Но валютная проститутка тоже мыслила категориями развития сюжета.
В общем, устраиваю Стасу все в лучшем виде. И завязку, и кульминацию. Стас задыхается и стонет в финале, метаясь по кровати.
— Бл…дь, ни х. на себе… — выговаривает, отдышавшись, — как ты языком делаешь…
— Уметь надо, — может, я слишком постаралась сегодня? Да не должна. Практики не было давно, много сложных техник я не применила… Зато два года подряд я с лихвой доказывала Коле, что деньги были потрачены не зря. Старалась всегда внести что-то свежее и необычное в нашу семейную сексуальную жизнь.
Лишь после развода осознала, что даже самый разнообразный секс не поможет тебе удержать мужчину. Или мой умерший ребенок изменил обычное течение жизни, и Коля побоялся, что он никогда не станет отцом? Страх потерять свое продолжение, свое будущее… Не знаю.
— Да уж, мадам, умеете вы удивить так удивить, — Стас натягивает штаны и осторожно садится на кровати. Он даже немного смущен, мне кажется. Проводит рукой по волосам раз, другой. Внезапно рука останавливается.
— В закромах больше спецэффектов не имеется?
— Почитать тебе Бродского?
— Не-не, не надо! Слышали уже. И читывали сами.
— Серьезно, что ли? — не верю я.
— Ага. Книжку пришел в магазин купить, говорю:?Дайте самую большую со стихами Бродского?. Продавщица посмотрела на меня как на идиота, но книженцию принесла. Стремные стихи, я не осилил много, извини, Вероничка, не мое…
— И ничего не понравилось?
Стасу, я вижу, сейчас не до Бродского, но чувство благодарности за сделанное заставляет его напрячь извилины и вспомнить нужное.
— Почему? Ну… что-то там про облака было. И по холмы. Красивые стихотворения.
— Поняла, что за облака и холмы, — соглашаюсь я. Мне тоже стихотворения эти нравятся. Стас усиленно трет лицо.
— Блин, не отойду никак. Иди сюда!
Звонок телефона. Стас качает головой.
— Перезвоню позже. Пусть хоть Папа Римский.
Кому-то очень нужен Стас. Звонят ему еще и еще.
Стас, тихо матерясь, тянет руку к тумбочке, на которую положил телефон. Недовольно хмурится, глядя на экран, и отключает его.
— Потом, — отвечает он на мой немой вопрос и обнимает меня, зарываясь лицом в распущенные волосы.
— Вообще не ожидал. Клево. Спасибо огроменное.
Чуть киваю.
Некоторое время мы сидим без движения, и я чувствую горячее дыхание Стаса, ощущаю его крепкие мышцы. Если бы все было так просто,?спасибо огроменное? — и жили они долго и счастливо.
— Вероника… — тихо-тихо говорит Стас.
— Да?
Но Стас больше ничего не произносит. Кашлянув, меняет положение тела, отодвигается от меня.
— По-моему, мне повезло с фантами больше, чем прежним хозяевам.
— Да ты, смотрю, по жизни счастливчик, — иронизирую я и с удивлением замечаю, как сходит довольная улыбка с лица Стаса.
— Счастливчик, моя лапочка. Если б ты только знала, какой…
Глава 27
Мы в игры долгими годами
Чуткими, как иглы, тонкими словами,
Вплоть до совершенства постигнув это искусство
Томного блаженства в сочетании с вкусом
Слово змейкой вьётся -
В кружева, в кружева.
Смысл, какой захочешь,
Можно в них завернуть.
Неземной мозаикой
Развесить слова,
Обмануть полмира,
А самой улизнуть.
И летать над бездной, не боясь сорваться,
В синеве небесной с головой купаться,
И душой услышать, как плачет Высшая Правда!..
Там, где чувства дышат, говорить не надо.
Ольга Тишина «Весточка»
— Вероника Васильевна, я вас задерживаю? — Аня забегает в класс, когда я застегиваю куртку.
— Нет, не очень тороплюсь. Говори, Ань. Как твои дела?
— Да нормально, — пожимает плечами девочка, — как обычно… Вероника Васильевна, я стихотворение написала новое. Та-акое! Это самое лучшее мое стихотворение, правда-правда!
— Лучше скажи, стихотворение, как твои дела по-серьезному? — внимательно смотрю на девочку.
— Вы о Севальцевой?
— О ней в том числе.
Суббота, мой десятый умчался по домам, и Лена с Максимом ушли тоже, потому Аня не боится произносить опасную фамилию вслух. Да и сама история давно покрылась пылью и патиной, и кажется случившейся не взаправду. Поведение Лены улучшилось, я постоянно вижу ее с Максимом, и мозг отказывается поверить в то, что можно влюбиться в заботливого и доброго мальчика, везде и всюду ходить с ним — и быть проституткой. Он же должен заметить твои отлучки, так? Современные подростки день и ночь на связи, если уже не ночуют друг у друга в гостях. А не заметил, значит, их нет.
Или их Лена успешно скрывает.
Недавно с Розой Андреевной мы вновь говорили о ней. «Что ты как курица, Вероника, — Роза Андреевна изрекла дополнительную кучу ругательств в мой адрес, — кудахчешь над бедняжкой Леночкой? У бедняжки все есть, кроме головы. Успокойся уже! Не твоя забота, что девочка вне школы делает! Ей уже шестнадцать есть? Пусть зажигает!»
«Так нельзя, Роза Андреевна».
«Нельзя учителю и классному руководителю подсылать амбалов, чтобы ее покалечить! Вот это — нельзя! А что гадина творит с собственной жизнью — ее заботы и заботы родителей. Подозревают, чай, о ней…»
«Нет…»
«Давно с матерью разговаривала? Я с ними в одном дворе живу. Вона какие загорелые! Откуда папашка с мамашкой прилетели недавно? Где отдыхали? В Турции?»
«В Африке где-то», — стыжусь за родителей Лены. Но я их действительно сто лет уже в школе не видела, а загарчик отметила, когда мы случайно встретилась в супермаркете.
«А ты все пляшешь, пляшешь за своих! Будут тебе амбалы ноги ломать — тогда я посмотрю, как запоешь!»
— Вероника Васильевна! Вот стихотворение! Я его напечатала…
— Мой золотой, убегаю. Отдашь мне листок, в понедельник все скажу, что думаю, хорошо?
— Конечно! — в класс заглядывает Кристина — она ждет Аню у двери, но ни в коем случае не зайдет, пока мы разговариваем об Анином творчестве. Уважает личное пространство подруги.
Аня прощается со мной и уходит, а я складываю листок вчетверо и кладу в кармашек сумки. Не до детских стихотворений мне сейчас.
Часа через два Стас заедет за нами, и мы с Жужиком отправимся к нему на дачу.
«Консервы твоему псу я уже купил, не бери еды. Можно только посуду пса — и все. Забудешь — на даче найду». Стас предусмотрел все, но я не доверяю тому, что покупают одинокие мужчины, поэтому вчера полвечера провела у плиты, запекая в духовке курицу, жаря пирожки с картошкой и параллельно — блины. Думаю, мой военный не останется голодным.
