Так точно, кап… простите — майор!
— Ферцайхен зи, хауптман![35]
Майор, не слушая их, вытаскивал из-под погона завитки переговорного устройства, и лицо у него было темнее тучи.
— Что, собственно, произошло? — спросил Кир-Кор.
— Я и сам хотел бы это знать, — угрюмо проворчал Кержавин, втыкая в ухо розовый шарик тонфона: — Шесть-девять, ответьте второму. Да, в тридцать первой… Сморкаемся и ковыряем в носу, чем же еще? Свяжи меня с полковником Шмаковым. При чем тут нервы?! В такой дерьмовой ситуации я вправе рассчитывать на диалог! Что?.. «Васуки»?..
Диалога у майора с полковником Шмаковым не получилось — майор выслушал монолог полковника сосредоточенно, молча. Судя по выражению кержавинского лица, монолог стоил того.
Наконец лицо Диомида обрело свою обычную непроницаемость. Офицер вкратце передал грагалу суть полученной информации:
— Ангар номер восемьдесят сверху донизу — от крышки до крышки — пробит дистанционно программируемым фугасом кумулятивного действия. «Васуки»… Слыхал про такой?
Кир-Кор, обездвиженный новостью, мысленно попрощался с драгоценным своим фазеретом. Так прощается человек с ампутированной конечностью. Нет, лювер для дальнодея — это все-таки больше, чем просто конечность.
— По счастливой случайности, — продолжил майор, — стенки ангара выдержали внутренний взрыв — разгерметизации секции не произошло. Боюсь, ангар потерян для терминала, но сам экстендер не пострадал.
