Вращаясь, блеснуло лезвие ножа, оно скользнуло мимо его плеча. Адриан даже почувствовал легкий ветерок у лица. Он сделал два шага назад, споткнулся о труп, с трудом удержавшись на ногах, и с недоумением посмотрел на нападающего.
Йоханнес держал в правой руке большой нож для нарезания жаркого, его левая рука была сжата в кулак. Лицо швейцара не искажала ярость, он был спокоен. Он держался с той же невозмутимостью, с какой всегда выполнял все порученное ему. Он убил бы Адриана с тем же спокойствием, с каким раньше принимал у гостя шляпу и пальто.
Адриан ударил Йоханнеса по руке как раз в тот момент, когда тот бросился на него. Лезвие наткнулось на край буфета, отскочило и при этом задело бедро швейцара. Поранило ли его лезвие или нет, Адриан не мог видеть, так как сам он повернулся и отскочил, пытаясь сохранить между собой и швейцаром некоторую дистанцию.
Но Йоханнес не сдавался. С быстротой молнии, как это удавалось делать только ловким малорослым санам, он погнался за Адрианом. Его движения резко контрастировали со спокойным выражением лица. Брошенный им нож задел левое предплечье Адриана. Острая боль пронзила всю руку, и рубашка окрасилась кровью.
Впервые лицо Йоханнеса что-то выражало: в его глазах светился триумф.
Адриан, отступая и затравленно оглядываясь в поисках какого-нибудь оружия, увидел, что доска с кухонными ножами висела на противоположном конце буфета, за спиной Йоханнеса, размахивающего сверкающим ножом. Единственным, что попалось Адриану под руку, была кастрюля с длинной ручкой. Он схватил ее и нацелился в голову швейцара. Он немного промахнулся, но, тем не менее, заставил Йоханнеса отшатнуться назад.
— Что все это значит? — прошептал Адриан, тяжело дыша. На самом деле он не ожидал ничего услышать, так что молчание швейцара его не удивило. Вместо ответа Йоханнес глубоко поклонился, словно только что выполнил какое-то поручение своего господина, и продолжил атаку.
Адриан хотел снова запустить в него горшком, но и на этот раз Йоханнес оказался быстрее. Сан поднырнул под удар. Горшок попал не по черепу, а по его поднятой руке с ножом, послышался треск сломанных костей. Лезвие выпало из руки Йоханнеса и улетело за буфет.
Ни потеря оружия, ни сломанная рука не могли удержать швейцара. Он на мгновение пошатнулся, затем с голыми руками бросился на своего противника. Здоровой рукой он вцепился в горшок, вырвал его из рук Адриана и с грохотом швырнул на пол. Затем Йоханнес ударил Адриана в грудь, а кровоточащими пальцами вцепился в его лицо, пытаясь достать до глаз.
Йоханнес хотел ослепить его, и, чтобы этого не допустить, Адриан согнул обе руки и изо всех сил ударил ими в незащищенные бока швейцара. Йоханнес разинул рот, его руки оторвались от лица Адриана, и он согнулся пополам. Адриан в тот же момент набросился на него. Он схватил сана за руки, резко его развернул и сильно ударил между лопатками, втолкнув швейцара через открытую дверь в одну из кладовок. Адриан моментально захлопнул за ним дверь. Ключ торчал в замке. Он дважды повернул его, затем, задыхаясь, наклонился, опершись о край буфета.
Дверь задрожала от ударов швейцара. Дерево не казалось надежной защитой от обезумевшего сана — дверь была в состоянии удержать самое большее несколько мышей, но на какое-то время Йоханнес был изолирован.
До сегодняшнего дня Адриан верил в то, что Селкирк, убивший свою семью, утратил рассудок. Сейчас, однако, он спрашивал себя, не поубивали ли тогдашние жильцы друг друга.
После того, что произошло с Йоханнесом и родителями, это казалось более чем вероятным.
Его родители! Он должен поспешить к ним. И он должен найти девочек. Адриан не мог допустить, чтобы они причинили друг другу какой-либо вред.
Он бросился бежать. Похоже, его самого от воздействия бури защищала власть шаманов. Благополучие других находилось теперь только в его руках.
Если что-то случится с Саломой или Лукрецией, он никогда себе этого не простит. На этот раз он должен попытаться применить свои способности максимально эффективно. Больше никакого баловства. И никакого промедления. Ему следовало бы с самого начала открыться своему дару. Возможно, тогда ему было бы понятнее, что сейчас следовало делать, возможно, тогда он смог бы все это предвидеть, смог бы предостеречь других… «Ну вот, ты опять за свое, — подумал он, рассердившись на себя. — Ты тратишь время на то, чтобы себя пожалеть».
Он многое отдал бы за то, чтобы слышать, играют ли еще в музыкальной комнате на рояле. Он поспешно помчался вниз по переходу, затем по внутреннему холлу. Дверь в музыкальную комнату все еще была открыта.
За доли секунды Адриан охватил внутренним взором открывшуюся перед ним картину. Он остановился как вкопанный. Безмолвный крик нарастал в нем.
С этого места он мог видеть лишь часть комнаты. Он должен был заставить себя сделать последние шаги до двери.
Тит Каскаден лежал на ковре, рисунок которого теперь был гораздо темнее, чем прежде. Длинные шипы подсвечника на три свечи воткнулись в верхнюю часть его туловища, два в грудь, третий — ниже гортани. Широкая подставка из латуни торчала вверх, как рукоятка кинжала. Мадлен стояла на коленях рядом с ним, ее взгляд ничего не выражал. Она пыталась укрепить горящую свечу на металлической подставке. Горячий воск тек по пальцам, но она, казалось, этого не замечала. Когда свечу наконец удалось закрепить, она довольно улыбнулась и сквозь пламя посмотрела на Адриана.
— Не убегай, — прошептала она. Этот легкий выдох был не в состоянии даже погасить свечу.
Несколько секунд он не мог двигаться, просто стоял на месте, не отрывая взгляд от своего мертвого отца, затем посмотрел на свою мать, взявшую в руки второй подсвечник.
Он не хотел знать, что здесь произошло, не хотел верить, что свершилось самое ужасное. Не хотел принимать это.
Внезапно он развернулся.
Девочки! Он должен был найти девочек!
Адриан ринулся назад, по внутреннему холлу, затем вверх по лестнице на второй этаж и по коридору, идущему в северном направлении.
Переход заканчивался окном. Снаружи долина сотрясалась от бури. Адриан на короткое время застыл, выглянув наружу.
Фигура в белом неторопливыми шагами подходила к дому, не обращая внимания на хаос, творившийся вокруг.
Адриан что-то почувствовал. Силу, которая пронеслась, как луч света, по темным комнатам дома в поисках кого-то. В поисках… Сендрин!
На одно мгновение ему показалось, что чужая сила наполнила его дух, исследуя его, затем она исчезла. Взгляд Адриана прояснился, и он увидел, что фигура по пустынной долине приближалась к дому. Ей оставалось пройти еще метров шестьсот-семьсот, собственно говоря, она была еще слишком далеко, чтобы можно было рассмотреть ее невооруженным взглядом в вихрях песка. Но он мог видеть чужестранца, чувствовать его. И он боялся его.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
