Вызывало удивление лишь оборудование лаборатории. Отсутствовали компьютеры или иные приборы, имеющие интегральные схемы. В лаборатории не было ничего, в чем нашла бы отражение революция в биохимии после шестидесятых. Судя по возрасту оборудования и его жалкому состоянию, создавалось впечатление, что все работы в лаборатории прекратились лет пятьдесят назад.
Но в этом не было никакого смысла. Ленг наверняка был знаком с последними научными достижениями, он мог позволить себе приобретать новейшее оборудование, которое способствовало бы решению стоящей перед ним задачи. И до недавнего времени он был жив и здоров.
Предположим, Ленг уже успешно завершил свое исследование. Если так, то где его результаты? И в чем они состояли? Может быть, плоды работы Ленга находятся здесь, в подвале? А что, если он просто отказался от продолжения работы?
Луч фонаря Фэрхейвена блуждал рядом, и Пендергаст, бросив строить догадки, заставил себя двинуться вперед. В дальней стене комнаты находилась дверь. Преодолевая чудовищную боль, он потащился по направлению к ней. Если это была лаборатория Ленга, то за ней оставалось одно, от силы два рабочих помещения. Головокружение усилилось. Пендергаст находился в таком состоянии, что практически не мог идти. Наступил конец игры.
А он по-прежнему не знал ответа.
Пендергаст толчком распахнул дверь и сделал пять шагов в следующую комнату. Он поднял колпачок фонаря, чтобы в последний раз определить, где находится, осмотреть содержимое помещения и предпринять еще одну попытку раскрыть тайну.
Но в этот момент ноги отказались ему служить.
Когда он упал, фонарь выпал из его рук и покатился по полу, разбрасывая безумные световые пятна по потолку и стенам. Последнее, что увидел Пендергаст, был блеск сотен заостренных стальных предметов.
Глава 10
Как только замер звук второго выстрела, Хирург нетерпеливо обвел лучом комнату. Свет фонаря выхватил из темноты траченную молью одежду и старинные выставочные шкафы. Потревоженная моль вилась в воздухе. Хирург был уверен, что и на этот раз попал в Пендергаста.
Первая рана была серьезной. Она причиняла сильную боль, лишала сил, и состояние раненого постоянно ухудшалось. Вторая пуля попала, наверное, в руку, что позволяло агенту ФБР продолжать движение. Рана была исключительно болезненной, и если Хирургу повезло, то пуля могла задеть важную вену, усиливая потерю крови.
Он задержался в том месте, где упал Пендергаст. На стоящем вблизи шкафу виднелись брызги крови, а большое пятно расплылось там, где агент прокатился по полу. Хирург отступил на несколько шагов и, испытывая чувство презрения, осмотрелся по сторонам. Это была еще одна из нелепых коллекций Ленга. Этот тип был невротическим коллекционером, и подвал полностью соответствовал остальному дому. Здесь не могло быть чудесного эликсира или философского камня. Болтая о главной цели Ленга, Пендергаст просто хотел вывести его из равновесия. Какая цель может быть выше, чем продление жизни людей? И если это дурацкое собрание зонтов, тростей и париков имело отношение к высшей цели Ленга, то это говорило о том, что доктор был слишком мелок для своего собственного открытия. Не исключено, что за долгие годы одиночества и затворничества к нему пришло безумие. В то же время при их первой встрече шесть месяцев назад Ленг выглядел совершенно нормальным. Впрочем, что определенного можно сказать о молчаливом аскете? Внешний вид в этом случае мог ничего не значить. Никто не знал и никогда не узнает, что творилось в душе этого человека. Но в конечном итоге это уже не важно. Совершенно ясно, что открытие предназначалось для него. Ленг был всего лишь сосудом, пронесшим это открытие через годы. Подобно Иоанну Крестителю он только проложил путь. Эликсир предназначался Фэрхейвену. Творец поместил волшебное открытие на его пути, и он станет таким Ленгом, которым тот должен быть.
Он, Фэрхейвен, добившись успеха, не скроется подобно отшельнику в этом доме, позволив бесконечной череде лет катиться мимо. Усовершенствовав эликсир и приняв ту дозу, которую должен был принять Ленг, он сразу выйдет в мир подобно вылупившейся из кокона бабочке. Он посвятит свою бесконечно долгую жизнь прекрасным вещам – путешествиям, любви, учебе, поискам различного рода наслаждений. Деньги никогда не будут для него проблемой.
Хирург усилием воли прогнал все посторонние мысли и снова двинулся по неровному следу, оставленному Пендергастом. Следы становились все более смазанными: агент ФБР явно с трудом отрывал ноги от пола. Впрочем, нельзя было исключать и того, что Пендергаст просто имитировал тяжелую рану. Но Фэрхейвен чувствовал, что это не так. Никто не может сфальсифицировать потерю крови. И никакой человек не может притвориться, что в него попала пуля. Да не один раз, а дважды.
Не спуская глаз со следов, Хирург прошел через арку и оказался в следующей комнате. При свете фонаря он увидел, что попал в старинную лабораторию: длинные столы были уставлены химической посудой самой разнообразной формы – колбами, ретортами, стеклянными змеевиками и трубками. Все это было покрыто пылью и выглядело очень старым. Во многих пробирках виднелся какой-то спекшийся осадок. Ленг много лет не пользовался лабораторией. На одном столе полки проржавели настолько, что вся химическая посуда упала и теперь валялась мелкими осколками на полу.
Неровные следы Пендергаста вели через лабораторию к двери в дальней стене. Фэрхейвен зашагал быстрее, подняв револьвер и держа палец на спусковом крючке. «Время, – подумал он, подойдя к двери. – Пора с ним кончать».
Глава 11
Войдя в комнату, Фэрхейвен сразу увидел Пендергаста. Агент ФБР стоял на коленях в луже крови, уронив голову. Попыткам спрятаться, скрыться и ввести в заблуждение пришел конец.
Пендергаст был очень похож на раненое и умирающее животное. Фэрхейвен знал, что смерть в таких случаях наступает не сразу. Она приходит как бы в несколько этапов. Вначале животное остается на ногах. Оно потрясено и слегка дрожит. Затем его передние ноги медленно подгибаются, и зверь становится на колени, оставаясь в этой позе две-три минуты, словно вознося молитву. После этого сгибаются задние ноги, и животное принимает сидячее положение. Просидев таким образом несколько минут, оно валится на бок. Этот медленный балет всегда заканчивается судорогой и резким рывком ног в момент смерти.
Пендергаст находился во второй стадии. Он может протянуть так еще несколько часов – беспомощный, словно ребенок. Но столько времени ему не прожить. Погоня отвлекла Фэрхейвена, но неотложное дело все еще предстояло решить. Смитбек, конечно, к этому времени пришел в полную негодность, но девушка ждала своей очереди.
Хирург подошел к Пендергасту, подняв револьвер. Ему хотелось полнее насладиться своим триумфом. Умный, дьявольски хитрый агент Пендергаст неподвижно валялся у его ног, не способный к сопротивлению. Затем, чтобы удобнее было стрелять, Фэрхейвен отступил на пару шагов и без всякого любопытства поднял фонарь, чтобы осмотреть помещение. Нельзя ничего портить пулей, пока остается хотя бы малый шанс обнаружить здесь нечто полезное.
То, что он увидел, привело его в изумление. Здесь хранилась еще одна нелепая и странная коллекция Ленга. На сей раз это было оружие и доспехи. Мечи, кинжалы, арбалеты, стрелы, аркебузы, копья, палицы сосуществовали бок о бок с современным оружием: револьверами, ружьями, винтовками, полицейскими дубинками, гранатами и реактивными гранатометами. Здесь же находились средневековые латы, железные шлемы, первые пуленепробиваемые жилеты и каски времен Крымской, Испано-Американской и Первой мировой войн. На полу горами лежали боеприпасы. Одним словом, это был подлинный арсенал, представляющий орудия убийства начиная с Римской империи и кончая началом XX века.
Хирург покачал головой, осознав невероятную иронию ситуации. Если бы Пендергаст появился в этой комнате на несколько минут раньше, он мог бы обрести огневую мощь, способную уничтожить батальон. Их противостояние в этом случае приняло бы совсем иной оборот. Но случилось так, что он затратил много времени на осмотр других коллекций и явился в эту комнату слишком поздно. И вот агент ФБР лежит в луже собственной крови, а фонарь валяется у его ног. Фэрхейвен рассмеялся, и смех этот был больше похож на лай. Эхо еще не успел замереть под сводчатым потолком комнаты, а он уже вскинул револьвер.
