— Я… нет, Мартин, я не хочу этого рассказывать. Извини ещё раз…
Тот вздохнул и смерил его ещё одним невыносимо печальным взглядом.
— Нет нужды извиняться передо мной за это, Сильвенио. Я всего лишь волнуюсь за тебя.
— Я знаю. Прости.
— Я же говорю, не надо из… — миротворец издал новый вздох. — Ладно, тогда спокойной ночи. Я очень надеюсь, что сегодня ты всё-таки сможешь уснуть, потому что, уж прости за откровенность, на тебя смотреть больно, как ты мучаешься. Помни, я теперь рядом. Всё хорошо, я никуда не исчезну. И ты не исчезнешь тоже. Ты в безопасности.
Сильвенио не стал возражать, только припомнил про себя, что Хенна тоже говорила ему нечто похожее. А теперь Хенна была мертва, так и не выполнив своих обещаний относительно его, и он даже не знал, удосужился ли кто-нибудь её достойно похоронить или же она так и осталась лежать на поле боя, чтобы постепенно сгнить на воздухе…
В кровати, естественно, было гораздо более удобно, чем в кресле. После всех этих дней, проведённых на жёстком полу и с прикованными к стене руками, мягкая кровать миротворца для его тела была истинным наслаждением. К сожалению, то же нельзя было сказать о его разуме, и когда он, потеряв бдительность от непривычной расслабленности, чуть было не заснул, пришлось спешно себя одёргивать и убирать из-под головы коварно манящую к себе подушку. Помогло, надо сказать, мало.
— Ты ведь всё ещё не спишь?
Он замер и обругал себя за то, что доставляет неудобства приютившему его другу.
— Ещё нет… я не хотел тебя будить, Мартин.
— Ты меня не разбудил, я тоже не мог заснуть. Думал о том, как тебе помочь, — Сильвенио мысленно застонал, обнаружив, что из-за него лишился сна ещё и этот замечательный человек. — И знаешь… я пришёл к выводу, что тебе нужно их заблокировать. Неприятные воспоминания. Ты ведь можешь это сделать. Знаю, удалять их совсем ты не будешь, это против твоей природы Хранителя Знаний. Но что, если просто их сделать… невидимыми для твоего разума? Ты всегда сможешь открыть их заново, если возникнет такая необходимость — в чём я лично глубоко сомневаюсь, но возможность такую не отрицаю.
Сильвенио повернулся в кровати так, чтобы быть лицом к дивану, хотя в темноте всё равно почти ничего нельзя было различить.
— Спасибо, что беспокоишься обо мне, но… я не могу этого сделать. Даже заблокировать… это не согласуется с моими принципами…
— Но ты хочешь это сделать. И тебе так будет легче. Ты сможешь вернуться к нормальной жизни. Однажды ты вновь откроешь эти воспоминания. Когда станешь достаточно сильным. Сейчас же… сейчас ты на грани. Это опасно, Сильвенио. Что бы там с тобой ни сделали — это тебя медленно отравляет тебя изнутри. Либо ты справишься с этим сейчас, либо сломаешься. Мне действительно очень больно видеть тебя в таком состоянии, и я не могу оставаться к твоим мучениям безразличным… Но это — всё, что я могу предположить. Я понятия не имею, что я ещё могу для тебя сделать, а ты даже не хочешь мне рассказать. И всё же… это выглядит достаточно хорошим выходом, тебе так не кажется? Это как запереть злобного джинна в бутылке и выпускать лишь по мере необходимости.
Последнее его высказывание вызвало у эрландеранца слабое подобие улыбки. Пока он сомневался, Мартин, кажется, приподнялся на локте и слепо вгляделся в темноту комнаты — Сильвенио видел только очертания его белых волос.
— И я, по-моему, знаю, как тебя на это уговорить. Как ты смотришь на то, чтобы я взял тебя с собой на дипломатический визит на Парсивиреуорреной? Принцесса Юнба, Глас народа парсивиреуорренойцев, именующих себя скайрах-кьяр, должно быть, уже знакома тебе, раз она официально состоит в Альянсе. Думаю, она не откажется помочь нам. Давай договоримся с тобой, хорошо? Мы попросим её заглянуть в будущее и проверить, случится ли что-нибудь страшное, если ты всё же заблокируешь свои воспоминания о времени, проведённом у Близнецов. И если она скажет, что это ни на что не повлияет, то ты последуешь моему совету. Если же у этого будет какой-то нежелательный исход — что ж, тогда я закрою эту тему и буду стараться придумать что-нибудь другое, что помогло бы тебе справиться с твоей ношей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Это звучало куда как лучше. Предложенный Мартином вариант решил бы его спор с собственной совестью по этому вопросу, потому что Юнбе он действительно верил. К тому же, ему в самом деле хотелось побывать на родной планете скайрах-кьяр.
— Хорошо. Эта идея мне нравится, пожалуй. Я был бы счастлив полететь туда с тобой…
Мартин выдохнул с облегчением и улёгся обратно на подушку.
— Отлично. Значит, договорились. Завтра и полетим.
Потом его дыхание постепенно стало ровным и тихим, и больше в ту ночь Мартин ничего не сказал. Сильвенио лежал какое-то время, перебирая свои мысли и эмоции по поводу предстоящей необходимости выйти к людям, а потом он вдруг понял, что невыразимо устал от всяческих переживаний. И уснул.
К его тайному удивлению, проснулся он всё в той же мягкой кровати, в той же просторной светлой комнате, где и засыпал. Наручники не вернулись, удобная пижама не сменилась потной и пыльной одеждой, иллюзия не разрушилась. Вместо участливых лиц Близнецов его встретила нежная улыбка вовремя подошедшего Мартина, который принёс ему на завтрак стакан свежего апельсинового сока и бутерброды с левианским синим сыром. Точнее, наверное, уже на поздний обед — судя по положению солнца за окном, сейчас было далеко за полдень. Тело ликовало, разум немного прояснился: впервые за Бог знает сколько времени Сильвенио по-настоящему выспался.
— Здравствуй, — Мартин поставил поднос с едой и соком ему на колени прямо поверх одеяла. — Ты проспал больше двух суток. Я волновался сначала, но сейчас ты выглядишь таким отдохнувшим, что я не могу не порадоваться за тебя.
Больше двух суток! Сильвенио снова стало за себя стыдно. Мартин, наверное, и вовсе сам не свой был всё это время. Негоже было заставлять его так переживать. К тому же, они ведь договаривались полететь на Парсивиреуорреной, а из-за него, получается, либо задержали вылет дипломатической делегации, либо отправили её без Мартина, что тоже было очень нехорошо по отношению к нему. Да и завтрак (обед) в постель…
— Благодарю за твою заботу, — произнёс он наконец смущённо. — Не стоило так, право… Что с визитом к скайрах-кьяр?
Мартин улыбнулся ещё нежнее и присел на самый краешек кровати.
— Я объяснил братьям-миротворцам ситуацию, и они согласились подождать твоего пробуждения. Помочь кому-либо с Эрландераны для нас почитается за высшее счастье. Тем более, тому, кто прошёл через столько ужасных бед. Да и скайрах-кьяр не склонны торопить и выказывать нетерпение, так что можешь не спешить со сборами.
Всё это, конечно, было очень здорово, однако у Сильвенио от такой доброты усиливалась не только испытываемая им неловкость, но и подозрения, что это всё — лишь прелюдия к очередному невыносимому кошмару. Поэтому он всё же предпочёл собраться и привести себя в порядок как можно быстрее, чтобы быть готовым к отлёту.
Корабль миротворцев был совсем небольшим, но изнутри оказался светлым и каким-то уютным, как и их база на Эль-Вирате. Чувствовалось, что предназначен он для долгих неторопливых рейдов, а не для скоростных виражей наперегонки с висящими на хвосте врагами и временем. Сильвенио из любопытства осведомился, есть на этом корабле какое-либо оружие, чтобы отбиваться в случае опасности хотя бы от тех же пиратов, но, по словам Мартина, обороняться им было незачем: на кораблях, принадлежащих миротворцам, никогда не возили ничего ценного, и пиратам это было отлично известно, так что, завидев их флаги, охотники за наживой предпочитали пропускать их невредимыми, потому что нападать на них не было никакой практической пользы. Сильвенио имел возможность в этом убедиться лично: все три дня, что понадобились им на кратчайший путь до Парсивиреуорреноя, прошли исключительно мирно. Все эти дни он практически неотлучно сидел, забившись в угол в кабине управления, и наблюдал за Мартином, который был одним из тех немногих своих собратьев, кто имел необходимые навыки пилотирования.
