новую жизнь. Я спасу его, и твою дочь тоже.
– Вы обещаете отдать ее? Не оставите ее себе?
– Даю тебе свое слово.
– Слово существа с сердцем, сделанным из пауков, – произнесла Церера, которая ясно видела, как черная масса пауков бьется в груди у Скрюченного Человека. – Слово существа, которое мучило и убивало ради собственного развлечения.
– Нет, слово существа, которое живет для того, чтобы создавать истории, – возразил Скрюченный Человек, – а некоторые из самых запоминающихся историй обычно жестоки. Покажи мне историю без мучений, и я покажу тебе сказку, которая не стоит того, чтобы ее рассказывать.
– И там, где не было боли и страданий, вы отмерите их полной ложкой.
– Потому что история превыше всего. Чем больше раздоров, тем она интересней, но вообще-то я ничуть не против счастливых концовок. А какая концовка может быть счастливей, если тебе вернут твою дочь, особенно после всего, что тебе довелось вынести?
Земля под ногами у Цереры задрожала. Она уже некоторое время слышала отдаленное погромыхивание, словно на поле боя где-то за много миль отсюда взрывались снаряды и бомбы, но это сотрясение оказалось самым сильным за весь день.
– Время на исходе, – сказал Скрюченный Человек. – Фейри хотели, чтобы рудник исчез, и скоро их желание исполнится. Когда он обрушится, ты будешь погребена здесь, внизу, вместе со мной, и я гарантирую, что тебе не понравится то, что произойдет потом.
– Но вы ведь тоже застрянете здесь.
– Только вот я не умру, в отличие от тебя. Моя история будет продолжаться до тех пор, пока я не найду другого человека, с которым можно договориться, кого-то, кто все-таки примет мое предложение, – а я обязательно найду его. Это вопрос потребности или любви, поскольку это одно и то же, если как следует присмотреться. Наверное, ты просто недостаточно любишь свою дочь, недостаточно нуждаешься в ней, чтобы позволить мне помочь ей.
– Или развратить ее. Зачем мне в ней что-то от вас?
– А у тебя есть выбор?
– У меня есть надежда, – сказала Церера.
– Надежда? – Скрюченный Человек сделал вид, будто сейчас лопнет со смеху, что являло собой довольно отвратное зрелище. – Оглядись по сторонам! Это конец всем надеждам. Вот где умирает твоя надежда, а вместе с ней и ты сама. Но это необязательно должно быть так. Еще раз, причем в последний раз, предлагаю тебя принять мою руку. Пожать ее, а затем произнести мне вслух имя твоей дочери – и мы договорились. А если нет, то даже твои переломанные кости больше никогда не согреет солнечный свет. Мне лучше работается в темноте, а страдания и сами по себе способны многое высветить.
Земля опять содрогнулась, и книги на своих бесконечных полках прижались друг к другу в поисках утешения. Факелы на стенах начали один за другим гаснуть, и Церера уже по-настоящему испугалась. Она не хотела умирать здесь, внизу, с этим монстром, и на какой-то миг была уже почти готова поддаться искушению.
И тут на стене позади нее расцвело теплое оранжевое сияние, постепенно просачиваясь в ее периферийное зрение. Церера обернулась и увидела какую-то быстро приближающуюся фигуру, объятую пламенем, которая явно направлялась прямо к Скрюченному Человеку. Когда та оказалась совсем близко, можно уже было различить лицо, даже среди языков пламени. Это была Калио. Все живые существа боятся огня, но, как и в случае с болью, некоторые в конце концов решаются принять его.
Компоненты тела Скрюченного Человека разом обрушились на пол, отделившись друг от друга, быстро растеклись по нему и двумя копошащимися живыми дорожками обогнули Калио. И хотя оказавшиеся слишком близко к ней насекомые с треском лопались, словно зерна на горячей сковороде, а несколько скорпионов вспыхнули как спички, Скрюченный Человек вновь сформировал свой облик за спиной у дриады.
– Тебе придется придумать что-нибудь получше, нимфа, – ехидно процедил он, – если тебе вздумалось отомстить.
Но у Калио и без того было на уме кое-что получше, пусть даже кожу у нее нестерпимо жгло, зрение затуманивалось, а сознание угасало. Целью дриады был не Скрюченный Человек – ею была его книга. Калио из последних сил метнулась к ней, и та мгновенно вспыхнула. Скрюченный Человек едва успел взвизгнуть, прежде чем его беспозвоночную во всех смыслах форму тоже охватило пламя – жуки покрупней еще корчились, умирая, а те, что поменьше, сразу превратились в пепел. Попадав на пол, они оставили после себя призрачный отпечаток Скрюченного Человека, похожий на выжженное в воздухе клеймо, – рот его раскрылся в беззвучном крике, поскольку нечему было придать ему звучание. Призрачные глаза распахнулись в чем-то вроде удивления, когда он смотрел, как сгорает его книга, а история его долгой порочной жизни заканчивается в огне. Тело Калио уже стало одним целым с горящим томом, едва отличимым от него. Дриада перестала двигаться, и ее одиночеству тоже пришел конец.
Церера отпрянула подальше от этого зрелища, и тут самый сильный подземный толчок сотряс глубины вокруг нее. В свете горящей книги она отыскала двери и направилась к туннелю, но едва успела выбежать из него с другой стороны, как тот обрушился у нее за спиной. Оставшиеся туннели вокруг нее тоже осыпа́лись, хотя сам зал костей, в котором она оказалась, оставался нетронутым – правда, не то чтобы от этого было особо много толку, поскольку быть погребенной заживо в большой комнате ничуть не лучше, чем быть погребенной заживо в маленькой.
И Церера оказалась там не одна. На троне из костей восседало некое существо – женщина с бледной кожей, голодным ртом и бесформенной короной на голове. Бледная Дама Смерть уже пришла за ней, как приходила за всеми.
– Нет, – сказала Церера. – Это несправедливо. Я не позволила тебе забрать мою дочь, а теперь ты хочешь меня вместо нее? Разве мало тебе на сегодня смертей? Почему ты не можешь просто отпустить меня? После всего этого, когда я так далеко зашла…
Бледная Дама Смерть поднялась и стала приближаться, заставив Цереру умолкнуть. Она была такой тощей, такой голодной… Она появилась на свет вместе с первым живым существом и не перестанет существовать до тех пор, пока не исчезнет последнее из них, мир не станет бесплодным, а вселенная не остынет.
И тут откуда-то с пола пещеры послышался голос:
– Давайте сюда, да поживей, если вы простите мне столь вольный тон.
Церера стояла так близко к берегу подземного ручья, что ее пятки нависали прямо над ним. Из-за ее левой ноги на нее смотрел Дух Данного Ручья.
– Получил повышение, – сообщил он. – Теперь я Дух Всех Ручьев. Очень ответственная должность,
